Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Ира Аллор

— Я хочу знать, что с Курумо, — тяжело проговорил Ауле. — Ты призвал его сегодня, и его до сих пор нет.

— При чем тут я? Ты в других местах искал?

— Где, например? — нахмурился Кузнец.

— Допустим, в Лориэне. Или, скажем, в Залах…

— Ах ты… — Ауле не мог дальше сдерживаться, глядя на это непроницаемое лицо, копившийся тысячелетиями гнев выплеснулся наружу. — Ты… Что ты с ним сделал?! Думаешь, тебе все с рук сойдет? Я тебе этого не спущу, слышишь, ты?! — Ярость душила его. — Тебе мало унижений, мало крови… — Он вцепился в ворот одеяния Владыки, потянул на себя. — Я тебя с Таникветиль спущу, можешь звать хоть Всеотца… Братоубийца!

Глаза Повелителя Арды заледенели, он прищурился, отчего они стали похожи на тускло блестящие кинжалы.

— Ну? — проговорил он тихо, подойдя вплотную. — Ударь, что же ты стоишь? Или и впрямь до окна дотащить решил?

Ауле, разжав пальцы, стоял, тяжело дыша, словно вспышка гнева отняла последние силы. Поднял руку, опустил, почему-то не в состоянии нанести удар. Манвэ выжидательно смотрел на него, скрестив руки на груди.

— Где Курумо? — хрипло повторил Ауле.

— Вообще-то, говоря о Залах, я имел в виду покои Аллора и Эльдин… — усмехнулся Король.

— Нет его там, — процедил Кузнец. — Я пришел оттуда.

— Ну так спросил бы у Намо, он-то знает, что у него в Залах происходит.

Ауле покачал головой, в глазах вновь появилось затравленное выражение.

— Ну хорошо, он действительно здесь, причем добровольно. — Манвэ удобно расположился в кресле. — Полагаю, продолжает выяснять отношения с сотворившим.

Ауле в некотором замешательстве посмотрел на него:

— Выясняет — здесь?

— Представь себе, не за Гранью. Ты что, ничего не слышал?

— А кто мне мог рассказать? — огрызнулся Великий Кузнец.

— Ну так слушай хоть сейчас. — Манвэ вкратце описал дневные события.

Лицо Кузнеца прояснилось. Он смущенно и все же с опаской посмотрел па Манвэ.

— Извини, Владыка, я же не знал, я думал… А Единый? — вдруг, словно что-то вспомнив, спросил оп.

— А моя Воля когда-либо не совпадала с Его пожеланиями? — невозмутимо поинтересовался Король.

— Наконец-то! — просиял Ауле. — Не будет всего этого… — Он покосился на венценосного собеседника.

— Ну пойдем, — ухмыльнулся тот.

Они прошли анфиладу залов и переходов в Восточное крыло. Подойдя к двери, Владыка смерил Ауле долгим взглядом и раздумчиво произнес, глядя на смесь радости, страха и недоверия на лице Кузнеца:

— Рад, значит, Великий Кузнец? Все, говоришь, хорошо стало…

Ауле растерянно и настороженно уставился на него.

— Ничего, проходи, — усмехнулся Манвэ, открывая дверь в покой и приглашая Ауле следовать за ним. Вала-Кузнец вошел в тускло освещенный чертог и замер на пороге, разглядев собравшееся там общество. Мелькор кивнул ему, Варда, улыбаясь ослепительно-надменно, указала на табурет. Курумо, выйдя из угла, приблизился к Ауле.

— Прости, Учитель, я… — Оправдываться было бессмысленно, и он понимал это.

— Ничего, ладно. — Ауле положил ему руку на плечо, майа опустил голову. — «Тебе нужно было поговорить с сотворившим, я все понимаю, ты не мог отлучиться — иногда минуты решают все…» — мысленно продолжил Вала. Курумо судорожно кивнул. — «Тебе не придется больше выбирать, впрочем, как бы ни сложилось, я не мог бы уже молчать. И исполнителем более не буду…» — Ауле замолчал, почувствовав пристальный взгляд Манвэ.

