Звездные мошенники - Кейт Лаумер

– Хватайте этого, тащите в его кабину и всовывайте в сбрую. Быстро!

Я попытался сопротивляться, но это был дохлый номер. Через десять минут я стоял в проходе, в подогнанном доспехе, с трансляцией от «Специального вечернего репортажа» в наушниках шлема, и слушал, как толпа на трибунах вопит, вызывая следующую жертву. Меня.

7

Что бы там ни говорили про чувствительность и легкость реакции хорошего серва, лишь плоть и кровь по-настоящему сообщат вам, что вы влипли.

Мое сердце колотилось так, что тряслась чемпионская медаль на груди. Рот был сухим, как вчерашний тост из хлеба с корицей. Я подумал, не драпануть ли быстренько через ограждение, – но на той стороне мне были бы рады одни лишь копы. Кроме того, в правой руке я держал булаву, а в левой – сеть. И в конце концов, я – Барни Рамм, чемпион! Я всегда говорил, что важен лишь человек внутри серва, а не оснащение. Сегодня вечером у меня появился шанс доказать это или хотя бы подобие шанса. Вообще-то, органическое тело боевому серву не противник.

Но черт возьми, кто где видел справедливость? Все бои контролировались сверху донизу несколькими мошенниками вроде того же Дж. Дж. Малони. Пока что от меня ни разу не требовали сыграть в поддавки и слить бой, но я часто затягивал схватки, чтобы сделать их зрелищными. В конце концов, фанаты платят изрядные деньги, желая посмотреть, как две навороченные боевые машины разносят друг друга в клочья под лучами прожекторов. Легкие победы были под запретом. Что ж, этим вечером они получат дополнительный бонус: я пропущу удар, и вместо гидравлической жидкости хлынет кое-что другое.

Пение труб обрушилось на меня, словно ведро ледяной воды, ворота распахнулись, и я вышел на Арену размашистым шагом, с высоко поднятой головой, пытаясь выглядеть надменным, как охотящийся тигр, в свете полиарок. Но я чувствовал себя очень маленьким и уязвимым и думал: какого хрена я не остался в отличной безопасной тюрьме, ведь у меня была такая возможность? За ареной, на фоне вечернего неба с длинными розовыми облаками, далекими, как волшебная страна, высились темные трибуны. Дюжий серв раскланивался в свете прожекторов, взмахивая плащом.

Он стоял слишком далеко, на другом краю приподнятого диска Арены, чтобы говорить наверняка, но, кажется, он взял для боя лишь мощный хлыст-шокер, и только. Или уже прошел слух, что я в органическом теле, или он был настолько хорош.

Бросив плащ секунданту, он пошел ко мне. Если бы он был в деле, то удивился бы, что вообще видит меня, – ждал бы замены в последнюю минуту или победы за неявкой противника. Если же нет, он рассчитывал бы увидеть меня в «Большом Чарли», напичканном всем вспомогательным снаряжением, какое дозволено правилами. А перед ним была заурядного вида фигура: рост пять футов одиннадцать дюймов, плечи средней ширины, намек на излишнюю округлость в области талии.

Надо сказать, те парни в хранилище хорошо обо мне заботились. Залежавшееся органическое тело было в куда лучшей форме, чем год назад, когда я сдавал его на хранение. Я чувствовал себя сильным, выносливым и легконогим, ощущал, как меня охватывает прежний боевой настрой. То ли неоправданное воодушевление, после того как техники напялили на меня все это добро, то ли животный боевой инстинкт, который не умели имитировать – не придумали подходящее вспомогательное устройство. Чем бы это ни было, оно оказалось очень кстати.

Я подошел к бетонному бортику Арены, ступил на нее и посмотрел на противника; теперь до него было всего пятьдесят футов – с такого расстояния он походил на боевую единицу Боло. Маска не давала сказать точно, но, похоже, это был модифицированный «Северный Атлант». Он шел со своим стрекалом через бурлящую, как всегда, массу фанатов, и толпа это хавала.

