Муж и жена - Уилки Коллинз

Потом началась служба — тщательно продуманная, вне сомнения самая ужасная из всех известных человечеству церемоний, — служба, обязывающая двух людей, которые почти ничегошеньки не ведают друг о друге, пускаться на гигантский эксперимент совместного жития, пока их не разлучит смерть, — служба, говорящая если не словами, то сутью своей: «Прыгайте во тьму! Вот вам наше на то благословение — но никаких гарантий!»

Церемония шла своим ходом, без малейших помех или препятствий. Не было непредвиденных перерывов. Не было недобрых ошибок.

Последние слова были сказаны, церковная книга закрыта. Они поставили в нужном месте свои подписи; гости поздравили мужа; обнялись с женой. Они направились к дому, и путь их был снова усыпан цветами. Свадебный завтрак прошел в спешке; поздравительные речи пришлось укоротить: времени было в обрез, молодая пара могла опоздать на сезонный поезд.

Еще через час экипаж умчал их на станцию, а гости со ступеней дома махали им вслед. Молодые, счастливые, нежно привязанные друг к другу, надежно защищенные с детства от низменных житейских хлопот — их ждало золотое будущее! Они поженились, заручившись согласием семьи, благословением церкви — кто мог предположить, что недалек час, когда в самую пору цветения их любви на них обрушится убийственный вопрос: а верно ли, что вы муж и жена?

Через два дня после свадьбы — в среду, девятого сентября — управляющий леди Ланди направил в Хэм-Фарм стопку писем, пришедших в Уиндигейтс.

За одним исключением, все письма были адресованы либо сэру Патрику, либо его невестке. Исключением оказался конверт, надписанный так: «Пертшир, Уиндигейтс-хаус, леди Ланди, для эсквайра Арнольда Бринкуорта», клапаны его скрепляла печать.

Заметив штемпель «Глазго», сэр Патрик (а письмо передали ему) глянул на почерк с некоторым недоверием. Он был ему не знаком — но ясно, что писала женщина. Напротив него за столом сидела леди Ланди. Он рассеянно обронил:

— Письмо для Арнольда, — и подтолкнул его по столу. Ее милость взяла письмо, но, едва взглянув на почерк, бросила его, будто оно ожгло ей пальцы.

— Опять эта особа! — воскликнула леди Ланди. — У нее хватает наглости писать Арнольду по моему адресу!

— Мисс Сильвестр? — осведомился сэр Патрик.

— Ну, нет, — отрубила ее милость и громко щелкнула зубами. — Эта особа может оскорблять меня, передавая через меня свои письма. Но имя этой особы не осквернит мои губы. Этого не произойдет даже в вашем доме, сэр Патрик. Даже для того, чтобы ублажить вас.

Ответ был достаточно полным. После всего, что произошло, — после ее прощального письма Бланш — мисс Сильвестр по собственной инициативе пишет письмо мужу Бланш! Это было по меньшей мере непостижимо. Сэр Патрик взял письмо, еще раз взглянул на него. Управляющий леди Ланди был человек пунктуальный. На каждом письме, присланном в Уиндигейтс, он ставил дату получения. Письмо, адресованное Арнольду, пришло в понедельник, седьмого сентября — в день свадьбы Арнольда.

Что это могло значить?

Искать ответ на этот вопрос — пустая трата времени, решил сэр Патрик. Он поднялся, чтобы запереть письмо в один из ящиков письменного стола у себя за спиной. Леди Ланди сочла нужным вмешаться (в интересах морали).

— Сэр Патрик!

— Да?

— Не считаете ли вы, что ваш долг — открыть это письмо?

— Моя дорогая леди! Что такое у вас на уме?

Самая добродетельная из женщин не заставила себя ждать ответом.

— У меня на уме, — сказала леди Ланди, — моральное благополучие Арнольда.

Сэр Патрик улыбнулся. В длинном перечне благочестивых масок, кои мы надеваем, когда надо утвердить собственную значимость или оправдать собственную любовь совать нос в дела соседа, забота о чьем-то моральном благополучии занимает выдающееся место и вполне заслуженно стоит под первым номером.

— Видимо, через день-два Арнольд даст о себе знать, — сказал сэр Патрик, запирая письмо в ящик стола. — Он получит это письмо, как только мне станет известен его адрес.

На следующее утро действительно пришла весточка от жениха и невесты.

Они писали, что в высшей степени счастливы, и им совершенно все равно, где они живут, главное — что вместе. Все их дела, за исключением дела любви, переданы в компетентные руки их агента. Этот разумный и достойный всяческого доверия человек решил, что останавливать свой выбор на Париже не стоит, ибо любому здравомыслящему человеку ясно — в сентябре там делать нечего. Он заказал им билеты на Баден — по пути в Швейцарию — на десятое число. Туда и следует направлять им письма до дальнейшего уведомления. Если агенту в Бадене понравится, они проведут там какое-то время. Если агент отдаст предпочтение горам, они отправятся дальше, в Швейцарию. Одним словом, Арнольда пока что интересовала Бланш, и только она — а Бланш интересовал Арнольд, и только он.

Сэр Патрик переправил Арнольду письмо Анны Сильвестр на Баден, до востребования. Второе письмо, прибывшее тем утром на имя Арнольда (из Эдинбурга, судя по почерку, от юриста), отправилось вместе с первым по тому же адресу.

Еще через два дня все гости покинули Хэм-Фарм. Леди Ланди возвратилась в Уиндигейтс. Остальные разъехались кто куда. Подумывал о возвращении в Шотландию и сэр Патрик, но в конце концов решил остаться еще на недельку — одиночное заключение в собственном загородном доме. Накопилось множество дел, с которыми его управляющему нипочем не сладить одному, и сэру Патрику пришлось задержаться в своих владениях в Кенте на некоторое время. Для человека, которому не доставляла радости охота на куропаток, это было настоящее мучение. В течение дня сэр Патрик занимал себя делами, чтением книг. Вечером приезжал священник местного прихода и развлекал хозяина партией в пикет — игра благородная, но устаревшая. Они договорились ездить друг к другу попеременно, один вечер проводить у одного, другой — у другого. Священник оказался прекрасным игроком; что касается сэра Патрика, он хоть и был рожден пресвитерианцем, в глубине души был предан англиканской церкви.

Минуло еще три дня. Дела в Хэм-Фарме пошли на убыль. Приближалось время отъезда сэра Патрика в Шотландию. На следующий вечер два партнера назначили прощальную партию в пикет в доме священника. Однако (утешимся, кстати, этой мыслью) наместники бога на земле и государственные мужи находятся в плену обстоятельств ровно так же, как беднейшие и смиреннейшие из нас. Последней игре между баронетом и слугой господним не суждено было состояться.

На четвертый день пополудни сэр Патрик, объехав окрестности, нашел у себя в кабинете письмо от Арнольда, прибывшее со второй почтой.

Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: письмо это на диво странное и — скорее всего — на диво интересное. Друзья и знакомые Арнольда никоим образом не могли заподозрить его в пристрастии к написанию длинных писем. И тем не менее на столе лежало письмо от него, в три раза толще и тяжелее обычного и, надо полагать, содержавшее в себе нечто большее, чем обычные новости. На верху конверта стояла пометка «Срочно». А сбоку было зловеще приписано (и подчеркнуто): «В собственные руки».