📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаСмертники Восточного фронта. За неправое дело - Расс Шнайдер

Смертники Восточного фронта. За неправое дело - Расс Шнайдер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 129
Перейти на страницу:

А потом он вспомнил про Хейснера и теперь принялся расспрашивать вновь прибывших про него. Ему казалось, что если кто-то из них вспомнит Хейснера, то, кто знает, может, этот солдат вспомнит и Крабеля. И он продолжил расспросы, не смог удержаться от соблазна, однако не слишком расстраивался, получая на них отрицательный ответ. Ибо ничего другого и не ожидал. Некоторые из этих новичков получили вражескую пулю, когда находились на стене или во внутреннем дворе еще до того, как он успевал их найти и расспросить. Что тут поделаешь?

Прорыв из цитадели был назначен на 16 января, ближе к вечеру. Горстка офицеров и унтер-офицеров собрались в небольшой часовне, вернее, в том месте, что от нее осталось, в южном конце двора. Шрадер тоже был там. Слушал, как, по идее, должны были развиваться события, их побег на свободу. Трибукайт, который как старший по званию, принял командование из рук Дарнедде, сообщил им о последнем радиосообщении, поступившем от боевой группы Волера. Передовые отряды вверенных ему сил находились всего в трех километрах от городских окраин, однако силы их были на исходе, так как русские ни на минуту не прекращали обстрел их позиций. Между Витебском и Великими Луками не осталось никаких резервов, которые можно было бы задействовать им в помощь.

— Ввиду всего этого, — произнес Трибукайт, — генерал Волер поставил меня в известность, что Верховное командование предоставило нам полную свободу действий. Сегодня во второй половине дня мы предпримем попытку прорыва. Именно сегодня, а не позже, ибо он не может гарантировать нам того, как долго продержатся наши передовые отряды на подступах к городу. В любом случае оборонять нам здесь уже нечего. Кроме того, считаю своим долгом сказать вам, что сегодня утром полковник фон Засс капитулировал в восточном котле. Так что иных защитников, кроме нас с вами, в городе больше нет.

В тусклом свете лампы Трибукайт обвел глазами остальных. В часовне кроме него присутствовали Дарнедде и еще семь офицеров и примерно столько же унтер-офицеров. Кстати, последние все это время несли на своих плечах бремя командования остатками рот и взводов наравне с офицерами. Впрочем, подчас в таком взводе оставалось всего три-четыре человека.

Увы, реакции на свои слова майор не получил, если не считать нескольких вопросительных взглядов. Практически никто не раскрыл рта. Все стояли и ждали, что он скажет дальше — хотели узнать подробности операции, услышать план действий, чтобы потом высказать собственные мысли по его поводу.

Все отдавали себе отчет в том, что самая страшная судьба в сложившейся ситуации ожидает раненых. Как-никак, а они обуза для всех. Трибукайт какое-то время молчал — либо пытался как можно четче сформулировать свои мысли, либо просто не знал, с чего начать. Все ждали. Наконец капитан Дарнедде не выдержал и спросил:

— А как же раненые, герр майор?

— Мы будем вынуждены их оставить, — спокойно ответил Трибукайт. — Иного выбора у нас нет.

Даже эти его слова не вызвали у присутствующих никакой реакции. Все слишком устали и не знали, как к этому отнестись — то ли как к предательству, то ли как к суровой необходимости. Впрочем, а была ли разница? Капитан Дарнедде мог лишь размышлять про себя, что, если бы майор Трибукайт не прибыл сюда неделю назад, подобное решение пришлось бы принимать ему самому.

Другой офицер, который добрался сюда из восточной части города пару дней назад, задумался о том, что ему довелось увидеть по пути сюда. Раненые, которые попались в руки русским, — с них живьем сдирали кожу, забивали до смерти прикладами, творили самые разные зверства. Превращенные в кровавое месиво лица, в которых с трудом угадывались человеческие черты, обнаженные сухожилия и мышцы, кое-где еще крепившиеся к черепам.