В правилах не говорилось, что я обязан ждать, пока он закончит. Я перехватил двухфутовую булаву поудобнее – ремешок плотно обхватывал запястье – и пару раз взмахнул ею. Так, для разминки. Левой рукой я перебросил сеть в положение для броска и двинулся на противника.

Это было совсем не так, как в серве. Я чувствовал, как пот течет по моему лицу, как воздух наполняет легкие, как кровь раздувает мышцы и наполняет жилы. Странные ощущения: все казалось непосредственным, будто между мной, и небом, и землей не было ничего и я был их частью, а они – частью меня. Занятное чувство риска, незащищенности – но не сказать чтобы плохое.

Он закончил, когда я был в десяти футах от него, и повернулся ко мне. Ага, он знал, что я тут, просто демонстрировал выдержку. Отлично. Пока он будет выкобениваться, я его сделаю.

Я сделал отвлекающий выпад сетью, потом бросился вперед, вскинул булаву и промахнулся на полдюйма; он отступил. Я неотрывно следовал за ним, работая булавой и держа сеть наготове. Он пятился, вглядываясь в меня.

– Рамм, это ты в таком прикиде? – рявкнул он.

– Не-а. Я не мог и прислал вместо себя кузена Юлия.

– Что случилось? Ты сменил бренд? Такое впечатление, будто тебе пришлось закупаться на барахолке.

Он увернулся от прямого удара и хлестнул стрекалом, способным парализовать мой нервный центр.

– Новая секретная модель крупногабаритного наряда, проходящая испытание под прикрытием, – сообщил я ему.

Он сделал быстрое движение, и длинный тонкий прут, которого я прежде не видел, хлестнул меня по ребрам. На долю секунды я застыл. Он достал меня, это конец. Умело примененный магнитный резонатор способен размагнитить все до единой микрокарты в серве – а он попал идеально.

Но ничего не случилось. Кольнуло, только и всего.

А потом до меня дошло. Я был не в серве, а органическому телу на магниты плевать.

«Атлант» был ошарашен не меньше моего. Ему потребовалась лишняя половина секунды, чтобы прийти в себя. Этого почти хватило. Я врезал ему по бедру, когда он был почти в норме. Он попытался снова достать меня хлыстом, проехавшись по моей груди. Я не стал ему мешать. С тем же успехом он мог пощекотать меня травинкой. На этот раз я пустил в ход сеть, опутал его левую руку, размахнулся от души и врезал ему булавой по бедру. Он пошатнулся, но все же увернулся и ловко стряхнул сеть.

– Что за экранирование ты раздобыл, Рамм? – прорычал «Атлант», затем вскинул хлыст на уровень лица, быстро взглянул на него, с силой встряхнул и предпринял еще одну попытку. Я позволил ему пройти через защиту; прут проехался по моему боку, как будто «Атлант» хотел начисто вытереть его о мою рубашку. Пока он занимался этим, я бросил сеть, схватил булаву двумя руками, размахнулся и неслабо врезал именно туда, где это могло принести наилучший результат, – в квадрат над тазобедренным шарниром.

Судя по звуку, шарнир выскочил из гнезда. «Атлант» попробовал развернуться на целой ноге, пошатнулся и едва удержал равновесие, сыпля ругательствами. Я рванул вперед – и заметил летящий электрический хлыст. Сосредоточившись на первом, магнитном, я забыл о втором. Я попытался затормозить и уйти вправо, но внезапно небо взорвалось слепящими голубыми огнями. Что-то возникло и ударило меня сбоку по голове – и я стал медленно кувыркаться, летя через дивные пурпурные облака и изо всех сил пытаясь понять, где верх. А потом пришла боль. Пару секунд мои пальцы скребли по груди в попытке добраться до предохранителя, которого там не было. И тогда я взбеленился.