Арабская кровь - Таня Валько

– Махди, иди ко мне! – кричит Самира возлюбленному, протягивая к нему руки, как ребенок. – Спрячься. Еще минуту, и будем вне досягаемости.

Мужчина отрицательно качает головой, желая помочь раненым землякам. Душа доктора берет верх над страхом.

Но в какой-то момент он слегка покачнулся, удивленно поднял голову, расправил спину и сделал пару шагов в сторону любимой женщины, напуганной происходящим. Он протянул к ней руки, осторожно сел рядом на металлическую нижнюю часть и положил голову ей на плечо.

– Ты еще слаб, – Самира успокаивающе гладит его по щеке и вздыхает, – и не должен так переутомляться. Когда нас спасут, я тебе что-то расскажу.

Женщина счастливо улыбается, глядя на бледно-голубое безоблачное небо, и на мгновение умолкает.

– Перед нами новая жизнь и новые вызовы, – начинает она после паузы. – Нас ждет счастливое будущее. А в подарок я хочу дать тебе самое большое сокровище.

Махди, тяжело опирающийся на женщину, безвольно падает ей на колени. Рука любимой соскальзывает с его заросшей щеки, проезжает по шее и задерживается на худой груди.

– У нас будет ребенок, любимый.

Женщина смотрит на свою ладонь, с которой капает свежая красная кровь, а потом в ужасе смотрит в мертвые уже глаза самого дорогого человека.

– Предназначение… – шепчет она нежно, прижимая мужчину к груди и небольшому беременному животику. – Мы поклялись навечно, навсегда!

– Мой дорогой Юсуф, Аллах нам тебя послал. – Хасан похлопывает Хамида по спине, а тот скромно улыбается. – Я думал, что герои рождаются только в Ливии, на камнях, а тут на тебе. Из далекого Катара, несмотря на богатство и великолепие, он хочет встать на нашу сторону в братоубийственной борьбе. Ты даже не знаешь, как я тебе благодарен.

– Это для меня честь – познакомиться с человеком из будущего освободительного правительства новой Ливии.

Саудовец решает отговориться добрыми словами.

– Так говоришь, что действуешь от имени благотворительных организаций? – расспрашивает ливиец, желая побольше узнать о таинственном посланнике. – Почему тогда носишь американскую форму?

– Я полукровка: мать – американка, а отец – катарец. Знаешь, как бывает… – Хамид не идет на сближение и не дает развязать себе язык. Он чересчур долго занимается конспиративной деятельностью, чтобы проболтаться на личную тему или о том, что делает.

– Хорошо понимаю твоего отца, – грустно вздыхает Хасан. – Я тоже много лет тому назад женился на красивой блондинке. У таких женщин точно другая кровь. – Он смотрит мужчине в глаза с пониманием. – Не горячая, но тоже теплая.

Мужчины прерывают разговор и погружаются в собственные размышления. У одного и другого рвется сердце. Не замечают даже, что над их головами летают снаряды, что большое судно сильно болтает, а волны каскадами переливаются через палубу. Плывут они в пасть ко льву, откуда маловероятно выбраться. У Хасана по-прежнему перед глазами стоит мертвое лицо сына и сумасшедшие от боли голубые глаза жены. Он не злится на нее и прекрасно ее понимает. После стольких лет жизненной борьбы женщина хочет остановиться и обрести немного покоя и счастья под старость. Арабский мужчина думает и чувствует очень современно и толерантно, как если бы не родился в этой стране. Ему только трудно простить телесную измену. Но после гибели сына считает это ничего не стоящим пустяком. Пусть хоть один из них будет счастлив и радуется жизни. Он полностью посвятил себя борьбе и чувствует, что выполнил свое предназначение. Создается впечатление, что он как бы по капле искупает свои грехи перед Аллахом и способствует вечному счастью Адама. «Может, удастся спасти еще не одну такую молодую жизнь. Это будет для меня наивысшей наградой», – приходит он мысленно к выводу.

