Календарные обычаи и обряды народов Юго-Восточной Азии - Роза Шотаевна Джарылгасинова

В Рангуне, в главной пагоде страны Шведагоне, автору приходилось наблюдать и даже участвовать в подобных пожертвованиях. На территории пагоды, на широкой мраморной платформе, сооружаются временные строения, в которых члены совета попечителей пагоды принимают с благодарностью деньги. Здесь же (внутри помещения) находятся емкости с сухим очищенным рисом, из которых на сумму, пожертвованную каждым, рис отсыпается в другую емкость, принадлежащую уже пагоде. Существует на этом уровне уже учет пожертвований: в крупных буддийских пагодах и монастырях жертвователю (автор знает это из собственной практики во время посещения монастырей Рангуна, Мандалая, Ганхлина, Сагайна и многих других) дается благодарственная расписка в получении того-то и того-то. В сельской местности, однако, такого учета нет; добрые дела, которые дают «заслугу» (кутхо), фиксируются в коллективном сознании монахов, родных и соседей, и презренным изгоем становится тот, кто пожалеет риса для кормления монаха или не сделает традиционных подношений. Последние принимаются с благодарностью, какой бы ничтожной стоимости они ни были, и в этом иллюзорном равенстве всех и каждого — одна из причин силы и распространенности буддизма.

На время поста не назначаются свадьбы, церемонии посвящения в монахи (шинпью) и прокалывания ушей. В некоторых народных песнях девушки просят женихов поторопиться, поспешить со свадебными приготовлениями, чтобы успеть пожениться до начала поста. Не рекомендуются дальние поездки, и не только потому, что голова Дракона-нага преграждает путь, но действительно из-за размокших и скрытых под водой дорог путешествие просто опасно, а место отдыха паломников и путешественников (заят) — платформы или веранды под навесом, открытые со всех сторон, — залиты дождем.

В свободное от работы время люди в основном находятся дома. Многие ограничивают себя во всем, в том числе и в еде. Английский чиновник военного ведомства, в начале XX в. долгое время живший в Бирме и хорошо знавший жизнь в бирманской провинции, писал, что во время поста большинство крестьян живет «жизнью монахов»: едят раз в день, перед полуднем, и воздерживаются даже от курения табака. По его наблюдениям, время поста используется для подготовки к Празднику окончания поста. Чтобы накопить немного денег для этой церемонии, женщины занимаются ткачеством (на продажу), мужчины — заготовкой бамбука в лесах и плетением корзин [Фильдинг, 1902, с. 150].

Обычаи и обряды времени посева и созревания риса

В июле и августе (по григорианскому календарю) в зависимости от срока высева семян, климатических условий региона начинается пересадка рисовой рассады на поля. В жизни бирманского крестьянина это один из самых ответственных периодов в выращивании урожая, и все силы и помыслы его направлены на то, чтобы вовремя справиться с полевыми работами.

Обычаи и обряды посевного периода.

Когда закончено плужение, повторяемое несколько раз (вдоль и поперек), начинается боронование, позволяющее избавиться от корней сорняков, и легкая прикатка — выравнивание рисового участка (неровности почвы повлекут за собой вымокание либо засыхание растений). Мужская работа — выдергивать рассаду с корнями из рассадника, связывать ее в пучки (примерно по 700–750 растений) и переносить эти пучки на прямом деревянном коромысле на поле, где работают женщины-сажальщицы (каусайтама). Рассада оставляется около работающих женщин на земляных валиках, ограждающих участок, и забирается оттуда по мере надобности. Женщины-сажальщицы работают группами, количественный состав которых зависит от возможностей хозяина участка; для этой работы нужны молодые и выносливые работницы, и, если в семье таковых мало, — крестьяне объединяют свой труд, создавая группы взаимопомощи, работающие последовательно, на всех полях. В группе выбирается (или назначается) староста, который следит за качеством работ, наличием рассады. В давние времена старостами (руководителями этих групп) были женщины обязательно среднего возраста, которые помимо всего прочего следили за тем, чтобы веселое и приподнятое настроение, определенная фривольность в поведении, имеющая давние традиции ритуалов культа плодородия, не переросли, как деликатно выражается Ми Ми Кхайн, в «сексуальное взаимодействие» [Mi Mi Khaing, 1962, с. 72].

У старосты — веревка, довольно длинная. Ее привязывают к середине двух бамбуковых шестов. Перед началом работы шесты втыкаются в почву на расстоянии натянутой веревки друг от друга, и первые кустики рассады высаживаются вдоль нее. Затем, отступая назад шаг за шагом, сажальщицы продолжают засаживать определенное по ширине пространство, пока передвинутые шесты и веревка не определят последующее место работ.

Посадка риса начинается с раннего утра и заканчивается к вечеру. Так делали многие поколения, твердо веря, что Дух риса и Дух земли откликнутся на богатые подношения, сделанные перед началом посадки риса, и пошлют богатый урожай. Вечером молодежь собиралась на гулянье, которое, однако, не продолжалось всю ночь: с первыми лучами солнца надо было выходить снова в поле.

Во времена бирманских королей с посадкой риса было связано много ритуальных обрядов. Вокруг поля собиралось множество людей, били в барабан боунчжи. Возможно, что имя Духа-нота риса и название ритуального барабана имеют общее происхождение: боунчжи — название барабана, Боунмачжи (Бамачжи, Бомачжи) имя «женского» Духа-ната риса, называемого иногда Матерью риса. Специально сделанные блестящие ожерелья и браслеты, кусочки дерева танакха, кора которого используется как косметическое средство (пудра), бросали на поле. В центре поля втыкали в землю свежесрубленное банановое дерево, символизирующее силу плодородия земли. Вокруг дерева делали бамбуковую изгородь — оберег против злых духов. Отдельно на подносе ставили отрубленную голову свиньи, принесенной в жертву. Мясо свиньи шло на приготовление различных блюд, которые раскладывались по тарелкам и с молитвами преподносились духам. После этого начинали сажать рис [Лю Галей, 1960, с. 157].

В наши дни сохранились отголоски старых традиций: женщины и девушки, идущие на работу, густо обмазывают себя пудрой танакхой; рассаду, вытащенную из земли, накрывают банановыми листьями, а среди работающих и сопровождающих их к месту работы обязательно найдется кто-нибудь, отстукивающий веселую дробь на взятом с собой барабане. Существует убежденность, что, если этого не сделать, земля будет опасной для ее владельца.

Звуки барабана необязательно должны «накрывать» все поле, они должны звучать там, где находится ле чай — грубая, опасная земля, в которой наверняка находится злой дух. Ле чай узнают по холмику, который возвышается над общим уровнем поля, или по дереву, окруженному вспаханной землей. По традиции в последний день работы хозяин поля устраивает угощение для сажальщиц и их старосты, а также для всех участников музыкального сопровождения, в первую очередь для барабанщиков. Перед этим на поле приходят жители деревни, бьют в большой барабан, и молодежь начинает танцевать и петь. Впрочем, песни при посадке риса звучат непрестанно, и по ним можно отчасти восстановить характер древних празднеств, очевидно, оргиастического характера, которые завершали эту важнейшую часть календарного