Лики Срединного царства. Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая - Алексей Бокщанин

Вокруг этого фанатично преданного вероучению костяка группировалась масса сочувствующих, в целом принявших доктрину и помогавших секте в трудную минуту. Во главе ответвлений стояли зажиточные крестьянские семьи, передававшие из поколения в поколение само учение, практику сочинения, издания и распространения «драгоценных свитков» — священных текстов. Из этой среды и выбирались начальники: выше всех стояли «патриархи», ступенькой ниже их — «старшие руководители учения», затем шли «наставники» и т.д. В секте царили строжайшая дисциплина, конспирация, соблюдение иерархии должностей, подчиненность местных отделений центральному звену. «Белый Лотос» не отрицал ни конфуцианства, ни даосизма, но претендовал на подлинное, неискаженное толкование их доктрин. Выступая в роли оппозиционного еретического течения, «Белый Лотос» являлся притягательным для всех обиженных, угнетенных, бедных и слабых. Последнее усиливало оппозиционность секты, соединяя в себе религиозный протест с социальным, и еще больше уводило ее от ортодоксального «мирного» буддизма. Секте были близки идеи всеобщего равенства, в том числе равенства мужчин и женщин, ибо секта не делала между ними различий, что, в свою очередь, служило открытым вызовом существовавшей в тогдашнем Китае практике униженного положения женщины. Секта отрицала личное богатство, проповедовала общность имущества. Низовые ячейки «Белого Лотоса» служили своеобразными общинами взаимопомощи. Сами члены секты именовали ее «братством». Вступая в секту, неофит передавал наставнику деньги или зерно в зависимости от своего достатка, а затем делал регулярные взносы. Из создаваемого таким образом общего фонда наставник помогал бедным, больным, старым, пострадавшим членам секты, например попавшим в тюрьму, оплачивал похороны и т. д. Сектанты жили как бы одной семьей — с общим имуществом и равным распределением благ. Адепты учения исповедовали аскетизм, пренебрежение к богатству и материальным ценностям.

«Белый Лотос», ставивший своей целью «изгнание чужеземных варваров», сделал одним из своих лозунгов призыв «Свергнем [династию] Цин, восстановим [династию] Мин!». Для этого был нужен «потомок» Минской династии, и такой человек был найден. Крестьянство верило в достижение всеобщего благоденствия после воцарения «своего», народного, китайского, а поэтому «милостивого» Сына Неба под патронажем Толстобрюхого Милэ. «Крестьянскому императору» предстояло стать исполнителем воли Майтрейи, его помощником в период «Великих бедствий» и в «Эру Белого Солнца».

«Белый Лотос» выступал опасным противником маньчжурского режима. По обнаруженным его организациям наносились беспощадные удары. «Драгоценные свитки» уничтожались, а адепты учения после допросов и пыток шли на плаху, ссылались на каторгу, избивались палками. На репрессии секта отвечала предельной конспирацией, строжайшей дисциплиной и сплоченностью. Неофитов тщательно проверяли и принимали в «братство» только по рекомендации одного или двух ее членов. Собрания проводились в глубокой тайне, зачастую по ночам, вдали от деревень и жилья, в горах, в лесу, в заброшенных кумирнях, среди развалин. Для сохранения тайны члены секты выставляли часовых для оповещения и зачастую убивали даже случайных свидетелей. Отступников и изменников карали смертью.

В обстановке нараставшего в конце XVIII века социального кризиса «Белый Лотос» перешел от обличения несправедливости и аморальности власти к подготовке вооруженного восстания против «сил зла». Секта активно готовилась осуществить очистительную миссию и превратить Поднебесную в «царство Майтрейи». С новой силой зазвучали слова учения: «Бедствия Красного Солнца уже на исходе и вскоре должно взойти Белое Солнце!»

