Разгром Брянского фронта - Сергей Юрьевич Кондратенко

обезглавить не только 3-ю армию, но и весь фронт. Напомним, что на прорыв командующий фронтом А.И. Еременко пошел с войсками 3-й армии и в тот день прибыл на совещание в дом лесника в районе Борщево, где разместились штаб армии и штаб 269-й дивизии, а недалеко расположились позиции дивизионной артиллерии. Пока советские командиры обсуждали план дальнейших действий над ними пролетел немецкий разведчик, который, выявив позиции советской артиллерии, навел на них свои бомбардировщики. Вскоре последовал налет Ju-87 и артиллерийский налет со стороны Навли. Во время авианалета был ранен в правую ногу и правое плечо несколькими осколками разорвавшейся авиабомбы генерал-полковник А.И. Еременко. О ранении командующего фронтом немедленно донесли в Ставку ВГК. В тот же вечер на самолете По-2 он был отправлен в Москву.

Обстоятельства ранения и последующей эвакуации в своих мемуарах Андрей Иванович описывал следующим образом:

«В 10 часов утра я выехал на командный пункт командира 269-й стрелковой дивизии посмотреть, как идет, наступление. Не успел я приехать на командный пункт, как здесь появились пикирующие бомбардировщики и начали бомбардировку. Здесь меня и ранило в правую ногу и правое плечо несколькими осколками авиационной бомбы. Я спасся чудом, так как самолет пикировал очень близко. У крыльца домика лесника росла сосна, и я, наблюдая бой, стоял около нее. Авиабомба разорвалась метрах в трех от сосны, но с противоположной стороны. Это спасло меня от гибели, так как сосна прикрыла меня. Взрывной волной и осколками меня сбило с ног и сильно оглушило.

Меня подняли, перевязали и вынесли на опушку леса. Здесь стояло несколько стогов сена. У одного из них мы организовали своеобразный КП. Со мной находились адъютант, медсестра и несколько офицеров для поручений. Я был в полном сознании.

Через 10–15 минут после ранения ко мне подошли командующий 3-й армией Крейзер Я.Г., член Военного совета Шекланов Ф.И. и начальник штаба Жадов А.С. Они попросили меня не волноваться и заверили, что примут все меры, чтобы выполнить приказ командования фронта и Ставки Верховного Главнокомандования. О моем ранении они сразу же сообщили в Ставку.

В 20 часов 30 минут 13 октября, когда стемнело, меня положили в самолет По-2, чтобы по приказанию Ставки отвезти в Москву».[393]

Стоит отметить, что к моменту ранения А.И. Еременко оставался командующим фронтом лишь номинально, устойчивой связи с войсками и штабом у него не было, следовательно, управлять ими он не мог, и его полномочия фактически распространялись лишь на 3-ю армию, с которой он выходил из окружения. В определенной степени — это ранение стало «подарком судьбы» и для Андрея Иванович, и для советского военно-политического руководства. Ведь окруженцам еще требовалось пробить оборону противника и пройти до своих не один десяток километров по немецким тылам, и вероятность попадания в плен командующего фронтом была достаточно высокой. Окажись он в руках врага это стало бы серьезным ударом по репутации Советского Союза и боевому духу Красной Армии.

В свою очередь отметим, что с командующим фронтом или без него, но управление окруженными армиями Брянского фронта продолжало разваливаться и все больше соединений 3-й армии теряли связь со своим командованием и предпочитали прорываться самостоятельно на свой страх и риск.

Так, действовавшие восточнее Святого 280-я стрелковая и 4-я кавалерийская дивизии попытались прорваться в юго-восточном направлении. Передовой отряд вступил в бой с противником в ночь на 13 октября, но потерпел поражение и, потеряв всю материальную часть, возвратился в лес восточнее Борщево. Оставшиеся части двух дивизий не имели ни артиллерии, ни станковых пулеметов. В сложившихся условиях командир 280-й дивизии генерал-майор С.Е. Данилов принял решение разбить дивизию на небольшие отряды, которые самостоятельно продолжили выход из окружения. А вот комдив 4-й кавдивизии полковник С.И. Дудко решил вывести свою дивизию организованно, двигаясь в северо-восточном направлении. В итоге кавалеристы прошли с боями по немецким тылам 790 км и вышли к своим только 10 ноября 1941 года в составе 525 человек.[394]

В это время ударная группировка армии продолжала подготовку к прорыву в направлении Навли. Принимались меры к облегчению и максимальному ускорению движения соединений. В 269-й дивизии принимались следующие меры:

«Для дальнейшего движения вперед конский состав батарей пополняется за счет обоза, роты за счет состава тыла, машины заправляются за счет менее нужных машин и частично за счет сбрасываемых нашей авиацией баллонов с горючим».[395]

С утра 14 октября под руководством командования дивизии была произведена тщательная рекогносцировка, организовано взаимодействие с артиллерией и приданными танками 42-й танковой бригады. Перед самым началом наступления немецкий танк выехал к домику лесника, и метким выстрелом сжег 1 танк 42-й бригады, зарево от горящего танка осветило исходные позиции войск, которые тут же подверглись интенсивному минометному обстрелу противника. В 17.00 советские войска пошли в атаку. 1022-й полк при поддержке танков и двух батарей артиллерии двинулся на Клинское в лоб и смог продвинуться до огородов на окраине населенного пункта, где и был остановлен противником. Более успешным оказался наступавший севернее 1018-й стрелковый полк, который к 20.00 прорвался через высоту 225,7 (1,3 км севернее Клинского) на колхоз Родовень и далее на деревню Коробкина, после чего под непрерывным огнем противника в образовавшийся прорыв под прикрытием темноты и дождя были направлены главные силы 269-й стрелковой дивизии 1-й дивизион 420-го корпусного артиллерийского полка, 42-я танковая бригада и штаб 3-й армии. По данным штаба 269-й дивизии во время прорыва было уничтожено 4 танка противника, 10–12 автомашин, свыше 20 огневых точек и более 100 человек пехоты.[396] 42-я танковая бригада отчиталась об уничтожении в ходе боев 12–14 октября 4 танков, 5 орудий ПТО, 1 миномета, ценой потери 5 танков (2 Т-34, 3 Т-30), 2 грузовых и 1 легковой автомашины и 1 мотоцикла.[397]

Севернее в направлении Литовня наступали части 137-й стрелковой дивизии, но, не достигнув успеха, в течение ночи и дня 15 октября была вынуждена выходить из «котла» по коридору, пробитому 269-й дивизией.

Гейнц Гудериан отмечал, что «…ввиду потери подвижности наших частей, группе русских численностью до 5000 человек удалось порваться и достичь Дмитровска (Дмитровск-Орловский), где она вновь была задержана».[398]

После прорыва у Навли войска 3-й армии разбились на три группы, которые выходили из окружения самостоятельно. Первую группу составили 137-я и 269-я стрелковые дивизии, 42-я танковая бригада и штаб 3-й армии во главе с командармом генерал-майором Я.Г. Крейзером, членом Военного совета дивизионным комиссаром Ф.И. Шлыковым, начальником штаба генерал-майором А.С. Жадовым