Найти тебя - Санта Монтефиоре

В ночь перед отъездом Хэмиш с Селестрией предавались безумию любви возле старой крепости. На небе не было видно ни звездочки, луна спряталась за непроницаемыми тучами и туманом, низко висевшим над морем. Воздух был удивительно теплым и влажным. Надвигалась гроза. Они лежали на коврике, радостно отдаваясь друг другу, но их сердца переполняла грусть. Они не знали, что еще уготовило им будущее.

Утром Селестрия упаковала чемоданы и во дворе Конвенто ожидала прихода Гайтано, собиравшегося отвезти ее в Спонгано. Шел дождь. Огромные капли падали на мощеную дорожку и стекали с монастырских арок, под которыми лежали собаки. Миссис Уэйнбридж и Дафни попрощались с ней еще в столовой, чтобы не разрыдаться при расставании. Хэмиша нигде не было видно.

Внезапно появилась Фредерика в крайне возбужденном состоянии, ломая себе руки.

— Хэмиш просил передать, что он на кладбище. Он хочет, чтобы ты пришла к нему перед отъездом. — Она выглядела взволнованной. — Он сказал, что это важно.

Селестрия побежала через дорогу. Дождь намочил ее с головы до пят, приклеив волосы к лицу. Пара черных котов спасалась от непогоды под аркой ворот, тесно прижавшись друг к другу, чтобы не промокнуть. Она миновала ворота и углубилась в город мертвых. Дождь падал на теплую землю в маленьком парке, наполняя воздух сладким ароматом влажных сосен. В небольших аллеях то тут, то там раздавалось пение птиц, порхавших с ветки на ветку в поисках убежища, а от усыпальниц исходил такой знакомый пьянящий запах лилий, смешанный с восковыми испарениями свечей. Наконец, приблизившись к склепу Наталии, она по ступенькам спустилась вниз. Внутри стоял Хэмиш, положив руки на надгробие и уставившись в пол. Он поднял глаза на Селестрию. Лицо мужчины было мертвенно-бледным, веки покраснели. В какой-то миг ей показалось, что он снова набросится на нее с криками.

— Я отпускаю ее с миром, — произнес он. — И хочу поклясться в верности тебе. Но сначала ты должна обо всем узнать. Мне следовало бы рассказать тебе об этом раньше.

Не говоря больше ни слова, он вывел ее наружу. Дождь теперь лишь слегка моросил. Увлекая девушку за собой по дорожке, ведущей к старой крепости, Хэмиш не выпускал из руки палку, но его хромота сейчас была еле заметной. Вместо того чтобы свернуть направо, к крепости, он повернул влево, направляясь к вершине утеса. Промокшее платье Селестрии прилипло к ногам, как морские водоросли, а полотняные туфли хлюпали при каждом шаге. Пройдя несколько сотен метров, он остановился.

— Вот то место, где погибла моя жена, — произнес он, откинув палку и взяв девушку за плечи. Селестрия посмотрела вниз. Высоко. У Наталии не было ни единого шанса. Она, наверное, разбилась о скалы еще до того, как ударилась о землю. Хэмиш напряженно смотрел вниз, глаза его были полны боли.

— У нее был роман, Селестрия. Она полюбила другого мужчину. — Его голос стал ломким, как хруст разбившегося на осколки стекла. — Я узнал об этом и стал выяснять отношения. Она обвинила меня в том, что я был угрюмым непредсказуемым типом, занятым лишь собой, и заявила, что это я довел ее до измены. Мы поссорились. Природа наградила ее таким же вспыльчивым и горячим характером, как и мой собственный, мы были похожи на две искры пламени, обезумевшие от гнева и страдания. Я сказал тогда, что она должна выбрать между мной и ним. Но она не могла решиться. Наталия была влюблена, хотя прекрасно понимала, что он разобьет ей сердце. Возможно, уже тогда оно было разбито. — Он сделал глоток воздуха, как будто ему нужно было найти в себе смелость, чтобы продолжить. А потом схватил ее за плечи и произнес: — Тем мужчиной, Селестрия, был твой отец.

