Два шага на небеса - Андрей Дышев

– И против меня? – поинтересовался Петруха.

– Совершенно верно! – подтвердила мадам. – Вы будете отвечать перед судом за то, что избивали моего сына!

– Она сходит с ума, – шепнула мне на ухо Лора.

– А меня за что? – продолжал развлекаться Бэтмен.

– За то, что убили Мизина! – не задумываясь, выпалила мадам.

Все, кроме Алины, начали посмеиваться. Это распалило мадам еще сильнее. Она стала крутиться на каблуках посреди комнаты и тыкать пальцем в каждого, на кого падал ее взгляд.

– И на вас! – пригвоздила она обвинением Лору. – За то, что суете нос не в свое дело!

Взгляд мадам упал на меня:

– А вас за то, что на яхте стреляли в моего сына!

Она повернулась на каблуках к окну.

– А вас, милочка, – сказала она Алине, – за то, что сотрудничаете с бандитами!

Мадам на мгновение замолчала, ее взгляд метался по лицам. Она запуталась, забыв, кто еще не попал под меч ее правосудия. Наконец она вперила взгляд в Виктора, и по ее губам пробежала самодовольная ухмылка.

– А вас, молодой человек, я буду судить за то, что вы прикидывались моим сыном!

Это был апогей ее сольного номера. Комната взорвалась смехом. Кажется, смеялся даже Виктор. Только Алина выделялась статичностью и безэмоциональностью. Ее взгляд, холодный и глубинный, как свет далекой звезды, был устремлен на меня, и я понял, что она еще не отыграла.

Какие только ухищрения я не придумывал, но мне так и не удалось незаметно зайти за стойку и поднять с пола револьвер. Первой из «буфета» вышла Стелла, за ней пришлось пойти мне, так как Петруха хлопнул меня ладонью между лопаток. Правда, на лестнице меня обошла мадам, предпочитая находиться рядом со Стеллой, чтобы при обнаружении пластин бороться до конца. Лора шла за Петрухой, а в каком порядке выстроился оставшийся хвост из алчущих, влюбленных, безразличных и мстительных – мне было все равно.

Поднявшись на третий этаж, Стелла лишь на секунду заглянула в первый попавшийся номер без двери и без колебаний опять свернула на лестницу. Когда мы с Лорой выловили фотографию гостиничного номера с обозначенной на ней системой координат (сейчас этот снимок лежал у меня в кармане), мне казалось, что отыскать по снимку и тем более по памяти нужную комнату будет очень сложно. Ведь для этого, как я считал, придется заходить в каждый номер, прикладываться щекой к дверному косяку и мысленно соединять линией оконную раму и крышу башни. А номеров в отеле было не меньше сотни.

Но все оказалось намного проще. Не вдаваясь в геометрические подробности, скажу, что только по уровню крыши по вертикали можно было сразу и безошибочно определить нужный этаж, резко ограничив зону поиска. И еще: из любого номера можно было сразу найти нужное крыло гостиничного корпуса, который, как я уже говорил, имел форму дуги. В итоге осмотреть предстояло всего десяток гостиничных номеров.

Ни четвертый, ни пятый и ни шестой этажи не подошли. Чем выше мы взбирались, тем быстрее шла Стелла, возглавляя вереницу. Никто не говорил. Охваченные азартом, мы лишь тяжело дышали и стучали каблуками по ступеням.

Поднявшись на седьмой этаж, Стелла зашла в ближайший номер, встала у косяка и замерла на мгновение. Затем она повернулась к нам и произнесла:

– Этот.

Мадам, не разобравшись, о чем идет речь, встрепенулась, глаза ее заблестели.

– Что этот? – закудахтала она. – Где? Показывайте, где?

Расставив руки в стороны, она вращалась посреди пустой запыленной комнаты, в которой не было ничего, кроме поломанного стула. Я, не выдавая своей осведомленности, медленно прошел в комнату и, когда поравнялся с дверным косяком, прикрыл один глаз, нацеливаясь на окно. Стелла не ошиблась. Верхняя точка крыши башни точно «упиралась» в верхнюю раму окна. Но средняя рама «резала» башню посредине. Значит, искать нужную комнату надо было правее.

– Ты уверена? – спросил Алик, протиснувшись к Стелле.

– Я хочу еще раз напомнить всем о своих правах… – завелась мадам.

– Этот этаж, – пояснила Стелла.

За моей спиной раздался дружный вздох. Азарт, почти спортивные переживания невольно объединили всех. Толпа страждущих идиотов собирала пыль заброшенных гостиничных номеров, ожидая чуда. Впрочем, как минимум три человека из этой толпы знали, что чуда не будет: Стелла, Виктор и я.

Стелла, беспощадно наступая на ноги всем, кто оказался на ее пути, вышла из номера. За ней Алик, мадам, я, Лора… Мы напоминали носок, который выворачивали наизнанку. Только Алина не воспринимала всеобщей озабоченности. Она даже не приблизилась к дверям номера, безучастно ожидая в коридоре.

Стелла уже не шла – она почти бежала по коридору, распахивая настежь двери номеров, если, конечно, они были. Подходила к косяку, прицеливалась и пулей вылетала обратно.

– Не то! Не то! Не то!

Наш строй смешался, спутался. Мадам пыхтела то слева, то справа, задевая меня своим серьезным плечом. Лора, стараясь быть ближе, взяла меня под руку, но между нами все время кто-то проходил – то тяжеловесный Петруха, то острый и скользкий, как ножичек, Бэтмен, то выносливая Стелла, и рука Лоры отрывалась от моего локтя, девушку отталкивали в сторону, она всем мешала.

И вот наступил тот момент, когда Стелла, прислонившись к дверному косяку, замерла надолго. Наверное, это «долго» составляло всего секунд десять, но на протяжении этих мгновений никто не двигался и не дышал.

– Здесь, – наконец произнесла она.

Неугомонная мадам повернулась к забитой людьми двери, расставила руки в стороны и объявила:

– Не пущу! Не имеете права! Я больная женщина, не смейте распускать руки…

Она пыталась удержать Бэтмена за подтяжки. Резинка натянулась, и зажим, выпустив из своих зубов пояс джинсов, со свистом пролетел у нас над головами.

– Не ошибаешься? – спросил Алик с мягкой взволнованностью.

Он встал посреди комнаты, выглянул из окна, сплюнул и прошел взглядом по голым стенам и потолку, выложенному из известковых плиток.

– Не имеете права, – бормотала мадам. – Выйдите все вон… Мое наследство…

Виктор, все еще прижимая платок к носу, зашел в комнату, посмотрел на остов кровати с ржавыми пружинами, на окно, провел рукой по пыльному подоконнику и вцепился взглядом за «Биг-Бен».

– Я вспоминаю, – произнес он. Повернулся к нам, повел рукой. – Здесь стояла моя кровать. Я ложился сюда головой, чтобы видеть окно, и смотрел на башенные часы. Ночью циферблат светился…

Мы все медленно проталкивались через двери в комнату. У косяка я снова прицелился на раму и «Биг-Бен» и словно увидел снимок, лежащий у меня в кармане, в увеличенном формате. Жаль, что я стал скептиком! Было бы здорово, если бы я ошибся, когда расшифровал ночной сигнал, и слова «Нет ничего» имели иной смысл, не связанный с этим номером и его тайной.