Иной мир. Часть 3 - Никита Шарипов

— Опять кормится, тварь такая! — закричал Саня. — Уже третий раз приходит, пока мы здесь!

Виновник кораблекрушения, достигнув одной из скал, явил себя во всей красе. Хорошо, что не возле меня из воды вылезти решил — не пережил бы я этого.

Природа этого мира уникальна, раз создала такую тварь. Или её создали без её участия? Никак ведь не узнаешь. Наполовину краб, наполовину кальмар — такое скрещивание, лично для меня, в диковину. Моллюск и ракообразное в одном лице?

Тело как у краба, имеет болотный цвет и всё покрыто костяными острыми наростами, встречаться с которыми нежному человеку категорически запрещено. Даже падение с небольшой высоты на эту тварь приведёт к летальному исходу. Размер тела можно сравнить с топливной цистерной, которую таскают поезда, но которую сильно раздуло взрывом. Вместо ног у краба щупальца. Одни играют роль хватателей-присосок, а другие служат движителями. Этакие природные водомётные движки. Всасывая воду всем щупальцем, родственник Кракена выталкивает её под огромным давлением и тем самым очень быстро перемещается под водой. Десять водомётных движков — не слабо!

С головой у краба-кальмара тоже всё не просто — она, по сути, отсутствует, а вместо неё имеется что-то вроде воронки, способной как широко открываться и собирать всё, что попадает на её пути, так и резко схлопываться, чтобы протолкнуть всё собранное в нутро. Но где же сходство с крабом? А вот оно! Справа и слева от рта-воронки есть клешни. И размера они такого, что могут без труда на две части легковой автомобиль перекусить. Уродец тот ещё нам попался!

Выбравшись на скалу при помощи щупалец, озёрный гигант начал поглощать пираний, которых наловил при помощи рта-воронки не меньше тонны. Рыба без труда провалилась внутрь, воронка снова раскрылась и краб-кальмар соскользнул в воду, чтобы продолжить охоту. Глядя на это, я понял простейшую истину — я и Саня оказались просто приманкой. Краб-кальмар тащит к острову корабли и разбивает их. Это приманивает пираний, потому что на кораблях люди и почти всегда они оказываются в воде. Краба-кальмара можно назвать частично разумным — неплохую схему заманивания пираний к острову выдумал. Блин, да этот озерный Кракен, он ведь вершина местной пищевой цепи. Не будь его — пираньи бы давно всё заполонили. Странно устроен этот мир…

Гроза рыб-пожирателей наелся и уплыл восвояси, а я приступил к тому, что было прервано — поглощению еды, которой является разделанная на тонкие полоски и высушенная на камне пиранья. Эх, сейчас бы пару щепоток соли — зажил бы!

Пережёвывая жёсткие полоски сушёной рыбы и запивая их водой, я думал о себе любимом. Всё пережитое недавно сильно вымотало в физическом плане и восстановиться по-быстрому точно не получится. Особую проблему создаёт пробитая ладонь — месяц заживать будет. Возможно, быстрее, учитывая особенности этого мира. Всем ведь известно, что Земляне, попадая в этот мир, если в дальнейшем выживают, то становятся крепче прежнего. Значительно увеличивается сопротивляемость вирусам и бактериям, а также самую малость ускоряется регенерация. Всякие порезы и синяки почти на глазах сходят и никого такой мелочью не удивишь. Нас словно сама природа этого мира усиливает. Даёт дополнительные возможности выжить. Но их всё же мало, как ни крути. Но и на этом спасибо — будь я на Земле и пострадай так, как сейчас, без медицинской помощи просто сгнил бы заживо. Там мы привыкли надеяться на антибиотики. Здесь, как это обычно бывает, об антибиотиках можно лишь мечтать. Но не гниём ведь. Восстанавливаемся, вопреки всему!