Но сейчас он промолчал. Впрочем, то, о чем он промолчал, не было ни для кого секретом. Он уже поведал о тех ужасах, которым стал свидетелем, когда только-только пробрался сюда. Впрочем, даже тогда это мало кого удивило.

И тогда подал голос один фельдфебель — тот, что пробрался сюда из восточной части города, когда его укрепленный пункт оказался отрезан от основных сил фон Засса, а сам он был единственным, кто остался жив. Тогда он спрятался среди руин «Инсбрука» — точнее, под полом, откуда и смог наблюдать за тем, как брали в плен его товарищей. Русские увели их строем, и он не видел, чтобы хотя бы с кем-то из них дурно обращались. Сам он решился бежать лишь несколько часов спустя. Вот тогда ему и попались мертвые тела некоторых из них. По всей видимости, они свалились прямо на улице, когда их вели русские, и замерзли на морозе. А может, их расстреляли, но поскольку было темно, утверждать этого он не может. Одно может сказать точно — следов зверского обращения с ними он не заметил.

Его рассказ вряд ли прибавил духа остальным. Как, впрочем, и душевных мук. Невозможно было предсказать, как поступят русские по отношению к пленным, и это было всем прекрасно известно.

— Ну, хорошо, — подвел итог Трибукайт. — А теперь внимательно меня выслушайте. Я должен просить вас не говорить раненым, что мы планируем попытку прорыва. Вы должны определить, кто из ваших солдат способен уйти отсюда, и скажите им то же самое. Любой, кто будет пойман за распространением слухов среди раненых, останется в крепости вместе с ними. Согласен, это нелегкое решение, и никто из нас не должен даже пытаться обелить себя. Однако любые признаки паники должны искореняться на месте и любыми средствами. В противном случае шанса на спасение не будет ни у кого. Я уже имел приватный разговор с гауптманом Кауфманом и гауптманом Байером. Они согласились остаться.

Гауптман Кауфман и гауптман Байер — офицеры медицинской службы. Ни того, ни другого в часовне не было.

— Ну, хорошо. Если кто-то хочет высказаться, пожалуйста.

Ответом ему стало дружное молчание. И тогда Трибукайт начал излагать детали плана. К этому моменту уже стало темно и наполовину взошла луна. Время прорыва он назначил ровно на два часа ночи, когда луна начнет заходить.

В последние часы до наступления этого момента Шрадер нес караул на восточной стене цитадели. Стояла непривычная тишина. Всеобъемлющая. И хотя он не мог не обратить на это внимания, никаких особых мыслей и чувств она у него не вызвала. Луна зашла, и теперь воцарилась абсолютная тьма, если не считать крошечных костров, что мигали, словно больные глаза, на востоке. Время от времени оттуда доносился треск выстрелов — не иначе, это русские стреляли наугад в темноту. Впрочем, не исключено, что им удалось выкурить из какого-нибудь разрушенного укрытия очередного бедолагу немца. Но для Шрадера даже эти редкие выстрелы были почти неотличимы от тишины, которая была сильнее всего на свете, она впитывала в себя все, поглощала все вокруг.

Надо сказать, что судьба раненых его не слишком волновала. В любом случае их шансы прорваться на свободу вместе со всеми были равны нулю. Да и вообще, он слишком устал, чтобы о чем-то размышлять. Так что для него явилось полной неожиданностью, когда в голове у него неожиданно возникла мысль, что это его безразличие сродни тому, какое он ощущал по отношению к собственным солдатам после попытки взятия «Хорька». И как только эта мысль пришла к нему в голову, все тотчас стало на свои места. Как будто с самого первого мгновения, когда Трибукайт посвятил их в подробности своего плана, он уже все знал и вместе со всеми промолчал. Можно подумать, они не понимали, к чему все идет. Пытаться пробиться вместе с ранеными — значит заранее обречь себя на провал.

1 ... 100 101 102 103 104 105 106 107 108 ... 129
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?