Летом 1795 года областная управа (ямэнь) Сянъяна была до предела набита людьми. В этой части провинции Хубэй шел усиленный розыск по делу о заговоре «Белого Лотоса». Во внутренних покоях, служебных и подсобных помещениях, боковых отсеках и тупиках ямэня сновали чиновники, писцы, служители и солдаты частей «Зеленого знамени». В первом дворе ямэня по трем его сторонам тянулись темницы — зловонные землянки. Они были забиты арестованными. Здесь, на гнилой соломе, кишащей насекомыми, сидели и стояли вплотную друг к другу те, кто ожидал допроса. В соседнем дворе под палящим солнцем находились уже допрошенные. Шея каждого была схвачена тяжелой четырехугольной деревянной колодкой, руки и ноги скованы цепями. Их лица облепляли слепни и мухи. Сами осужденные не могли отогнать их — мешала широкая колодка на шее. Другие арестованные «стояли в бочках» или в узких бамбуковых клетках — их головы торчали из отверстий в верхних крышках. Опираясь на них подбородками, эти несчастные пытались устоять на подставленных внизу черепицах. На дно «бочек» и клеток была налита вода и насыпана негашеная известь. Спасительные черепицы одну за другой убирали, и ноги погружались в известь, которая сжигала их. Голод, жажда, слепни, мухи и удушье довершали пытку. Стоны и смрад наполняли страшные дворы ямэня.

Страх царил среди областного начальства, ибо сюда из своей резиденции в Учане срочно прибыл сам грозный Фу Нин — императорский наместник. Местным чиновникам было чего бояться: у себя под носом они проморгали заговор против Сына Неба. Вскрылось все случайно, когда после дерзкого нападения на конвой, охранявший арестованного — одного из руководителей секты «Белый Лотос», начали хватать всех подряд. Пытки сделали свое дело, раскрыв сначала сам заговор, а потом истинные его масштабы и цель. Путем восстания и захвата власти в Срединном государстве вожди «Белого Лотоса» рассчитывали возродить китайскую династию Мин. Был схвачен и юноша, которого они собирались возвести на императорский трон.

Дело было чрезвычайной важности, для Фу Нина это был повод отличиться. Ревностный служака, всецело преданный маньчжурам, он уже имел заслуги перед «драконовым троном». Участник многих карательных операций, Фу Нин прославился как кровавый палач, беспощадно истреблявший мусульманских повстанцев в Ганьсу. Прибыв в Сянъян, он рьяно взялся за любимое дело. Последовали новые аресты и бесконечные допросы. Под пытками, так никого и не выдав, погибли два руководителя секты — Лю Сун и Сун Чжицин.

Из пятисот арестованных по этому делу часть была брошена на плаху, а остальные сосланы на границу в качестве рабов. Их отправляли туда по этапу, небольшими партиями, и тогда третьему главе секты, Лю Чжисе, удалось бежать. Взбешенный Фу Нин решил после этого любой ценой «искоренить ересь» и крамолу. Началась волна новых арестов — на этот раз с конфискацией имущества. Но при всей своей опытности ретивый служака не учел, что именно имущество подозреваемых и станет главной целью его подчиненных. Тем самым наместник развязал руки не только чиновникам, но и мелкой сошке — служителям ямэней и особенно солдатам «Зеленого знамени». Розыск и аресты стали наилучшим предлогом для узаконенного грабежа и вымогательств. Хватали не столько сектантов, сколько состоятельных людей. Многие откупались, а не имевших такой возможности солдаты волокли в управу. Шли повальные обыски, забирали все, что приглянулось, разоряя тысячи семей. Только в трех областях Хубэя было брошено за решетку и подвергнуто пыткам до десяти тысяч крестьян. Многие погибли в застенках. В этой вакханалии произвола исчезла грань между сектантами и простыми обывателями, между заговорщиками и невиновными — все стали жертвами насилия. Так у «Белого Лотоса» появились десятки, а затем и сотни тысяч невольных союзников.