Истинная любовь - Джуд Деверо

Он собирался подойти к дивану, как вдруг заметил деда, стоявшего чуть в стороне. Джаред отчетливо видел его фигуру, однако для остальных капитан, похоже, оставался невидимым. Калеб поднял глаза, и у Джареда перехватило дыхание.

Лицо призрака светилось любовью. Глубокой, всепоглощающей, безмерной. Той любовью, ради которой, не задумываясь, идут на смерть, жертвуют всем, принимают любые страдания. Любовью, способной выдержать двести лет мучительного ожидания. Истинной любовью.

Должно быть, Калеб легко угадал, что творится в душе Джареда, потому что лицо его мгновенно приняло бесстрастное выражение. Небрежно улыбнувшись потомку краешком губ, он растаял в воздухе.

— Джаред, милый, — послышался голос Виктории. — Наконец-то ты здесь.

Джаред выругался про себя, потом горячо взмолился о помощи свыше. Поворачиваясь к матери Аликс, он уже улыбался.

Когда Виктория заключила его в объятия, он помимо воли почувствовал, что рад ее видеть. Перебирая изящными пальчиками длинные волосы Джареда, она расцеловала его в обе щеки, заросшие темной щетиной.

— Это все ради Аликс? — спросила она. — Ей всегда нравились крутые парни, гоняющие на мотоциклах. Или теперь ей больше по вкусу рыбак с Нантакета?

— Думаю, скорее чумазый архитектор.

Взяв Джареда под руку, Виктория повела его к дивану. Остальные мужчины неохотно расступились.

— Да, это похоже на мою Аликс. Ты знаком здесь со всеми, правда?

Джаред обвел глазами лица гостей. Да, он знал всех. Троих женатых он смерил выразительным взглядом, давая понять, что им лучше уйти, что они вскоре и сделали. Остался один доктор Хантли, который, похоже, не мог двинуться с места, поскольку, как дерево, прирос корнями к стулу.

— Какой же ты скверный мальчишка, — пожурила Джареда Виктория, попрощавшись с гостями. Глаза ее смеялись. — Фредди как раз рассказывал мне, как они с Аликс чудесно провели время вдвоем. Я не знала, что вы с ней интересуетесь историей семьи Кингсли.

Джаред судорожно сглотнул. Он не собирался откровенничать с Викторией.

Фредди, известный также, как доктор Фредерик К. Хантли, отпил глоток чаю.

— Юная Аликс искала сведения о Валентине.

— Ах да, — усмехнулась Виктория. — Исчезнувшая Валентина. Аликс удалось что-нибудь узнать?

— Ровным счетом ничего, — отозвался Джаред, отправляя в рот пирожное с кремом.

Виктория насмешливо вскинула брови, на лице ее ясно читалось: «Ничего, в конце концов ты выложишь мне все без утайки». Джареду захотелось убежать наверх и спрятаться. Или схватить Аликс в охапку и немедленно улететь в Нью-Йорк.

Виктория повернулась к доктору Хантли:

— Фредди, в следующий раз вы должны обязательно рассказать мне все.

— О-о, — протянул доктор Хантли, не сразу сообразив, что его выставляют. Поспешно поставив чашку на столик, он взял с блюда еще один сандвич и поднялся, чтобы попрощаться.

Оставшись наедине с Викторией, Джаред притворно зевнул.

— Я с раннего утра на ногах, думаю, мне пора…

— Джаред, дорогой, — перебила его Виктория, — нам нужно поговорить.

— Конечно, — сказал Джаред, вставая, — но ты явилась так неожиданно, а у меня еще куча дел. Если бы ты предупредила меня заранее, что приезжаешь (о чем, похоже, знает весь остров), я, разумеется, нашел бы время. К тому же… — Джаред замолчал, не зная, что бы еще придумать, и шагнул к двери.

— Я хочу знать, каковы твои намерения в отношении моей дочери.

Джаред замер, удивленно вытаращив глаза.

— Ты хочешь знать о нас с Аликс?

— Ну да, конечно. Поэтому я и здесь. Знаю, ты предупреждал, что мне не следует приезжать. Я буду вести тебя тихо, как мышка, обещаю. Но я должна знать все о своей дорогой девочке.

Джаред многозначительно обвел глазами утопающую в цветах комнату. Так вот что, оказывается, означает «сидеть тихо, как мышка».

— Что поделаешь. — Виктория махнула рукой. — Я прибыла не на яхте.

— На этот раз — нет.

Сладко улыбаясь, Виктория похлопала по дивану рядом с собой.

— Пожалуйста, присядь. Джаред, дорогой, я так долго тебя не видела, а Кеннет, как всегда, показывает свой гадкий характер. Я от него ни слова не могу добиться о моей родной дочери. Взгляни-ка сюда. — Пошарив за диванной подушкой, Виктория извлекла белую коробку, которую Джаред тотчас узнал. — Я приберегла это для нас с тобой… — В коробке лежала бутылка рома двадцатипятилетней выдержки. — Надо же чем-то приправить этот чертов чай. Ну, что скажешь? Пончики из «Даунифлейк» и ром?

Джаред покачал головой:

— Виктория, готов поспорить, ты могла бы очаровать и дьявола. — Он уселся на диван рядом с ней.

— Судя по тому, что я слышу о тебе и моей дочери, ты и есть самый настоящий дьявол. Собираешься бросить ее и сбежать обратно в Нью-Йорк, верно? Аликс не похожа на меня. Она вся в отца, такая же серьезная.

— Нет, — произнес Джаред, беря из рук Виктории чашку с чаем, где добрую половину составлял ром. — Я не собираюсь бросать Аликс.

Виктория улыбнулась.

— Она об этом знает?

— Думаю, догадывается. Я не раз намекал.

— Хм… — Виктория взяла кусочек пончика и задумчиво откусила. — Мы, женщины, не любим намеков. Мы предпочитаем долгие уверения в вечной любви. — Джаред молча поднес чашку ко рту. — И еще мы любим кольца, — продолжала Виктория. — Непременно с изумрудом, размер пятый.

— Думаю, мне достаточно лет, чтобы я сам мог принимать решения, касающиеся моей личной жизни.

— Разумеется, дорогой, просто я так люблю вас обоих, тебя и Аликс. Ты ведь и сам знаешь, правда?

— Да, знаю. Я позабочусь об Аликс, обещаю.

— Разве она не чудо? — воскликнула Виктория. — Не знаю, как нам с Кеном это удалось, но девочка вобрала в себя все лучшее от нас обоих. Ты поражен ее талантом?

— Да, у нее большое будущее.

— Кен сказал, что строит часовню по проекту Аликс. Возьми еще пончик, дорогой, дай-ка я наполню твою чашку. У тебя усталый вид, но теперь я рядом и всегда готова прийти тебе на помощь.

Ром и сахар сделали свое дело: напряжение начало понемногу отпускать Джареда.

— Послушай, я не знаю, где спрятаны дневники тети Адди.

Виктория вздохнула, прижав руку к роскошной груди с ложбинкой, обнаженной на шесть дюймов.

— Ты считаешь, я для этого приехала? Джаред, мой милый мальчик, я думала, ты меня лучше знаешь. Ты смотришь на меня так, словно боишься, что я… способна разнести дом в щепки, разыскивая дневники. Сорвать половицы или совершить что-то ужасное в этом роде. — Изумрудные глаза Виктории наполнились слезами, засияв еще ярче. — По-твоему, я могла провести столько лет в этом прекрасном старом доме, не полюбив его почти так же сильно, как ты?