Психи - Энн Шеридан

class="p1">Ее рука скользит под плащ, и мои глаза расширяются от страха, когда она достает пистолет.

— Ты сбежишь, — говорит она. — Ты сбежишь и никогда сюда не вернешься. На подъездной дорожке стоит машина с деньгами и паспортом в бардачке. Дверь не заперта. Убирайся отсюда, пока они не сделали с тобой то, что сделали со мной.

— Прости? — Я выдыхаю, пытаясь заглянуть ей под капюшон. — Кто ты? Что и кто сделал? Их отец? Джованни?

— Сейчас же, — требует она. — Я больше не буду просить. Уходи, пока не стало слишком поздно. У тебя нет времени.

Я качаю головой, ни на йоту, не доверяя этой женщине.

— Нет, здесь мне безопаснее, — говорю я ей, в глубине души понимая, что единственное место, где я когда-либо обрету свободу, — это стены этого старого замка. Я бросаю взгляд на ее пистолет, ужасаясь тому, что она может с ним сделать, но я стою на своем. Это мой новый дом. Никто не сможет защитить меня от их отца так, как они.

— Парни защитят меня.

Она подходит ближе, ее пистолет направлен мне в голову.

— Но кто защитит тебя от них?

Я с трудом сглатываю, мои руки на коленях дрожат.

— Встань, — требует она так тихо, что я едва слышу.

Властность в ее тоне заставляет меня осторожно подняться на ноги, и в этот момент я мельком вижу женщину, скрытую под плащом. Ее лицо покрыто шрамами и грязью, а безжизненные голубые глаза смотрят так, будто она готова направить пистолет на себя.

— Кто ты? — Я спрашиваю снова.

— Последнее предупреждение, — выплевывает она. — Они не твои. Уходи сейчас же, или ты не оставишь мне другого выбора, кроме как заставить тебя бежать.

Они не твои.

Кто это, блядь, такая?

Я качаю головой, решимость злобно пульсирует в моих венах.

— Нет. Я никуда не уйду, — требую я. — Ты меня не пугаешь. Ты просто сучка в плаще. Ты не можешь сделать мне ничего такого, чего они уже не сделали.

— Будь, по-твоему, — говорит она, прежде чем направить пистолет на Маркуса, мирно лежащего в моей постели. — Ты не оставляешь мне выбора.

Я бросаюсь к ней.

— НЕЕЕЕЕТ! — кричу я, глаза Маркуса распахиваются и смотрят прямо на меня.

БАХ!

Пуля глубоко входит ему в грудь, когда я прижимаю девушку телом к земле и вырываю пистолет прямо из ее чертовых рук. Маркус стонет, и я обнаруживаю, что поднимаюсь с пола, переползая через кровать, чтобы добраться до него. Его глаза широко раскрыты, а из пулевого отверстия в груди льется кровь.

— МАРКУС, — кричу я, слезы наполняют мои глаза, когда я бросаю пистолет на кровать и пытаюсь надавить ему на грудь.

Его веки тяжелеют, кровь стекает по моим пальцам, когда Леви врывается в комнату.

— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА? — рычит он, в ужасе уставившись на своего брата.

Я поднимаю взгляд, яростно качая головой.

— Нет, я… — мои глаза обводят комнату, но девушки в капюшоне нигде не видно. — Это была не я. Я этого не делал. Я…

— ШЕВЕЛИСЬ! — рычит он, врываясь в комнату и пытаясь добраться до своего брата. Он хватает меня за руку и швыряет через комнату, прежде чем сильно упереться руками в грудь своего брата. — НЕ СМЕЙ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УМИРАТЬ У МЕНЯ НА ГЛАЗАХ, МАРК.

Меня охватывает паника, и я обнаруживаю, что крадусь обратно к двери.

Он думает, что это сделала я.

Он думает, что я ответственна за убийство его брата.

Если Маркус умрет, я, блядь, покойница. Они не остановятся, чтобы задать вопросы или оправдать меня. Я их враг номер один.

Слова женщины кружат у меня в голове, пока я продолжаю пятиться, мои глаза широко открыты, а сердце бешено колотится.

— Уходи сейчас же, или ты не оставишь мне другого выбора, кроме как заставить тебя бежать. Она точно знала, что делает.

Я прижимаюсь спиной к дверному косяку своей спальни, и когда мои глаза фокусируются на Маркусе и я вижу, как его жизнь ускользает, я понимаю, что, без сомнения, мои дни сочтены.

Мне нужно бежать.

Леви поднимает взгляд и, видя это решение в моих глазах, его охватывает ярость. Он молниеносно тянется к пистолету, и я не осмеливаюсь оглянуться. Я выбегаю из комнаты как раз в тот момент, когда еще одна пуля глубоко вонзается в дверной косяк, как раз там, где я стояла всего мгновение назад.

Я несусь по старым полам, мчась по гребаному замку, как летучая мышь из ада. Я в мгновение ока добегаю до лестницы, спускаясь по ней на ощупь, пока страх пронзает мое тело. Мое сердце колотится в груди быстрее, чем когда-либо прежде.

Я должна убираться отсюда к чертовой матери.

Я добегаю до вестибюля и мчусь к массивной входной двери, чувствуя, как натягиваются и расходятся швы на ногах. Она сказала, что дверь открыта.

— ГДЕ ОНА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ? — Я слышу яростный рев Романа, разносящийся по замку, говорящий мне, что он видел именно то, что видел Леви, и, в отличие от Леви, его руки не зарыты глубоко в грудь брата.

— ОНА УБЕГАЕТ.

ЧЕРТ.

Блядь. Блядь. Блядь. Блядь.

Я мертва.

Я липкими руками хватаюсь за ручку двери, и открываю ее, когда слышу, как Роман бежит по замку, перелетая через поручни, как гребаный ниндзя, и с легкостью спускается по ступеням, мчась за мной.

Я вырываюсь в холодную ночь, холодный ветерок обдувает мою кожу, словно жестокая атака, а вокруг льет дождь, но я преодолеваю это, перепрыгивая через две ступеньки парадного входа за раз. Я почти ничего не вижу, и от меня не ускользнуло, что и мой отец, и волки должны быть где-то здесь.

Я вижу машину вдалеке, но Роман быстро догоняет меня. Я должна добраться до нее раньше, чем он доберется до меня. Это моя единственная надежда.

Спотыкаясь о ступеньки, я бегу к машине, дождь хлещет мне в лицо, я слышу, как Роман ломится в дверь.

— ОСТАНОВИСЬ, — рычит он, видя мое идеальное бегство. — Я ВЫСЛЕЖУ ТЕБЯ.

Нет. Нет, нет, нет, нет.

Хватаясь за дверцу машины, я распахиваю ее и бросаюсь на водительское сиденье. Более чем осознаю, что эту штуку можно отследить, как и гребаный маячок у меня в руке, но я должна попытаться. Я вырву эту штуку из своей руки зубами, если потребуется.

Ключ оставлен в замке зажигания, и мои нервы становятся безрассудно дикими, когда я поворачиваю ключ и завожу двигатель. На это уходят драгоценные секунды, которых у меня нет, и когда я отпускаю тормоз и завожу машину, я смотрю