Хамид предпринял рискованное дело – приплыть в Ливию – с единственной целью. Он не смог простить себе охлаждения отношений с Марысей и того, что так легко отдал ей свободу. Почему он на нее злился, почему отталкивал, почему так придирчиво смотрел на все, что она делала? Сам уже не знает. Но одно для него стало ясно: без этой светловолосой белолицей женщины он не представляет себе жизни. Жаль, что он понял это только после ее отъезда. Но пока есть воздух в легких и сердце бьется, никогда не поздно что-то исправить. Так советовал ему старший двоюродный брат из Джидды, самый умный из его родственников. «Поезжай, парень, и не медли!» – сказал он. Американские сотрудники помогли с остальным. Хамид не имеет понятия, как ее найти, жива ли она еще, но когда услышал, что самую ценную пересылку он должен доставить в Триполи Муаиду Салими, сразу понял, что это перст Божий. «Мириам, я так по тебе тоскую, мне так тебя не хватает, моя прелестная красавица, – мысленно обращается он к жене, озабоченно потирая при этом лоб. – Если ты еще ходишь по миру, то я обязательно найду тебя».

– Не знаю, как мы причалим, но, пожалуй, нужно будет сделать это внезапно, – прерывает Хасан мысли грустного влюбленного. – Если сейчас не заберем их, то уже никогда!

– Давай спустим наши эвакуационные лодки! – Саудовец, очнувшись от меланхолии, объявшей его, начинает действовать. – На них, конечно, поместится немного людей. Остальных соберем в мгновение ока, как только удастся достичь земли.

Он бежит к большим грузовикам со всяческим гуманитарным и менее гуманитарным оборудованием, разговаривает с водителями, старается поднять им дух. Молодые парни, салаги, никогда не участвовавшие в подобных акциях, практически не имеют никакого опыта. «Неужели нельзя было привлечь к этой миссии кого-нибудь другого? Лично я предпочел бы иметь при себе шестидесятилетнего, но опытного пенсионера».

– Как только приблизимся, бросайте трап и выметайтесь с судна, слышали? – кричит он по-военному зычным голосом. Его подчиненные выпрямляются, как струны. У них сразу же улучшается настроение: они видят, что руководит ими кто-то уверенный и опытный.

– Стройте всех в шеренги на берегу! – кричит Хасан в трубку спутникового телефона, одновременно затыкая себе другое ухо. – Выздоравливающих давайте в лодки, а более тяжелых как-то доставим.

– Смотри! – Хамид хлопает ливийца по плечу, подавая ему бинокль и показывая пальцем в сторону берега.

– Черт побери! – Ливийский борец даже закусывает от бешенства губы. – Ускориться! – кричит он в трубку.

Не обращая внимания на плавающие морские мины, летающие ракеты «Град» и рев снарядов их собственных линкоров, фрегат ускоряется и заходит в порт на полном ходу. Хасан отдает бинокль посланнику, который снова приставляет его к глазам. В принципе, ситуацию на берегу можно наблюдать невооруженным глазом. Однако Хамид хочет детально ознакомиться с процессом эвакуации. После того как он окинул взглядом солдат Каддафи, которые позорным способом заняли вход и направляются сейчас к ожидающим эвакуации пациентам больницы, мужчина сосредоточивает взгляд на последних, желая увидеть, много ли тяжело раненных. В какое-то мгновение он замечает молодую женщину в джинсах и цветной блузке. Больше всего бросается ему в глаза цвет ее волос. Не то спелой пшеницы, не то меда. Он настраивает на максимум линзы и стоит как вкопанный, не в состоянии даже дышать. Это же его любимая жена! «Мириам!» – радостно выкрикивает он в душе. Он не может поверить собственному счастью. Но через минуту среди эвакуирующихся людей происходит что-то странное. Вначале какой-то худой мужчина отбегает от группы в сторону контейнеров. Затем к нему присоединяется светловолосая девушка. Когда судно максимально приближается к берегу, Хамид видит только подошвы цветных кроссовок убегающей.