С мыслями о том, что смерть от воспаления мне не грозит, нашёл удобную позу и смог уснуть — так легко, будто снотворного выпил. Санька пострадал меньше — ему и работать. Я пока отдохну и сил наберусь. Сон лечит…

* * *

Проснуться не на камне, а в хижине, было первым удивлением. Второе — я голый, а на теле моём много слизняков, размер которых начинается от пары сантиметров и доходит до полутора десятков. Пугаться насчёт этого не стал, но страх всё равно поселился в голове и захотелось стряхнуть с тела неприятных безраковинных моллюсков. Переборол его и не стал этого делать. Третье, что удивило — в хижине светло и рядом со мной в позе лотоса сидит старый китаец. То ли его глаза были всегда открыты, то ли он почувствовал, что я проснулся — смотрит на меня и ухмыляется, но продолжает молчать.

— Сунь хунь вчань? — спросил я первое, что пришло в голову.

Хижина собрана из прутьев и больших листьев. Дверь выполняет тряпичный полог. Стоило мне заговорить, как он откинулся и в маленькое жилище влетел слишком высоченный Саня, согнувшийся в три погибели. Удивлённо уставившись на меня, он воскликнул:

— Ник, ты знаешь китайский?

— Вынь сухим! — добавил я и покосился на слизняков, которые вроде никак не отреагировали на пробуждение. Сидят себе спокойно на ранах, закрывая их. Вопрос — зачем их посадили на раны?

— А, ну всё понятно, прикалываешься… — Саня почесал бороду, встал на коленки и подполз ко мне. Кивнув на китайца, пояснил: — Этот, оказывается, на острове не один десяток лет живёт. Не говорит, что плохо. Глухонемой он… Но зато появился позавчера под вечер, спустил на воду небольшую надувную лодку и выручил нас. Ты так спал, что даже когда на верёвках на остров затягивали, всё равно не проснулся.

Китаец, услышав сказанное или прочитав по губам, ткнул Саню пальцем в плечо и начал жестом показывать что-то непонятное. Только на второй показ до меня дошло то, что пытается он донести — рыбы, обитающие в озере, сырыми к употреблению не пригодны. Съешь сырую и можешь сдохнуть. Работает мясо рыб в сыром виде как снотворное, но оно столь сильное, что даже умирая от истощения человек не проснётся. Я выжил благодаря китайцу. Вылечил меня при помощи каких-то присосок. Нейтрализовал токсин, содержащийся в мясе пираний.

Да, это были самые никчёмно потраченные пять минут жизни, но отдам должное китайцу — за столь короткое время он смог объяснить столь много. Умеет жестами объяснять. Возможно и язык жестов знает, раз глухонемой, но мы ведь его не знаем.

Дотронувшись до шеи, я понял кое-что неприятное — там имеются минимум десяток маленьких дырочек-коросточек. Пиявки, сука! Присосками, про которые говорил китаец, были пиявки. Ещё одни твари, которых ненавижу. Осталось со слизняками разобраться, благо к ним неприязни не испытываю.

— Что за ерунда? — поинтересовался я, указав на слизняков.

— Регенераторы, как я понял, — объяснил Саня. — Они помогают заживлению ран. В теории. Я себе их лепить не согласился. Тебя вроде как подлечили. На спине почти за двое суток ничего, кроме розовых шрамов, не осталось.

— Снимешь? — попросил я китайца, не сильно удивившись тому, что проспал так долго. Бывает со мной такое, уже не удивишь. Я вообще ходячая странность, получается.

Глухонемой, догадавшись, что от него требуется, кивнул и взял первого слизняка с моего живота сухими пальцами. Взглянув на него, закинул в рот и начал жевать. Саня, издав рвотный рефлекс, на корячках рванул из хижины и опустошил желудок уже на улице. Мне пришлось терпеть окончание процесса с закрытыми глазами и почти без тошноты. Хорошо, что китаец ест только мелких слизняков. Больших он складывает в банку. Результат столь нетрадиционной медицины порадовал — подлечили слизняки тело.