Черный Ангел - Джон Коннолли

— Надеюсь, она окажется достаточно погружена в процесс, чтобы позволить мне переступить порог ее аукциона вместе с вами. Если уж мы подберемся так близко, как я тщу себя надеждой, ей покажется, что легче допустить наше пребывание там, чем выставлять нас оттуда. Так или иначе, мне приходится делать многое из того, что не устраивает людей. Как бы я занимался своим делом, если бы оглядывался на них?

— Я знал, что этот обед за ваш счет будет стоить мне слишком дорого, — Фил допил вино.

— Да ладно. Вам ведь самому интересно. А если кто-то прикончит вас, только подумайте, какой некролог появится в «Геральд пресс». Ваше имя станет бессмертным.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — усмехнулся Фил. — Я всегда надеялся, что бессмертие придет ко мне не через смерть.

— И все же вы можете оказаться первым, — заметил я.

— А каковы ваши шансы?

— Маловаты, — признался я. — Со стабильной тенденцией к снижению.

* * *

Брайтуэлл был голоден. Он боролся со своими побуждениями достаточно долго, но в последнее время они стали слишком сильными для него. Он вспомнил смерть женщины, Алисы Темпл, на старом складе и гулкие звуки своих шагов по кафельному полу, когда он приближался к ней. «Темпл» — «храм». Брайтуэллу казалось занятным, что он мог покидать тело и наблюдать за происходящим, как если бы его тело участвовало в каких-то действиях, в то время как руководящее им сознание было занято чем-то иным.

Брайтуэлл открыл рот и глубоко вдохнул маслянистый воздух. Его кулаки то сжимались, то разжимались, суставы побелели. Он дрожал, вспоминая ярость, с которой разрывал на части женщину. Как раз там и произошло это раздвоение личности: одна часть вожделенно кромсала и разрывала в клочья внутренности, другая же оставалась в стороне, спокойная и даже настороженная, ожидающая того самого последнего мига. Это был дар Брайтуэлла, основа его существа: даже с закрытыми глазами, в полнейшей темноте, он мог ощущать приближение последнего вздоха...

Теперь приступы повторялись все чаще. Рот окончательно пересох. Темпл, Алиса Темпл. Ему нравилось это имя, нравился ее вкус, когда он губами коснулся ее рта, кровь, слюна и пот смешались на ее губах, ее сознание ускользало, силы убывали. Теперь Брайтуэлл был с нею опять, его окровавленные пальцы, сжатые у нее на висках, его губы, прижатые к ее губам, сплошной красный цвет. Красный внутри нее, красный снаружи. Она умирала, и все они — от доктора до обывателя — увидели бы только картину бездыханного тела, покинутого жизнью, распластанного, голого, на сломанном стуле.

Но жизнь не была единственным элементом, отбывающим в тот момент, и Брайтуэлл ожидал, когда же все произойдет, когда «это» покинет тело. Он почувствовал стремительно нарастающее ощущение сладости во рту, словно приятный нежный бриз продвигался через алый туннель, подобно ласковой осени, освобождающей дорогу жестокой зиме, подобно закату и ночи, присутствию и отсутствию, свету и тьме. И затем «это» было уже внутри него, захвачено в ловушку, поймано между мирами в древней, темной тюрьме, имя которой — Брайтуэлл.

Дыхание Брайтуэлла участилось. Он мог чувствовать их внутри себя, замученных и потерянных.

Брайтуэлл — одинокий ангел, Брайтуэлл — страж воспоминаний. Брайтуэлл — искатель, опознаватель.

Брайтуэлл, способный подчинять желания других своим собственным, убеждающий потерянных и забытых, что правда их природы лежит в его словах.

Он нуждался еще в одном. Он уже почувствовал новый вкус. Глубоко внутри него нарастал большой хор голосов, моливших об освобождении.

Он не сожалел обо всем, что последовало за ее смертью. Правда, ее смерть принесла им нежелательное внимание. Как оказалось, она не была одинока в этом мире. Нашлись те, кто переживал за нее, кто захотел отомстить за ее уход. Но пересечение ее жизненной дороги с таким вот Брайтуэллом вовсе не было стечением обстоятельств. Брайтуэлл считал себя очень старым, и с колоссальным возрастом к нему пришло великое терпение. Он всегда поддерживал в себе уверенность, что каждая забранная жизнь приводит его все ближе к тому, кто предал его, их всех ради возможности искупления. Тот сумел спрятаться, укрыться от них, утопив правду о своей сущности и природе своего существования.

Брайтуэлл строил свои планы в отношении него. Он собирался отыскать холодное, темное место с цепями на стенах и там связать его и наблюдать за ним через отверстие в кладке, пока тот не начнет чахнуть, час за часом, день за днем, год за годом, столетие за столетием, вечно на грани смерти, и все же никогда не сможет провалиться в эту пропасть.

И если Брайтуэлл ошибался в его природе — а Брайтуэлл редко ошибался даже в самом пустячном, — и тогда все будет длиться долго. Ибо он посмел встать на пути открытия, к которому они так долго шли в своих поисках, посмел мешать восстановлению того, кто столь долго был утерян для них.

Приготовления шли своим ходом. Завтра они получат все, в чем нуждаются. Больше ничего делать не надо, что можно, уже сделано, и Брайтуэлл позволил себе немного расслабиться. Позже той ночью он наткнулся на молодого человека в тени парка и приманил к себе, посулив деньги, пищу и необыкновенный неизведанный восторг. И в нужный момент Брайтуэлл оказался на нем, его руки глубоко проникли в тело юноши, его длинные ногти разрезали органы и легко разорвали вены, окутывающие сложнейший механизм, которым является человеческое тело, медленно приводя юношу к кульминационному моменту, которого жаждал Брайтуэлл, пока наконец они не слились в одно целое, губы к губам, и поднимающаяся сладость не заполнила Брайтуэлла. И еще один голос был добавлен к большому хору душ внутри Брайтуэлла.

На следующий день Мартин Рейд позвонил мне так рано, что заставил Эйнджела задуматься, не в сговоре ли священник с теми самыми людьми, против которых он якобы работает, поскольку только тот, кто заодно с дьяволом, станет звонить в шесть тридцать утра.

— Вы пойдете на сегодняшнее мероприятие?

— Надеюсь. А как вы?

— Я слишком известен, — фыркнул Рейд в трубку, — чтобы незаметно слиться с толпой в такой компании. Во всяком случае, с нашей мисс Штерн я имел вчера нелицеприятный телефонный разговор, в котором еще раз подчеркнул свое неудовольствие в отношении ее твердых намерений не откладывать продажу, несмотря на сомнения относительно источника и прав собственности на шкатулку. Наш человек будет на месте и проследит за происходящим, но это точно буду не я.

Уже не в первый раз меня резанула мысль о странном поведении Рейда. Что-то во всем этом было не так. Как-то нелепо вел священник дело с продажей фрагмента из Седлеца. Католическая церковь не испытывала недостатка в юристах, особенно в штате Массачусетс, и любой, кто имел дело с епархией архиепископа в ходе недавних скандалов по злоупотреблениям, мог это засвидетельствовать. Если бы они намеревались остановить аукцион, контора Клаудии Штерн уже кишмя кишела бы елейного вида мужчинами и женщинами в дорогих костюмах и отполированных ботинках.