Синий ветер каслания - Юван Николаевич Шесталов

на Севере? Но я не об этом. Я об общей тенденции развития цивилизованного мира.

В обыденной жизни мы разве задумываемся над этим? Конечно же, нет. Вот этот зал залит электрическим светом. Вечно ли сырье — источник этого света? Природные ресурсы истощаются. А население растет. К концу века может даже удвоиться население нашей планеты. Сколько мы сожжем, выкачаем энергетических ресурсов, которыми располагает человечество на сегодняшний день? Половину? Две трети?

Нефть… Истинное золото нашего времени. Сколько миллионов лет ушло на ее образование? А ведь ее запасы не бесконечны. Запад уже кричит. Чует близкий нефтяной голод. Хищническое использование нефтяных богатств вызвало преждевременное истощение богатейших месторождений. Этого бы не произошло у нас! Сибирь — нетронутая еще кладовая.

Венька. Пока мы на несколько километров заглядываем в недра. А что она там таит, наша матушка-земля? Может, там есть что-то дороже и ценнее, чем нефть. Так что…

Журналист. Может быть, рыбы добывается действительно столько же или даже больше, чем в прошлые времена. И в магазине ее не стало из-за возросшей покупательной способности населения. Это хорошо. Без рыбы не обойтись. Это необходимая потребность. Я хотел о другом. И ведь мы, в условиях социализма, порой становимся на эту скользкую тропу. Как бы миновать нам такую цивилизацию, которая фабрикует потребности, в которых нет потребности?!

Сергей. О, это слишком туманно и далеко. Не добуриться нам до понимания этой мысли. Лучше уж выпьем… Просто… За жизнь… Все же она прекрасна!..

И вспомнил Сергей свой первый разговор у костра с новыми людьми. Не за столом ресторана тогда сидел он, а у костра, в тайге.

Плясало пламя, летели искры. В темном осеннем небе золотыми оленями бродили звезды. С таежной речки — вечной говоруньи — несло сыростью и прохладой. А с костра — большого и яркого — веяло теплом и запахом вареного глухаря. Совсем как на охоте. Не о глухаре и соболе говорили у костра. Новые товарищи Сергея тогда пели песни, рассказывали разные смешные истории из городской жизни. Они были старше Сергея. Но не намного. Лица их дышали молодостью и озорством. Сергею было приятно с ними. Но еще приятнее были звонкие утренние зори с глухариными песнями. Сверкающий иней, лай собаки, полеты белок с дерева на дерево. Это было ему понятней и родней, чем их разговоры о какой-то нефти.

Товарищи Сергея спорили. Он слушал их, но думал о главной, как ему казалось, загадке своей земли — «Тайне Сорни-най». На безвестном островке, зарытая в землю или заваленная хворостом, кротко улыбается прекрасная «Золотая баба». Сколько поразительных событий, сколько страстей, кровавых трагедий связано с ней. И сколько тайн!.. — строки газеты кружились в голове, волновали ум и сердце.

Вопросы… вопросы… Откуда взялось это одно из чудес света?..

Сергей думал тогда о своей земле, где таится «одно из чудес света», и с улыбкой поглядывал на новых людей, которые рубят тайгу, попусту шумят о черном золоте, не ведая еще, есть ли оно в суровом таежном краю.

И теперь, сидя за столом ресторана в областном центре, новые люди тоже спорили. Все о той же нефти, как тогда у костра. Только чуть по-другому. Они рассуждали о запасах, о количестве нефти, о целесообразности эксплуатации…

А может, все дело не в нефти, не в «Золотой бабе», не в других загадках, а в людях? Может быть, в любом деле, в любые времена рядом с верующими во что-то большое и светлое всегда находятся скептики? А может, люди просто не могут жить без борьбы, без состязаний? Может, в вечном состязании друг с другом люди находят удовольствие и успокоение?

А может, жизнь, как бурная река, за новым поворотом всегда таит новую загадку? В разгадке этих загадок, возможно, человек находит свое высшее удовлетворение? Загадка и тайны жизни… А что бы было, если бы всего этого не было?!

Музгарка, крутившаяся вокруг росомахи, но не смевшая без разрешения хозяина тронуть ее, вдруг завизжала будто ужаленная. Шкура ее ощетинилась. Губы ее затрепетали, вздрагивая то зловеще, то предостерегающе. Разыгравшаяся собака опять нацелилась в сторону, откуда недавно появились звери, вспугнувшие белое безмолвие поляны.

Сергея будто облили ушатом ледяной воды, когда, повернувшись в ту сторону, увидел вывалившегося из-за деревьев громадного бурого медведя. Принюхавшись к росомашьему следу, поводя мордой по воздуху, точно ловя какие-то запахи, медведь сделал несколько прыжков в сторону поляны. Потом, учуяв что-то недоброе, остановился, встал на задние лапы. Замер. Оледенел и Сергей. Руки окаменели. И только мысли, замершие лишь на мгновение, продолжали свой вечный бег, хаотично перегоняя друг друга:

«Ружье… Заряжено. Одним патроном. Убить?.. Зачем?! Нет!.. На этот раз я не стану стрелять. Тогда — бежать?! Покидают бегущих ноги, настигают бегущих звери… Стоять! И соперник, подумав, что ты сильный и вовсе не боишься его, уйдет сам?! Но он — ранен. А раненый зверь опасен. Он как обиженный человек. Будет преследовать… Вырвет глаза, как лосю! Глаза… Нет! Это невозможно!.. Где вторая пуля?!!»

Мгновение — и вторая пуля в стволе. Черные глазницы ружья наведены на бурого медведя.

И у медведя — глаза. Они смотрят на него. В тупом, окаменевшем взгляде сверкнуло что-то живое. Что это? Проблеск мысли? Медвежья дума? А может, он принимает решение: идти на него или благоразумно отступить, рассудив, как справедливый судья, если перед ним настоящий человек. Для древнего манси медведь был судьей, посланным на землю создателем мира Форумом, чтобы наказывать людей, провинившихся против чести… Честь… Пронес ли ее Сергей, эту высокую человеческую обязанность, с честью?.. Или где-то, в чем-то дал маху? Перед ним стоял сам судья тайги. Стоял, замерев рядом с большим деревом. На таком дереве Ильля-Аки и тогда вырубал тамгу медведя, говоря:

— Выберется он из берлоги, поплетется по тайге, разбирая знаки и письмена, оставленные человеком на деревьях, наткнется на нашу зарубку и сверху оставит свою. «Ага, — воскликнет он, разглядывая причудливые знаки, — человек хочет вознестись надо мной. Не выйдет!» С этой думой медведь оставляет на дереве свою тамгу, знак своего превосходства. На другой год человек на том же дереве повыше делает зарубку. И когда снова к этому дереву придет хозяин леса, подивись высоте и умению человека, медведь под этим деревом роет себе гнездо, где и застает зимой его охотник, устроив затем медвежье игрище… На этом таинственном представлении, кружась в танцах, забываясь в музыке, воскрешая в песне далекое время, встают века и мгновения жизни манси, и вся окружающая природа с ее зверями, птицами. Характер