28 сантиметров счастья - Анна Шварц

— Я могу испачкать машину, если воды отойдут, — шепчу я.

— Слушай, принцесса… ты вообще не о том сейчас думаешь.

В роддом мы приезжаем спустя пятнадцать минут. Меня сразу же перекладывают на каталку, но как только Рустам намеревается отойти, я вцепляюсь в его руку мертвой хваткой.

— Рустам, нет! Останься со мной.

— В смысле, бля? — выдыхает он пораженно, — что я сделают тут? Ты меня подбить на сам процесс пытаешься?

— Да, — я едва не плачу, сжимая его руку, и глядя, как в чёрных глазах зажигается что-то новое. Недоумение. Похоже, Садаев охреневает с моего предложения, — я боюсь. Я правда боюсь! Что умру или… детей могут подменить. Ты точно сможешь все контролировать.

— Я не буду смотреть тебе в… — он замолкает, подбирая слова, — короче, между ног. Не проси даже. Нет. Принцесса, это полная хрень. Ты меня подбиваешь на полную хрень и я на нее не пойду.

Снова боль. Я всхлипываю, зажмуриваясь до вспышек перед глазами. Такое чувство, словно внутри катается раскаленная гиря, делая круг от позвоночника по всему животу.

Я пережидаю боль, контролируя дыхание. Потом медленно открываю глаза и понимаю, что сжимала запястье Рустама до белых пятен.

— Этого не придется делать, — выдыхаю, — смотреть мне между ног. Ты просто побудешь рядом…Рустам, пожалуйста. Мне дико страшно. Ты даже не представляешь, насколько.

Снова дикая боль.

— Ты скотина, — едва не рыдаю я, сжимаясь в комок, — я не буду с тобой больше спать, если не останешься. Вообще никогда! Что б еще раз такое… Боже…

Слышу смех. Смешно ему. Скотина. Пока у меня лицо перекашивает и слезы льются.

— Ладно. Хрен с тобой. Пиздец, принцесска, — комментирует он. Потом поворачивается к врачам, которые все это время стояли тут и слушали мои вопли, — короче, инструктируйте. Что мне делать и куда лучше не смотреть.

Он останется со мной. Не может быть. Я даже не верила в это, когда требовала. Если кто-то узнает из его окружения… это будет просто провал. Вряд ли мужчины вроде него часто подписываются на совместные роды.

Пока я думаю, его заставляют накинуть стерильную одежду и надеть маску.

Отпускать его уже поздно. Ладно. Я сомневаюсь, что он позволит кому-то об этом узнать.

Теперь я больше не остаюсь в одиночестве, могу сосредоточиться на своих ощущениях, а не на страхе. Я верю, что если что-то пойдет не так — Рустам примет правильное решение. Проследит за всем. Я ему доверяю. Больше бы никому не смогла.

— Кесарево делать уже нельзя, — слышу, как сквозь вату, голос врача. Стараюсь дышать, не допуская ни капли страха, чтобы не сбиться с ритма. Хотя уже давно не понимаю, попадаю ли я в схватки. Мне кажется, что меня мучает одна долгая и невообразимая волна боли.

Как? Как нельзя?!

Я проваливаюсь ненадолго в темноту и мир, полный боли. Меня трясут за плечо, я прихожу в сознание и поднимаю взгляд вверх. Яркий свет слепит.

Рустам еще тут. Он упирается руками в изголовье и стоит надо мной, наблюдая за тем, как я мучаюсь. Наверное, у меня сейчас ужасное лицо. Но стыдиться я не могу. Нет сил. Снова закрываю глаза, чтобы не видеть этого пронизывающего взгляда. Чувствую, как меня внезапно щипают за нос.

— Слыш, принцесска. Глаза открой, — командует Рустам, — я твое состояние контролирую. И давай сама работай. Резать тебя уже не хотят. Напрягай там что-нибудь, что нужно для этого.

У меня рвется смешок из груди, и я даже забываю на секунду о боли. Рустам переживает за меня. Это просто безумно приятно и придает сил.

— Ты забавный, — выдыхаю я.

— Мне вообще не смешно ни капли. Стоять и тупо смотреть, как твоя баба мучается. В следующий раз сама рожать будешь. На такое я больше не подпишусь.

«В следующий»? Я забываю в секунду о его странной оговорке, потому что чувствую, как врач кладет мне руку на живот.

— Давайте, пытайтесь ее вытолкнуть, — слышу я голос, — работайте мышцами живота.

Вот и пришел этот момент. Боже, неужели это кончится, я не умру и даже увижу своих детей? Мой последний рывок.

Раздается громкий детский крик. Возмущенный, протестующий. Услышав его, я закрываю лицо руками и начинаю плакать тоже. Слезы льются по щекам сплошными дорожками. Все хорошо. Все просто отлично. Один малыш появился на свет, и я это слышу. С ним все в порядке. Я смогла. Я смогла это сделать.

— Еще разок, — приказывает тот же врач.

Я старательно выполняю его указания. Собираю остатки сил, снова продыхаю схватки, и… спустя несколько минут раздается второй крик.

— Отлично. Взвешивайте, измеряйте. Тут вот небольшой разрыв. Надо его зашить.

Облегчение. Какое же облегчение. Хотя тело ощущает себя, словно по нему каток проехался.

Я отнимаю руки от лица и встречаюсь взглядами с Рустамом. Я настолько устала, что не могу даже сказать «спасибо». Если бы его не было — я бы не смогла сама, наверное.

Он дает мне уверенность. Мне кажется, что я способна на все, когда он рядом.

— Ты охренеть как крута, Диана, — произносит он медленно, — молодец. Реально.

На сердце теплеет от его слов. Я снова хочу заплакать, но уже по другой причине.

Спустя некоторое время нам передают детей. Мне ставят капельницу. Я лежу на боку, глядя маленькое личико малыша, который тихо, сосредоточенно сопит и удивленно смотрит на мир. Несмотря на то, что ему несколько минут от роду, я могу точно сказать, что похож он не на меня. А на Рустама. Просто очевидно. От меня ни капли нет. У него уже темные глаза и темные волосы. Черты лица… еще детские, но такие серьезные. Оба ребенка родились достаточно крупными для близнецов. Этот вышел чуть поменьше брата.

Рустам сидит напротив на стуле, все еще не избавившись от больничной одежды. На руке у него лежит второй малыш. Садаев рассматривает его странно задумчиво. Не отрываясь. Они оба смотрят друг другу в глаза, и, кажется, им обоим просто отлично вот так проводить время в компании друг друга, в полном молчании.

— Рустам, — зову я мужчину, и тот, наконец, поднимает на меня взгляд, — давай меняться…можно я и второго подержу?

— Не, — у него появляется несколько нервная усмешка, — можно я не двигаясь посижу, ок? Он жесть какой мелкий. Я ему точно что-нибудь не так сделаю. Дернусь неудачно или еще что.

Я едва улыбаюсь.

— Я не думаю, что ты сможешь сделать ему больно.

— Да ну нет, нафиг, все равно. Я подожду, пока его не отдаст кто-нибудь тебе.

Я тихо смеюсь. Они оба выглядят невероятно. Огромный мужчина и кроха у него на руках. Но Рустаму идет. Удивительно. Интуиция меня не подвела. Я знала, что ему подойдет быть отцом.

— Ты должен назвать их, — произношу я, не в силах оторваться от этой картины, — мальчикам дашь имя ты. Девочек буду называть я сама.