Дворец грез - Паулина Гейдж

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 138
Перейти на страницу:

— Я думал, что важнее сразу же начать работу в полях, перестроить дом и помещения для слуг, — с волнением объяснил он. — Я надеюсь, что точно следовал твоим указаниям, госпожа Ту. Сад и бассейн будут восстановлены, когда мы завершим более важные задания.

Я, разумеется, согласилась с ним. К самому дому Рамзес отнесся довольно пренебрежительно. Дом был без мебели, с маленькими комнатами, но я уже полюбила его. Я с воодушевлением планировала, как обустрою в нем каждый уголок, и попросила Рамзеса позволить мне провести там одну ночь в одиночестве.

— Но здесь пахнет плесенью и, возможно, полно ядовитых насекомых, — ворчал он. — Скорпионы любят прятаться в прохладных местах. — Потом он улыбнулся. — Но ты любишь скорпионов, правда, Ту? Очень хорошо. Можешь остаться здесь сегодня ночью, если возьмешь с собой стражу.

Я бурно поблагодарила его, он благосклонно улыбнулся в ответ, и на закате Дисенк устроила мне постель в одной из комнат, а стражники встали на постах снаружи.

Мне не спалось. Много часов я лежала в темноте, слушая безмятежную тишину, лелея свою радость. Дважды в течение ночи я вставала и выходила в налитый луной сад, не обращая внимания на зловоние, исходившее от черной воды бассейна я иногда натыкалась. Это было мое. Все это принадлежало мне.

Как истинная крестьянка, я сразу же почувствовала неразрывную связь с землей. Она не предаст меня. Она не воздаст мне за усердие и заботу черной неблагодарностью. Она распознает мелодию, которую я буду играть для нее через своего честного смотрителя и его помощников, и расцветет в гармонии и изобилии. И это будет ее ответом на мою любовь. Я не хотела покидать свою землю; утром я распростерлась на пороге своего дома с благовониями в руках и помолилась Бесу, приносящему счастье в каждый дом, я вдохнула его присутствие в каждую комнату и изгнала из дома все зло.

Остаток того дня я предпочла бы забыть. Он неотступно преследует меня до сих пор, несмотря на то что я сделала все возможное, чтобы стереть его из своей памяти. В Фаюме был гарем Ми-Вер — место, куда отсылали состарившихся отвергнутых царских наложниц, и Рамзес решил посетить его с визитом вежливости. Он не послал предупреждения о своем визите, и взволнованный Хранитель дверей приветствовал его, неловко распростершись, беспрестанно принося извинения и бросая на меня косые взгляды.

Мы быстро обходили территорию, и, пока Рамзес останавливался поговорить то с одним, то с другим, я уже через несколько минут сгорала от желания поскорее покинуть это место. Строение было старое, комнаты маленькие и темные. Хотя сады были такие же зеленые, как и везде в Фаюме, они казались мрачными, полными безмолвия, которое тяжело давило на ка и угнетало тело.

В гареме обитали несколько сотен женщин, женщин с морщинистой, ссохшейся кожей, со скрюченными руками и седыми, безжизненными волосами, предвещавшими надвигающуюся смерть. Их голоса были скрипучими, рты шепелявыми, движения медленными и затрудненными. Одни час за часом недвижно сидели под деревьями, уставившись в пространство перед собой. Другое уродливыми тенями лежали на своих кушетках в полумраке открытых помещений, мимо которых мы проходили. Уныние, покорность и терпение медленного умирания пропитали воздух, несмотря на заботу множества служанок; и к тому времени, как за нами закрылись ворота, я была в состоянии, близком к истерике. Закончить жизнь, как они. Как они! Перспектива была невыносимой.

Когда мы сели в носилки, Рамзес погладил меня по руке.

— Ту, ты такая холодная! — воскликнул он. — И ты вся дрожишь! Ну же, тебе нужно поесть. Утолим голод и потом пойдем в храмы, совершим жертвоприношения. Тебе это понравится намного больше, потому что Себеку и Херишефу поклоняются женщины в расцвете лет и потом их дома полнятся новой жизнью.

Это было единственное упоминание, которое он сделал по поводу нашего визита в Ми-Вер, и я была рада. Потому что если бы он спросил о моих впечатлениях, я бы только разрыдалась, вспоминая об этой могиле для живых.

Но в храмах Себека и Херишефа, где действительно дворы были полны молодыми просительницами, я в панике отказалась приносить какие-либо жертвы, и Рамзес не стал вынуждать меня, несомненно, чтобы избежать ненужных сцен. Позже, когда его жрецы приманили увешанного драгоценными камнями Себека к краю озера и он открыл свою пасть с рядами острых зубов, чтобы принять дары, которые Рамзес вручил мне, нервы снова подвели меня. Я стояла, вся дрожа; хлеб, фрукты и кусочки мяса выскальзывали у меня из рук кусок за куском и падали на вымощенный камнями двор; крокодилий бог нетерпеливо лязгал челюстями, а жрецы смотрели на меня из-под полуопущенных век.

В конце концов царь подставил блюдо под мою руку, и я уронила в него свои подношения. Он передал его одному из жрецов, взял меня за локоть и повел прочь.

— Ты сегодня не скорпион, ты испуганный заяц, — заметил он без раздражения. Я шла рядом с ним, растерянная и готовая расплакаться. — Значит, ты боишься приносить дары плодородию Себека и Херишефа? Почему, скажи мне. Может быть, ты не хочешь принести ребенка своему царю?

Мне хотелось остановиться и повернуться к нему, схватить его руку и прижать ее к своей груди. «Помнишь Ибен? — хотела воскликнуть я. — Где она теперь, Великий Гор? Ты хоть однажды вспомнил о женщине, которая зачала от тебя, или послал спросить о ребенке, которому ты стал отцом? Да сжалятся надо мной боги, если я когда-нибудь упаду в эту черную яму!» Женщины из гарема в Фаюме, казалось, зловеще всматривались в меня из редкой тени деревьев. Я покачала головой.

— Прости меня, Могучий Бык, — еле слышно произнесла я. — Возможно, все это так, как ты говоришь. Возможно, нет. Прости.

Он не ответил, и мы в молчании сели в носилки и не разговаривали до самой пристани.

Я с облегчением вернулась в суету и оживление дворцового гарема. Воспоминания о другом гареме, заброшенном в глуши Фаюма, часто беспокоили меня в последующие дни, но мне удавалось вызывать в памяти воспоминания о своих драгоценных полях, и они помогали мне успокоиться. Моя земля стала для меня воплощением жизни, силы и надежды. Только она могла дать мне то единственное плодородие, которого мне бы хотелось.

Я постоянно находилась рядом с фараоном. Мое собственное жилище стало местом торопливой перемены нарядов между восхитительными интерлюдиями; я перемещалась между банкетным залом и царской опочивальней, приятные прогулки в дворцовом саду в сопровождении стражников, слуг, вестников и управителей смеялись шествиями к храмам, где густо клубился дым благовоний и звенели сладкие голоса священных певцов. Я услаждала плоть Рамзеса, лечила его от недугов, когда они одолевали его; обычно это было несварение желудка или недомогание после чрезмерных возлияний и переедания, потому что чревоугодию он предавался почти с таким же наслаждением, как и плотскими утехам на ложе.

Моя звезда сняла и днем и ночью. Я была прекрасна и обожаема. Все кланялись мне. Придворные расступались передо мной. Сановники расточали предо мной богатства Египта с испуганным видом людей, боящихся не угодить, и я упивалась всем этим.

1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 138
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?