Королевская кровь. Связанные судьбы - Ирина Котова

Я присмотрелась – напротив «ядрышка» бриллиант, который указывал на сегодняшний день, был заменен на маленький рубин. Увидела я в годовом круге и второй красный камешек – в черном секторе, ровно через два месяца, если считать от нынешнего дня.

Я полюбовалась еще немного, взяла телефон и набрала номер.

– Себе такие же купил? – поинтересовалась я в ответ на его хриплое «да».

– Я и без них не пропущу этот день, – ответил Люк со смешком. – Не ожидал, что ты позвонишь. Думал, будешь долго злиться. Очень долго.

– На два месяца как раз хватит, Люк.

– Скажи еще раз.

– Лю-юк, – выдохнула я в трубку мстительно. – Лю-ю-юк.

Его имя было приятно тянуть, шептать, простанывать вслух – оно касалось нёба легкой лаской и уходило в выдох, оставляя после себя терпкое и тягучее смолистое послевкусие. И я произнесла его снова, теперь беззвучно, наслаждаясь движением губ и легкой прохладой на языке.

Он помолчал.

– Два месяца – это правда очень долго, Мариш, – сказал он хрипло. – Слишком долго.

– Ты справишься, – я повертела в руках часы и улыбнулась.

– Да? – спросил он с сомнением.

– Я тебе помогу, – пообещала я.

– Будешь прятаться от меня?

– Угу.

– Ну что же, – протянул он с удовольствием, – тем интереснее будет, когда я тебя найду.

За ужином, к моему удивлению, не оказалось ни отца, ни Ангелины. «Папа с Ани уехали в Орешник», – поделилась Каролинка, и мы мучились догадками: зачем? Вася с Марианом уже отбыли на Север, так что мы с младшенькими оказались вчетвером. Пустые стулья неприятно резанули мне по сердцу. И столовая казалась холоднее, чем обычно, сиротливее как-то.

Девчонки, похоже, тоже это чувствовали: ужин проходил в унылом молчании, лязганье вилок о тарелки звучало слишком громко, и разговор не тек, как раньше, легко, переходя от одного члена семьи к другому, а обрывался – там, где обычно Мариан вставлял свое веское слово или высказывался отец. И не было привычного уже ощущения ласкового Васиного взгляда, которая смотрела на нас, болтушек, как на своих цыплят, спрашивала, как прошел день, какие у кого планы. С появлением Ангелины в наши беседы добавился своеобразный судейский элемент: она с легкостью решала спорные вопросы, давала советы Поле по поводу приданого, подбадривала Алину, терзающуюся из-за приближающейся сессии, слушала Каролинку – сестричка, ранее молчавшая, внезапно разговорилась и охотно делилась тем, что происходит в школе. Надо признать, что теперь мы и спины держали прямее за совместными трапезами, и общались чуть более велеречиво, чем ранее, – но первая неловкость ушла за день, и все встало на свои места. Все теперь было как нужно.

И как-то само собой получилось, что после ужина мы собрались все вместе в комнате Полины – наверное, никому из нас не хотелось быть одной – и смотрели по телевизору концерт, болтали и терпеливо ждали, когда вернутся родные.

Ангелина

Ангелина Рудлог после непростого разговора с младшей сестрой быстро переключилась обратно на текущие дела. Выхода не было – склонностью к длительным переживаниям она никогда не отличалась, а завтра предстояла поездка в Милокардеры. С утра, после встречи с Дармонширом, Ани провела еще одну – с министром иностранных дел Кинкевичем, – несколько ударившую по ее самолюбию, надо признать.

Министр, получивший накануне распоряжение королевы о назначении старшей принцессы Рудлог на курирование работы с Песками, предложил обсудить вопросы будущей работы и изъявил готовность посетить Ани в ее кабинете. Однако де-факто он теперь был начальником, и Ангелина сочла уместным самой прийти в министерство. Титул титулом, а субординацию в рабочих вопросах никто не отменял.

Официально ее должность теперь называлась «заместитель министра иностранных дел». Кинкевич, дипломат старой закалки, ничем не выдал своего неудовольствия, был сух, деловит и почтителен. Но провел с ней весьма содержательный разговор, который заткнул бы за пояс любое собеседование о приеме на работу, не лебезил, ловушек не расставлял и был достаточно честен.

– Я с огромным уважением отношусь к семье Рудлог, ваше высочество, – сказал он сдержанно, – но позвольте мне быть откровенным.

– Я и не рассчитываю на иное, – вежливо ответила Ани. – Пожалуйста, говорите прямо.

Министр ронял слова размеренно, веско, и его квадратная физиономия со старомодными бакенбардами казалась бы слишком простой, если бы не глубоко посаженные умные глаза и не каменное выражение лица. Кинкевич был приятно полноват, одет с иголочки, курил трубку, и огромный тяжелый шкаф его кабинета оказался заставлен трубками – подарками от дипломатов других государств, – но вряд ли эти подарки могли смягчить его в том, что касалось дел его страны. Ани в очередной раз отметила себе, что премьеру Минкену в сложнейших условиях конкуренции между партиями и бардака после переворота удалось собрать в свой кабинет профессиональную команду. Эти люди были патриотами, монархистами до мозга костей, но даже трепетное отношение к имени Рудлог не мешало старому дипломату Кинкевичу заботиться прежде всего о функционировании своей службы.

– Ваш уровень подготовки прекрасен для начала работы в министерстве, но никак не для подъема такого сложного направления, как закрытая страна, с которой у нас до сих пор не подписан мирный договор, – отметил он без обиняков. – Однако я признаю ваш уникальный опыт и рассчитываю, что он поможет. Я выделил вам помощников для организации службы и крайне рекомендую прислушиваться к их советам и работать вместе. Потом, когда войдете в курс дела, сможете менять их; пока же этого делать не стоит. Признаться, выездная дипломатическая служба – непривычный вариант, но за неимением другого будем действовать так. И, ваше высочество, я буду требовать с вас отчеты в том же порядке, как и с других заместителей.

– Я только приветствую такой подход, – подтвердила Ани ледяным тоном. – Благодарю вас за встречу, господин Кинкевич.

С утра в Теранови уже выехали несколько человек – им поручено было найти здание для дипломатической службы, обговорить условия сотрудничества с администрацией города.

Ани изучала список подчиненных, большинство из которых оказалось куда старше нее, и предложенных им постов, смотрела личные дела – и стало понятно, что работа в министерстве по Пескам велась и до ее назначения, иначе невозможно было бы подобрать людей и организовать их переводы за такое короткое время. Значит, она заняла чье-то место – еще один повод выкладываться, чтобы доказать, что не зря.

В покои принцессы постучали; зашла секретарь, остановилась у входа.

– Звонил следователь из отдела Тандаджи, Ангелина Викторовна, – доложила она, глядя в блокнот, – сообщил, что интересующая вас Валентина Комарова долгое время находилась в районном госпитале, перенесла несколько операций, на неделе ее привезли в дом в Орешнике, где она сейчас и проживает с матерью и детьми.