— Значит, исполнителем не будешь… Никогда? А если Единый прикажет? Разве ты осмелишься ослушаться Его? — Злое любопытство поднималось в Манвэ, захотелось проверить, будет ли Ауле столь же тверд в своем решении не быть исполнителем, если… Желание спустить с Таникветиль его коронованную особу не показалось Владыке достаточным доказательством бесповоротности избранного Кузнецом пути. В свое время Единый с одного внушения отбил у Ауле охоту отклоняться от Замысла, и пересилит ли себя Кузнец на этот раз? Кто знает, что произойдет через час после недалекого уже рассвета?

Еле заметная улыбка зазмеилась на губах Манвэ — он смотрел в упор на Ауле, ожидая ответа.

— Ослушаться? Его? А почему ты спрашиваешь так? Разве Единый… против освобождения Мелькора? И что же теперь будет? — В золотистых глазах Кузнеца мелькнул давний, глубоко затаившийся ужас.

И тут Ауле почувствовал, как страх вытесняется из души иным состоянием — каким-то отчаянным и усталым гневом, не тем, что недолгое время назад обрушился на Манвэ…

— Что же будет? — повторил он.

— Не знаю, — как-то неуместно мечтательно улыбнулся Владыка, — что-нибудь да будет. Ты уж подумай хорошенько, — продолжал Король. — Возможно, это твой час снискать милость Отца нашего: твое желание… э-э… спустить меня с Таникветиль, полагаю, должно было бы сейчас прийтись Ему по вкусу…

— Издеваешься?! — нехорошо сощурился Кузнец.

— Чуть-чуть. — Манвэ одарил его ослепительной улыбкой. Даже слишком ослепительной.

— Хватит с меня, — тяжело проговорил Ауле. — Я, конечно, утратил способность творить и превратился в ремесленника, но… мой ученик больше не будет искать смерти из-за моей трусости. Я ему уже сказал и повторяю: Курумо не будет больше выбирать между Сотворившим и Научившим, и из-под моего молота никогда не выйдет цепь. — Он прикрыл глаза, переведя дух. В висках противно застучало. — И если ты, Владыка, так решил… — Он чуть не задохнулся от волнения, воздух словно сгустился в гортани горячим комом. Сквозь пульсирующие перед глазами рдяные точки он услышал вкрадчиво-мягкий голос Короля:

— О звезды, как же было легко тебя поймать! Впрочем, этого следовало ожидать, но теперь все уже окончательно ясно. Отличный способ выявлять недовольных.

Ауле застыл, как громом пораженный. Курумо кинулся к нему, бросив на Манвэ испепеляющий взгляд.

«Зачем ты его так?» — мысленно обратился к брату Черный Вала.

«Хочу попять: он на это решился, потому что обстоятельства благоприятствуют, или действительно больше на попятный не пойдет? Да, это жестоко, но уж кто-кто, а он должен решить для себя — либо он поступит по велению сердца, либо останется тем, кем был».

— Так вот ты как… — прошептал Ауле. — Но… как же… а Мелькор?

— А это — приманка. Проверка на верность Замыслу. Для того я его и вытащил.

— Мелькор не стал бы тебя слушаться — вот так!

— Откуда тебе знать, как и чем я смог заставить его? Вон ученик его сидит, воплощенный — может, это цена? — Владыка ухмыльнулся.

В следующее мгновение он еле увернулся от тяжелого кулака Кузнеца. Глаза Ауле горели, как расплавленное золото, лицо побледнело.

— Ты… так ты… Проверил, значит… Всех скрутить собрался, да?! Не выйдет, слышишь?! Без меня своими кровавыми делами занимайся! Вместе с Единым! — Великий Кузнец, изготовившись, бросился на Короля.