"Русская освободительная армия" против Сталина - Иоахим Гофман

После неудачи попыток преодолеть власовскую проблему литературными средствами в Советском Союзе возвратились к исходному пункту – 1946 году. Вновь получила слово юстиция. Через 27 лет после казни Власова и его соратников власти почувствовали себя вынужденными впервые предъявить общественности подлинные детали тайного процесса, проведенного в 1946 г., чтобы таким способом обнажить «истинное лицо предателя». Некоторые материалы о процессе против генерала Власова и других обвиняемых были представлены уже в томе «На страже социалистической законности», выпущенном генерал-лейтенантом юстиции Чистяковым в 1968 г., юбилейном издании по случаю 50-летия советских военных трибуналов, которое, однако, примечательным образом запрещалось как выдавать иностранцам, так и снимать на пленку [815]. Собственно отчет о процессе перед Военной коллегией Верховного суда СССР 30 июля 1946 г. опубликовал затем юрист Тишков под названием «Предатель перед советским судом» в февральском номере за 1973 г. издаваемого Институтом государства и права Академии наук журнала «Советское государство и право», ведущего органа этой дисциплины. Кроме того, в целях морально-политического воспитания солдат, «командирам и политработникам, пропагандистам и агитаторам» Советских Вооруженных Сил в том же году была дана в руки более популярная книга «Неотвратимое возмездие». Там же полковник юстиции Самойлов под заголовком «От белой гвардии к фашизму» распространялся о процессе против генерала Краснова и казачьих генералов. Генерал-майор юстиции Титов, бывший глава правового отдела Советской военной администрации или Советской контрольной комиссии в Германии, под заголовком «Клятвопреступники» дал одновременно общий обзор процесса против генерала Власова и других командиров РОА, который будет подвергнут критическому рассмотрению в следующей главе.

Новое выпячивание криминального, с советской точки зрения, характера Освободительного движения было задумано не в последнюю очередь в качестве ответа на историческое признание, которое тем временем получили Власов и Русское освободительное движение на Западе. То, что «бывшие власовские предводители», избежавшие преследований органов «СМЕРШ» в 1945–1946 гг., могли систематически распространять свои познания и идеи в многочисленных публикациях, например в «Новом русском слове», ведущей русской газете в США, было воспринято в Советском Союзе как политический вызов, которому теперь массированно противодействовали и по ту сторону советских границ. Уже в конце 1960-х годов была начата пропагандистская кампания, преследовавшая целью заставить окончательно умолкнуть выживших сторонников Русского освободительного движения, объединившихся в таких организациях, как СБОНР (Союз борьбы за освобождение народов России), «Комитет объединенных власовцев», в НТС и т. п. Метод, который при этом использовался, был столь же прост, как и надежен. Приспосабливаясь к влиятельной в западном зарубежье идейной позиции, перешли к тому, чтобы поносить бывших власовцев легко запоминающимся эпитетом так называемых «военных преступников» и отказывать им на этом основании во всяких политических убеждениях и в праве на якобы идейную «борьбу против большевиков». Эта новая линия на криминализацию вписывалась в ту историческую роль, на которую теперь бесцеремонно претендовал Советский Союз. Ведь тем временем здесь пришли к мысли объединить захваты и аннексии с 1939 г., распространение советской сферы влияния на страны Восточной и Центральной Европы после Второй мировой войны под девизом «освободительная миссия» и говорить об «освободительной войне» и «освободительном походе» Советского Союза. То, что с этим вскоре стали увязываться опасные комбинации, показал видный советский правовед Минасян [816]. Советский Союз, утверждал он в манере, уже выходящей за пределы рационального восприятия, выполнил от имени всего человечества «великую историческую миссию», а именно, спас народы не только Европы, но и всего мира, все человечество, его культуру и цивилизацию от верной гибели от рук фашизма и империализма. Поскольку Советский Союз понес в этой «освободительной войне» наибольшие жертвы, то – следовал вывод – ему и принадлежит главная заслуга в спасении человечества. Отсюда выводилось вполне определенное право, а именно право требовать беспощадного наказания скрывшихся «нацистских военных преступников» и – точно так же – их пособников из рядов «изменников Родины» [817], поскольку, как сообщалось попросту, их безнаказанность представляет собой «угрозу миру и безопасности народов» [818]. Кому хотелось в этих условиях замолвить за власовцев еще хоть слово? Николаев охарактеризовал подобные попытки в «Голосе Родины», в статье «Что кроется за «формулой самооправдания?», как прямо-таки неприличные [819].

