Архив Буресвета. Книга 1. Путь королей - Брендон Сандерсон

— В следующий раз на их месте можете оказаться вы! — крикнул он. — Что тогда будет?

— Тогда я умру, — ответил Моаш, даже не обернувшись. — В поле, быстро, а не здесь, через неделю.

Каладин опустил руку. Он вздохнул, повернулся и чуть не налетел на Камня. Высокий, как башня, громила-рогоед стоял, скрестив руки, будто смуглокожее изваяние. Каладин взглянул на него с на­деждой.

— Сфер нет, — сказал Камень. — Все потратить.

Каладин вздохнул:

— Это все равно ничего бы не изменило. Мы вдвоем не смогли бы купить лекарства. Наших денег на это не хватит.

— Я дам еды, — проворчал Камень.

Каладин изумленно уставился на рогоеда.

— Но только тому, кто со стрелой в ноге, — уточнил Камень, все еще держа руки скрещенными на груди.

— Хобберу?

— Не важно. Он может стать лучше. Другой умрет. Точно говорить. И я не жалеть того, который просто сидеть и ничего не делать. Но для первого можешь взять моей еды. Немножко.

Каладин улыбнулся и похлопал здоровяка по плечу:

— Спасибо.

Камень пожал плечами:

— Ты занял мое место. Если бы не ты, я бы умер.

Каладин не сдержал ухмылки, услышав такой вывод:

— Я же не умер. И с тобой было бы все в порядке.

Камень покачал головой:

— Я бы умер. В тебе что-то странное быть. Все это видеть, просто молчать. Я смотрел на мост, на твое место. Стрелы бить вокруг тебя — возле головы, рядом с руками. И все мимо.

— Повезло.

— Не бывать такого. — Камень посмотрел на плечо Каладина. — Кроме того, есть мафах’лики, которая всегда следовать за тобой. — Здоровяк-рогоед почтительно склонил голову перед Сил, а потом сделал странный жест, коснувшись рукой плеч и лба.

Каладин вздрогнул:

— Ты ее видишь?! — Он посмотрел на Сил. Она, как и все спрены ветра, могла являться тем, кого сама выбирала, — и до сего момента это означало только Каладина.

Сил выглядела потрясенной. Нет, она не являлась Камню по своей воле.

— Я алайи’ику, — пояснил рогоед, пожимая плечами.

— И это значит...

Камень нахмурился:

— Воздух вам в голову, низинники. Вы знать вообще хоть что-то правильно? Но ты все равно особенный. Четвертый мост потерять вчера восемь бегунов, считая троих раненых.

— Знаю, — согласился Каладин. — Я нарушил свое первое обе­щание. Я сказал, что мы не потеряем ни одного.

Камень фыркнул:

— Мы мостовики. Мы умираем. Так все устроено. Ты бы еще пообещать, что заставишь одну луну догнать другую! — Громила повер­нулся и ткнул пальцем в одну из других казарм. — Из мостов, в которые сильно стреляли, большинство потерять много людей. Пять мостов упасть. Они потерять каждый свыше двадцати человек и назад мосты принести вместе с солдатами. Второй мост потерять одиннадцать, а в него даже не целились нарочно.

Он опять повернулся к Каладину:

— Четвертый мост потерять восемь. Восемь человек — во время одной из самых тяжелых битв. И может быть, ты спасешь еще двоих. Четвертый мост потерять меньше всех людей из мостов, по которым паршенди стрелять. Четвертый мост никогда не терять меньше остальных! Все это знают.

— Нам повез...

Камень перебил его, ткнув толстым пальцем:

— Тебе воздух в голову ударить, низинник.

Это и в самом деле была простая удача. Но... что ж, Каладин готов был принять случившееся за маленькое благословение. Не стоит спорить, когда кто-то наконец-то решил к нему прислушаться.

Только вот одного человека недостаточно. Даже если они с Камнем уполовинят свои порции, все равно кто-то из раненых умрет голодной смертью. Он нуждался в сферах. Отчаянно нуждался. Но он раб; почти все способы заработка для него под запретом. Если бы только у него было что-нибудь на продажу. Но ему ничего не принадлежало. Он...

Ему в голову пришла идея.

— Пойдем-ка. — Каладин быстрым шагом направился прочь от казармы.

Заинтригованный Камень последовал за ним. Парень рыскал по складу, пока не нашел Газа, который разговаривал со старшиной Третьего моста перед их казармой. Как уже бывало не раз, Газ побледнел при виде молодого мостовика и чуть было не удрал.

— Газ, стой! — крикнул Каладин, вскинув руку. — У меня есть предложение.

Мостовой сержант замер. Стоявший за ним старшина Третьего моста наградил подошедших хмурым взглядом. То, как смотрели на Каладина другие мостовики, вдруг стало понятным. Они были сбиты с толку, когда его команда неожиданно вышла из битвы с минимальными потерями. Четвертый мост обязан быть самым неудачливым! Все нуждались в том, на кого можно было смотреть свысока. Все прочие мостовые расчеты утешались той малостью, что они — не Четвертый мост. Каладин взял и все испортил.

Темнобородый старшина мостовиков удалился, оставив Кала­дина и Камня наедине с Газом.

— Что на этот раз? — спросил Газ. — Опять тусклые сферы?

— Нет. — Парень лихорадочно соображал. Сейчас следовало действовать очень аккуратно. — У меня закончились сферы. Но так дальше продолжаться не может — ты меня избегаешь, другие мос­товые расчеты меня ненавидят.

— Прям не знаю, что делать.

— Я тебе скажу что. — Каладин притворился, будто его только что осенило. — Сегодня кого-то отправили собирать камни?

— Ага. — Газ махнул рукой куда-то себе за спину. — Третий мост. Бассик вот только что пытался убедить меня, что его расчет для этого слишком слаб. Клянусь бурей, я ему верю. Они потеряли вчера две трети людей и меня же загрызут, когда отряд не соберет нужное количество камней.

Каладин сочувственно кивнул. Собирание камней было одной из наименее желаемых работ; нужно идти за пределы лагеря и набивать телеги большими булыжниками. Духозаклинатели кормили войско, обращая камни в зерно, и им было легче иметь дело — никто не знал почему — с отдельными валунами. Потому их и собирали. Это была грязная, потная, утомительная и тупая работа. В самый раз для мостовиков.

— А отчего ты не пошлешь другой расчет? — спросил Каладин.

— Еще чего, — ответил Газ. — Ты же знаешь, какой поднимется шум. Если решат, что у меня есть любимчики, жалобам не будет конца.

— Никто не станет жаловаться, если ты отправишь туда Четвертый мост.

Сержант вперил в него прищуренный глаз:

— Я не думал, что ты хорошо воспримешь такое.

— Стерплю, — пробормотал Каладин, скривившись. — Только один раз. Слушай, Газ, я не желаю провести остаток своих дней, сражаясь с тобой.