Селестрию охватил ужас. Она отшатнулась, переводя дух, как будто ее схватили за горло.

— Мой отец?!

— Мне следовало рассказать тебе об этом.

— Мой отец? Завел роман с твоей женой? — Она отступила на шаг. — Этого не может быть.

— Но это так.

Ей понадобилось время, чтобы переварить эту ужасную правду.

— Так вот почему ты ненавидел меня! Потому что я его дочь. Это все объясняет.

— Но я влюбился в тебя. — Он с отчаянием в глазах посмотрел на нее.

— И все время лгал.

— Нет. Я никогда не лгал. Я просто не говорил тебе всей правды.

— Так почему ты мне сейчас все рассказываешь? Когда я вот-вот уеду?

— Потому что, когда ты вернешься, я хочу начать жизнь с чистого листа и оставить все позади: Наталию, твоего отца. Я хочу, чтобы мы начали жизнь вместе, не запятнанные прошлым. Ты единственный человек, который теперь знает правду. Но есть еще кое-что.

— Еще? — Ее черты исказились от боли.

— Наталия заявила, что не в силах выбрать между мной и Робертом, потому что носит под сердцем ребенка. Но она не знала, кто был его отцом. — Глаза Хэмиша наполнились слезами. Селестрия почувствовала, что сама вот-вот расплачется и поток ее слез смешается с каплями дождя, текущими по лицу. — В ней было живое существо, Селестрия. И оно могло быть моим. Как же она смела не знать, кто отец? Я просто потерял рассудок. Кричал на нее, а она лишь презрительно смотрела на меня, как будто наслаждаясь властью, которую имела надо мной, в ее глазах тогда не было ни малейшего раскаяния. Правильно люди говорят, что от любви до ненависти всего один шаг. В тот момент я ненавидел ее так же сильно, как и любил. А в следующее мгновение я увидел, что она поскользнулась и упала. Я не толкал ее. Клянусь Богом, я этого не делал. Хотя точно ничего не помню, все происходило как в тумане. Но разве я смог бы толкнуть ее, когда она была беременной?

— Так ты оплакивал не Наталию, а ребенка, который, возможно, был твоим?

Хэмиш кивнул головой. У Селестрии отлегло от сердца.

— О Хэмиш! Мне так жаль. — Она обвила его шею руками и крепко прижалась к нему. — Я верю тебе, — прошептала она.

Перед самым отъездом Селестрия успела переодеться в сухую одежду, и сейчас поезд нес ее прочь из гостеприимной Италии. Она смотрела на сельские пейзажи, мелькающие за окном, в ее сумке лежала бриллиантовая брошь с двумя звездами, которую она вернет матери. Она утаит правду и будет до конца дней хранить эту тайну, хотя отец вряд ли заслуживает такого благородства. Памела так никогда и не узнает, что случилось с ним на самом деле. Пусть она и дальше свято верит, что Монти всегда любил только ее. И пусть Гарри растет со счастливыми воспоминаниями о своем отце, который сооружал ему ловушки в лесу в окрестностях Пендрифта, строил песчаные замки на берегу и брал в открытое море поиграть в пиратов. Не открывая им истины, она тем самым не омрачит их прошлое и защитит будущее. Это было самое разумное решение.

Откинув голову назад, она закрыла глаза. В этот момент она так явственно увидела лицо дедушки, его сияющие глаза, что, казалось, протяни она руку — и можно будет провести пальцами по глубоким морщинам на его коже и бугорчатом носу. Как же сильно она любила его! Селестрия всегда ощущала его присутствие в своей жизни. Уже от одной мысли о том, что он у нее был, появлялось бесконечное чувство безопасности. И теперь, когда он ушел, осталось лишь одиночество.