Логово снов - Либба Брэй

– Ну, они безобразные. Людей они… беспокоят.

– Меня они совершенно не беспокоят, – заявил Генри, и Лин выпустила на волю еще одну из своих редких улыбок.

– Так тебе совсем не нравятся девушки?

– Наоборот, мне очень нравятся девушки! Ну, только не в матримониальном отношении… если ты понимаешь, о чем я.

Лин кивнула.

– И, что еще более важно, мне нравитесь вы, мисс Чань. Ну, что, друзья?

– Да, полагаю, да.

Генри заухмылялся.

– Ответ совсем в духе Лин Чань. Если ты когда-нибудь отвесишь мне комплимент, я, наверное, упаду замертво. Ну, что такое опять? Ты снова хмуришься.

– Генри, можно я тебе кое-что покажу?

– Только если обещаешь, что там не будет маленьких детей и йодлей.

– Ни того ни другого. Но мне надо, чтобы ты пошел со мной в центр. Если только не боишься.

– Дорогая, меня пугают только скверные рецензии, – бросил Генри и взмахом руки остановил такси.

По дороге в центр Лин честно выложила ему свой кошмар про Джорджа Хуаня, а еще – любопытные библиотечные находки про Пневматическую транспортную компанию Бича.

– Это было настоящее, реальное место, понимаешь – первая нью-йоркская подземка. Открылась в 1870 году, но уже в 1873-м ее перестали использовать, а в 1875-м замуровали навсегда. И, Генри, рисунки со станции просто потрясающе близки к тому, что мы с тобой видим каждую ночь в мире снов.

– Что, и фонтан? И фортепьяно? – спрашивал Генри, и Лин на все кивала. – И даже золотые рыбки есть?

– Да, и рыбки. А построили ее прямо под магазином готового платья Девлина! Вопрос в том, почему старая железнодорожная станция каждую ночь появляется в наших снах?

– Ну, ты же знаешь, как там все устроено. Ландшафт сна – это такая путаница символов, случайные обрывки ментальных цепочек, надерганных из нашей обычной, дневной жизни – и из чужой тоже.

– Да, и подобно реке, они непрестанно меняются. Но ты же сам задал вопрос: почему ты и я все время возвращаемся в одно и то же место, где в одном и том же порядке разыгрывается некая последовательность событий, как будто ее специально закольцевали?

– Что, я прямо так и спросил? – Генри поскреб подбородок. – Надо же, какой я, оказывается, умный. Теперь я как-то увереннее себя чувствую в качестве члена воображаемого научного клуба. Так, ладно… Почему, ты говоришь… И какое это имеет отношение к Джорджу? И к нам?

– Именно это я и хочу выяснить.

Такси остановилось у Сити-Холл-парка. Генри расплатился с шофером, и Лин повела его показывать решетку у фонтанчика.

– Вот сюда Джордж привел меня той ночью. Сам привел, очень целенаправленно. А потом показал на те здания на другой стороне улицы. Тебе они знакомы?

Генри склонил голову набок и прищурился на квартал Бродвея между улицами Мюррей и Уоррен.

– Если мне не изменяет память, похоже на ту улицу, откуда мы каждую ночь стартуем в сон.

– Вот и мне так кажется. – Лин села на скамейку и слегка распустила ремни на скобах, потирая вмятины на голенях от жесткой кожи. – Вон тот дом на углу Уоррена и Бродвея – там как раз стоял магазин Девлина, пока не сгорел.

Генри сел рядом с ней на скамейку и уставился на новое здание, расположившееся теперь на углу. На то, что во сне, оно было совсем не похоже.

– Итак, это место каким-то образом связано со сном, который мы смотрим каждую ночь, но почему – мы не знаем, а Джордж очень хочет, чтобы узнали…

Парковый сторож, насвистывая, обрывал с фонарных столбов объявления «Разыскивается…». Лин подождала, пока он пройдет мимо.

– Помнишь, я тебе говорила, что мертвые появляются, когда им есть что нам сказать. И они почти всегда выбирают декорации, напоминающие им любимое место в этом мире – ну, как моя тетя, например, всегда стоит в саду, который очень любила, а мистер Су – в «Чайном доме», где столовался каждый день. – Лин глубоко вздохнула. – Короче, иногда мертвые, наоборот, являются в тех местах, где у них осталось какое-нибудь незаконченное дело. Они не могут уйти, пока оно не доделается.

– То есть ты думаешь, что у Джорджа осталось какое-то дело тут, в Сити-Холл-парке? – Генри махнул рукой на рассыпавшихся по камням голубей.

– Не у Джорджа. У женщины под вуалью.

Лин искоса поглядела на Генри.

– Люди у нас в квартале думают, что эта расползшаяся по городу сонная болезнь – никакая не болезнь вовсе, а дело рук призрака. Это работа какого-то неупокоенного духа.

– Ты в это веришь?

– Звучит довольно нелепо, но я начинаю задумываться, не может ли это быть правдой.

– Я думал, ты ученый.

– Одно то, что я верю в науку, еще не означает, что я должна игнорировать суеверия. И у суеверий иногда есть основа. Я в этом не одинока, между прочим. Есть еще и ты. И Вай-Мэй тоже предостерегала нас относительно тоннеля. Она сказала, что чувствует там присутствие призрака и он ее пугает – вернее, она. «Она там плачет», – вот что сказала мне Вай-Мэй.

– Плакальщица грядет, – пробормотал Генри. – А теперь держись за шляпу, потому что с этой ноты оно становится еще интереснее. Вчера, когда я разбудил тебя изнутри сна… кстати, я планировал попользоваться этим потрясающим умением для дрессировки тебя, но теперь это, пожалуй, уже не очень уместно.

– Уж говори, что случилось, – прорычала Лин.

– В тот миг, когда ты исчезла, мир снов весь потемнел.

– Что ты имеешь в виду?

– Как в театре, когда спектакль окончен, свет гасят и все закрывается на ночь. Непросто объяснить… ну, как будто, стоило тебе уйти или нам оказаться не вместе, отпала необходимость поддерживать полную картинку. А еще через несколько секунд я услышал, как в тоннеле плачет женщина.

Лин резко втянула воздух.

– Ты же не пошел туда, правда?

– Лин, там женщина плакала! Несмотря на все мои проблемы с родителями, хорошие манеры они мне привить успели. Я не могу оставить без внимания деву в беде.

– Да уж. И что произошло дальше?

– Во тьме были такие зеленоватые вспышки. Я снова услышал рычание, а потом – я, правда, не могу в этом поклясться – я вроде бы увидел, как изнутри кто-то идет.

– Она?

– Возможно. А потом меня разбудил будильник.

– Вай-Мэй говорила про какую-то дурную смерть, – припомнила Лин. – Каждую ночь, когда она бежит мимо нас… у нее явно какая-то беда, тут ты прав. И у нее кровь на платье.

– Да. Кровь на одежде часто указывает на то, что что-то где-то пошло не так, – не удержался Генри. – Но с какой радости нашей таинственной даме из сна иметь какое-то отношение к этой сонной болезни – если ты правда думаешь, что дело в ней?