Предчувствие смуты - Борис Михайлович Яроцкий

Пунтус, мечтал воспользоваться не только фамилией известного в прошлом председателя колхоза, но и его капиталом. Ключ к нему у Зенона Мартыновича был уже в кармане — это Валентина Леонидовна. Она знала, куда перед ликвидацией «Широкого лана» перекочевали колхозные деньги.

Алексей Романович, номенклатурный хозяйственник и вечный депутат, используя свое служебное положение, как и тысячи подобных ему хозяйственников, словно гнус жарким летом, высасывал из государственного тела его могущество.

Бывшие советские номенклатурные работники сожалеют: потерять такое государство! Сожалеют, но не хнычут. Теперь можно не скрывать свои капиталы — пусть увеличиваются, укрепляют экономику проклятого Запада.

На эту тему за графином яблочного вина не однажды беседовали Варнава Генрихович и Зенон Мартынович. Но то было во Львове.

Довелось им побеседовать и на Слобожанщине.

9

Еще недавно здесь был полный двор людей. К сентябрю люди разъехались — кто куда. Юля училась уже на втором курсе Восточно-Украинского университета. И Оле Семен Онуфриевич Блакитный помог поступить в институт. Оля будет юристом. В семье без юриста никак нельзя. Клим по пьянке избил дагестанца, хозяина кафе. Потерпевший в суд подал, требует за моральный ущерб чуть ли не миллион гривен. Грозится: нагрянут земляки — слобожанам несдобровать.

Юрик учится в Киеве. В консерваторию поступить не удалось. Да он и не сожалеет. Если нет музыкального таланта, музыка не прокормит. Техническое образование без работы его не оставит — он учится на энергетика.

Вроде все ребята при деле. Валентина Леонидовна надеется, что и Клим поумнеет. Но Алексей Романович на него уже махнул рукой: «шалопай».

Успокоил душу Зенон Мартынович:

— По Климу армия скучает.

— А что делать с Илюшей? Он твой кровный, — напомнила мать.

— За Илюшу не беспокойся, — сказал Зенон Мартынович. — Мы из него сделаем звезду первой величины. У него талант коммерсанта. Он умеет по-хозяйски распорядиться деньгами. А когда деньги любят хозяина, тогда они растут.

Эту мысль Валентина Леонидовна взяла под сомнение:

— В селе расти некуда.

— Были бы «зеленые», — намекнул Зенон Мартынович.

— Найдутся, — намекнула в ответ Валентина Леонидовна.

Так неожиданно супруги объяснились в главном — есть у хозяина подворья капиталы, и хозяйка знала, где они спрятаны. А они, по догадкам Зенона Мартыновича, лежат в каком-то солидном забугорном банке. Такие деньги скоро начнут набирать вес. Как бычок в пору половой зрелости.

Не случился бы переворот, как в семнадцатом году. По прикидкам мудрых советологов, вроде скоро не случится — нет революционной ситуации: низы не хотят шевелить мозгами, а верхи погрязли в коррупции, живут одним днем. А главное, для переворота нужна партия с решительными целями: старая уже на пенсии, молодая только входит в подростковый возраст. Так что зрелая партия в ближайшие годы пока только в зачатии. А то, что сегодня есть, это всего лишь клуб по интересам.

Что же касается пролетарских вождей советской закваски, они исчезли, как мамонты. Кто помоложе, назвал себя «Единой Россией»… А тем, кому «чертовски хочется поработать», выходят на свои садовые участки…

Так рассуждал бывший старшина бывшей Советской армии, вероятный хозяин Слобожанщины. Сюда он перебрался не с пустой головой — есть планы, как теперь говорят, проекты.

Вот к нему — бывшему старшине-сверхсрочнику — опять пожаловал Варнава Генрихович Шпехта.

