Если бы Гитлер взял Москву - Вячеслав Шпаковский

— Он назвал свое имя, сказал, что умирает за независимую Армению и что каждого из тех, кто развязал сегодняшнюю войну, ожидает судьба Энвера-паши…

Инёню встал из-за стола и в глубокой задумчивости подошел к одному из окон.

— Да, я всегда подозревал, что тогда в Средней Азии он был убит не просто так, а что к этому делу приложили руку армяне.

— Я отдал распоряжение усилить вашу охрану, — сказал секретарь, — но прежде всего я просил бы вас отойти от окна.

* * *

Практически о том же самом в это же время в Берлине разговаривали Альберт Шпеер и Франц Тодт. Они вместе завтракали. Обычно хорошая еда и напитки поднимают людям настроение, однако, глядя на них, сейчас этого никто не сказал.

— Необходимо сообщить фюреру, — говорил Шпеер, — что в 1943 году мы сможем произвести не более 2000 танков Pz.III и Pz.IV. Предложение фюрера начать выпуск новых тяжелых танков фактически срывает всю эту программу, и там, где у нас завтра были бы сотни танков, будут десятки. Его идея о том, что их качество компенсирует общее количество машин, безосновательно. Русские, американцы и англичане все равно сделают танков во много раз больше нас и рано или поздно, но сумеют этим воспользоваться.

— Не забывайте, что наши танки и самолеты нужны также финнам, венграм, болгарам, словакам, а теперь их просит еще и Турция.

— Ну эти союзники от нас вообще ничего не получат, — сердито бросил Шпеер. — Пусть рассчитывают на собственные силы, а не пытаются устроиться за наш счет.

— Азия, — буркнул Тодт, — там верность покупают подарками. Вы не представляете, сколько своих пистолетов и с гравировкой, и с золотой насечкой в свое время просто так раздарила фирма «Маузер». Цех специальный открыли, вот как!

— Пистолеты — это еще куда ни шло, — согласился Шпеер, прихлебывая кофе. — От себя лично могу презентовать еще саблю в алмазах. Но даже паршивой танкетки они от меня не получат.

— Но фюрер настаивает…

— Фюреру надо объяснить, что есть вещи, которые выше его гения. Сейчас он в упоении оттого, что кавказская нефть наконец-то в его руках. Но мне докладывают, что пройдет не меньше девяти месяцев, прежде чем мы сможем начать выкачивать оттуда топливо. Но топливо мало добыть, его еще нужно оттуда вывезти. И вот тут-то и встает очень серьезный вопрос — как? Трубопроводов через Кавказ к берегу Черного моря пока что не существует. Но даже если мы и успеем за это время построить хотя бы один, нам просто не хватит танкеров, чтобы возить ее вдоль побережья Турции и дальше вверх по Дунаю. Мы можем транспортировать нефть из Мосула по железной дороге. Это хуже, но даже такой вариант неосуществим, поскольку Мосул все еще в руках англичан, и я почему-то уверен, что ни наш доблестный Гудериан, ни турки ни сейчас, ни будущей весной не смогут его у них отбить. Либо мы опять получим взорванные и подожженные скважины…

— Да, это проблема, — согласился с ним Тодт.

* * *

Генерал Вальтер Модель, только что сменивший генерала Гота на посту командующего 3-й танковой армией, только что закончил говорить по прямому проводу с фельдмаршалом фон Браухичем в Лётцене. Браухич интересовался тем, когда он, Модель, возьмет Вологду, т. е. сделает то, чего не сумел сделать Гот.

— Фюрер очень встревожен очевидным отсутствием прогресса на вашем участке, генерал.

— Я не могу вам сообщить ничего определенного. Новые двигатели для танков все еще не прибыли, хотя были заказаны еще в августе, и, похоже, никто даже не знает, где они. Топлива тоже не хватает, а русские дерутся за каждый квадратный метр земли так, как будто это их последняя земля. Причем разведка отмечает, что в последние дни к ним опять подошли подкрепления.

— Фюрер вряд ли будет обрадован, услышав такой пессимистический ответ.

— Я уверен, что фюрер предпочел бы знать правду…

— Конечно, — ответил ему Браухич. — Однако могу сказать, что фюрер очень недоволен создавшимся положением. В тылу у вас продолжает сражаться Ленинград, а теперь еще в самый канун осенней распутицы вы сообщаете мне о том, что вы не можете взять Вологду до наступления зимы. А что будет, когда пойдут дожди, а после ударят морозы? Постарайтесь преодолеть все ваши трудности как можно скорее, что, между прочим, и в ваших интересах, герр генерал…

Теперь Модель сидел и по этому же телефону отдавал приказ за приказом. И он еще не знал, что в британских портах уже формируется новый конвой, который должен будет доставить в Архангельск 320 танков «Матильда» и «Валентайн», а также полный комплект запчастей к ним. В конвой входили и танкеры с высококачественным авиационным бензином для новых американских бомбардировщиков А-20, отправленных сюда же из Галифакса.

Вместо этого адъютант сообщил ему, что прибыл эшелон, доставивший 20 новых танков Pz.IV с длинноствольными 75-мм орудиями, превосходящими по своим характеристикам 7б-мм орудия советского танка Т-34. «С паршивой овцы хоть шерсти клок», — вспомнилась генералу забавная русская пословица, и он тяжело вздохнул.

* * *

В Багдаде фельдмаршалу Александеру на стол легла сводка боевых действий за 13 сентября.

— А еще, — доложил ему адъютант, — наше бюро особых операций размножило и распространяет среди арабов сделанные на арабском переводы речей Гитлерa. Пусть почитают, что согласно его расовой теории в нацистской иерархии они стоят выше только лишь евреев и обезьян. Надеюсь, что это заставит их задуматься…

— А как много арабов умеют читать? — спросил его Александер.

* * *

Куда менее уверенно чувствовал себя в это время Хайнц Гудериан в своем штабе в Тебризе. В его распоряжении не было ни топлива, ни боеприпасов, ни свежих соединений. Силы его авиации были на исходе. Горные перевалы контролировались курдами.

Зато на столе его ждал приказ ОКХ из Лётцена: «Немедленно начать наступление на Керманшах, чтобы прервать вражеские коммуникации по дороге Тегеран — Багдад». «Откуда у меня могут быть силы для наступления? — подумал Гудериан. — Там что, все с ума посходили? И о каких дорогах здесь вообще может идти речь?»

Он вспомнил недавно услышанный им рассказ шофера из транспортной колонны, коротавшего с молодыми солдатами вечер у костра. Генерал тогда подошел к ним совсем близко, но в темноте его не узнали, и он услышал для себя немало интересного.

— Здесь, в пустыне, — рассказывал водитель, — летом так жарко, что приходится ездить в одних трусах, но все равно ощущение такое, словно тебя засунули в раскаленную печь. Там, где камни, — еще ничего, ездить можно. Но там, где пески, — это сущее божье наказанье. Все барханы похожи один на другой, дорогу постоянно заносит, поэтому приходится полагаться не столько на карту, сколько на компас. Хотя случается, что и он врет из-за сильных магнитов, с которыми мы все ездим. Получается, что и так, и этак, а все равно плохо.

— А зачем же вам тогда магнит? — удивился какой-то солдат.