Советский Союз начал доказывать, ссылаясь теперь перед западными державами на резолюции ООН от 13 февраля 1946 г. и 31 октября 1947 г., полную идентичность военных преступников и власовцев, т. е. «лиц, совершивших измену или активно сотрудничавших с врагом во время войны» [820]. Требуя отныне от других держав наказания или выдачи этих так называемых военных преступников и лиц, совершивших преступления против человечности, под каковое понятие подпадали власовцы, он и сам хотел служить хорошим примером. Это, однако, предполагало приспособление существующих в Советском Союзе правовых норм к новым политическим реалиям. Ведь всего десятилетие назад, 17 сентября 1955 г., были амнистированы советские граждане, которые во время войны «сотрудничали с оккупантами». Теперь эта «амнистия» была аннулирована – новый Указ Президиума Верховного Совета от 3 сентября 1965 г. подвергал всех советских граждан, которые во время войны «изменили интересам Родины», неограниченному уголовному преследованию [821]. Чтобы не оставить сомнений в том, что власовцы, которых нужно было заставить замолчать, попадают в категорию военных преступников и лиц, совершивших преступления против человечности, советская пропаганда теперь начала целенаправленно обвинять их в тягчайших преступлениях. Как это было задумано, показали уже в 1966 г. грубые нападки Корнийца на бывшего оперативного адъютанта Власова и начальника командного отдела армейского штаба РОА полковника Позднякова [822], высокопарно названного «хранителем власовских архивов» [823] и особенно ненавистного из-за его публицистической активности в «Новом Русском Слове». Уничтожающий эффект должны были иметь и мнимые разоблачения, опубликованные Карцовым 29 сентября 1968 г. в «Известиях» под заголовком «Портрет предателя без ретуши» о д-ре Хаите [824], бывшем офицере Туркестанского легиона и члене Туркестанского национального единого комитета, который написал после войны несколько основополагающих трудов по истории Туркестана.

В воспоминаниях генерала армии Штеменко «Генеральный штаб в годы войны» военно-политические акты сопротивления власовцев уже откровенно предстают как «преступление против всего человечества» [825]. И в созвучии с этим «Издательство по культурным связям с соотечественниками за рубежом» выпустило сборник под названием «Они среди вас», преследовавший целью вскрыть мнимую преступную деятельность «бывших немецко-фашистских пособников», «скрывающихся на Западе от справедливого возмездия». К «морально опустившимся, беспринципным негодяям», которым посвящались разоблачительные статьи, принадлежали, в частности, бывший начальник личной канцелярии Власова, полковник Кромиади, теперь шеф по кадрам американской радиостанции «Свобода» («Крокодиловы слезы Кромиади») [826], бывший адъютант Власова и командир полка в 1-й дивизии, полковник Сахаров («Бизнес Сахарова – преступления») [827], бывший начальник отделения в командном отделе армейского штаба, майор Демский (Дашкевич), который в качестве члена учредительного комитета по сооружению памятника Власову вызвал к себе особое негодование («Прислужник обер-предателя») [828], и, наконец, опять же полковник Поздняков («Без пяти минут гитлеровский генерал») [829]. В обобщающей статье Николаева в «Голосе Родины» за 1970 г. к разряду этих «преступников» был причислен и бывший капитан РОА граф Ламсдорф («Предатели и их радетели») [830]. Какие же злодеяния ставились в вину людям, подвергнутым этим нападкам? Хаит, якобы получивший в ФРГ после войны «титул доктора наук в области истории Востока за свои прежние заслуги», был, как утверждалось, убийцей тысяч мусульман. Кромиади, как «комендант гитлеровского лагеря смерти», буквально купался в крови своих жертв и лично причастен к физическому уничтожению тысяч людей. Сахаров превзошел в «зверствах и резне» даже своего отца, «белогвардейского» генерал-лейтенанта Сахарова. Демский, как гестаповский агент и командир «карательного батальона» (имеется в виду регулярный русский 605-й восточный батальон), также проливал кровь ручьем. И, наконец, Поздняков, «гестаповский полковник» и «организатор массовых убийств», едва не стал за свои заслуги в «окончательном решении расовой проблемы в Третьем рейхе» [831] гитлеровским генералом. Считалось, что нужно сильно сгустить краски, чтобы найти в демократических правовых государствах какой-то отклик.