Не хотел с ним встречаться Зенон Мартынович, но — пришлось. Шпехта даже внешним видом напоминал клеща: если в человека вцепился — не отпадет, пока вдоволь не напьется крови.

10

— Опять спрятался? Нехорошо, — упрекнул гость, заходя в калитку с колокольчиком.

День был солнечный, но не теплый. Серую стеганую куртку с капюшоном и вместительный коричневый саквояж он держал в левой руке, а правую приподнял для приветствия: «Слава Украине!» Оставалось ответить «Героям слава!»

Зенон Мартынович сдержанно, холодно, как с чужим, поздоровался:

— Здравствуйте, пан адвокат.

Не на такой прием рассчитывал гость. Поэтому напомнил:

— Адвокаты всегда здравствуют, потому что они нужны, как хозяину вода при пожаре… Ну, легинь, веди в свои апартаменты.

— Прошу, — они вошли в дверь кирпичного флигеля, опоясанного диким виноградом.

Из флигеля навстречу — моложавая хозяйка. Гость снял с лысеющей головы синий бархатный картузик, какой на Слобожанщине носят страхагенты, любезно поздоровался, показал фарфоровые зубы.

Старческое дряблое лицо его даже после длительной поездки не выглядело усталым. Не скажешь, что этому человеку под девяносто, а он все никак не может утихомириться.

«Сдать бы его украинским кагэбистам, — в который раз подумал бывший старшина. — Так он меня выдаст, а сам откупится».

Прежде чем начать деловой разговор, Варнава Генрихович кивнул на дверь, за которой скрылась дородная хозяйка, тихо произнес:

— А губа у тебя, Зенон Мартынович, не дура. — Опять перешел на «ты». — Она тебе — кто?

— Жена.

— Надолго?

— До конца моих дней.

Гость прищурился, глубокомысленно изрек:

— Вот бы так везде и повсюду стариков-инвалидов заменять молодыми и здоровыми холостяками, и тогда б даже пожилые женщины цвели-процветали, забыли бы многие болезни и дорогу к врачевателям. А кое-кто и в роддоме побывал бы. Что-то похожее написал русский классик: всем возрастам рожать не запрещается.

— Вы что — уже врач? — Зенон Мартынович решил поддеть гостя, но этого старика на слове, как воробья на мякине, не поймаешь.

— Я доктор наук, вам это известно, — гость обнажил фарфоровые зубы. — Доктора врачуют забывчивые души. Не так ли?

— Я ничего не забыл.

— А обещание подбирать людей для развала экономики России?

— Русские сами развалят… Один Чубайс чего стоит…

Шпехта тихо засмеялся:

— Это тот, который обещал каждому русскому две «Волги»? Где же столько «Волг» набраться? Но упрямые ищут. Правители — ребята молодые, рисковые, заменят «Волги» на иномарки.

— Я не обещал…

Зенон Мартынович, словно после шока, силился вспомнить: он обещал или не обещал?

— Вредить России?

— Ненавидеть русских. У вас это получится.

11

Рано утром за паном Шпехтой прибыло такси. Он исчез, как и появился. О многом не поговорили.

Зенона Мартыновича тревожила судьба Ядвиги Корниловской. Случайно он узнал, что в тот памятный мартовский день, когда русские саперы снимали мины, выставленные ночью гвардейцами Масхадова, в засаде была Ядвига.

Зенон Мартынович, вояка опытный, понимал, что русские дознаются, кто из наемников убил капитана. Приходивший к Алексею Романовичу знакомый милиционер интересовался дружками Клима.

— Вот его и спрашивайте, — с обидой в голосе ответил старый Пунтус. — Вы его в СИЗО затолкнули, со мной не посоветовались. А по селу даже днем разгуливают чеченцы. Двоих видели.

— Одного, — уточнил милиционер. — Второй, по всей вероятности, вернулся обратно в горы.

Знакомый милиционер сообщил, что на днях сельчане слышали выстрелы. Кто стрелял?