Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

Реабилитация жертв «ленинградского дела» началась сразу после смерти Сталина, еще до ХХ въезда КПСС: 30 апреля 1954 г. Военная коллегия Верховного суда СССР постановила приговор от 30 сентября 1950 г. относительно Вознесенского Н. А., Кузнецова А. А., Родионова М. И., Попкова П. С., Капустина Я. Ф., Лазутина П. Г. и остальных «по вновь открывшимся обстоятельствам отменить и дело прекратить за отсутствием в их действиях состава преступления и их реабилитировать»[839]. А 51-й, дополнительный том второго издания Большой советской энциклопедии, вышедший в 1958 г., уже включал статьи о «видном партийном и советском государственном деятеле» Н. А. Вознесенском и секретаре ЦК А. А. Кузнецове.

Важно упомянуть особо, что жернова «ленинградского дела» работали отнюдь не слепо, уничтожая политически или физически представителей и выдвиженцев Ленинградской парторганизации. Если в Ленинграде страдали не только партийные, но и государственные органы, профессора университета и так далее, то в Москве аресты по «ленинградскому делу», даже среди ближайших сотрудников А. А. Кузнецова и Н. А. Вознесенского, были из ряда вон выходящим событием. По-видимому, решившись уничтожить Н. А. Вознесенского, Сталин не дал Маленкову начать кровавое дело в Москве. Назовем в качестве примера двух очень близких к Н. А. Вознесенскому людей – известного экономиста К. В. Островитянова и заведующего секретариатом Госплана В. В. Колотова.

Член-корреспондент Академии наук СССР, директор Института экономики Академии наук Константин Васильевич Островитянов был ближайшим коллегой Н. А. Вознесенского, одновременно он заведовал кафедрой политэкономии экономического факультета МГУ. Хотя институт этот сохранял свое место в системе Академии наук СССР, но руководство его деятельностью лежало на Госплане СССР – т. е. на Н. А. Вознесенском[840]. Естественно, что с падением Вознесенского последовал удар по Институту экономики и лично по К. В. Островитянову. 15 июля 1949 г. Секретариат ЦК под председательством Г. М. Маленкова принял решение № 119 «Об Институте экономики Академии наук СССР»:

«1. Отметить, что в Институте экономики Академии наук СССР имеют место крупные недостатки ‹…›.

Дирекция Института в угоднических целях неправильно направляла работу Института, положив в основу исследований и статей, публикуемых в журнале “Вопросы экономики” по проблемам советской экономики, книгу Н. Вознесенского “Военная экономика СССР в период Отечественной Войны”, подменяя этой книгой произведения классиков марксизма-ленинизма.

2. Госплан СССР неудовлетворительно руководит Институтом экономики…»[841]

Тогда же, летом 1949 г., в процессе реформирования структуры Президиума Академии наук, ЦК ВКП(б) учредил Секретариат Президиума Академии наук, назначив на должность Главного ученого секретаря Академии профессора А. В. Топчиева, бывшего заместителем министра высшего образования СССР. Но А. В. Топчиев был профессором, а по положению он все же должен был быть академиком. Этот вопрос решался просто: были объявлены промежуточные выборы, где вакансий было всего две: по химии – для А. В. Топчиева – и по экономике – для исполняющего обязанности академика-секретаря Отделения экономики и права К. В. Островитянова. Было два кандидата на два места – предстояли самые малочисленные академические выборы. Естественно, что заранее, еще 13 апреля 1949 г., Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальные постановления о принятии их на ближайшей сессии Академии наук в действительные члены[842].

Но над вторым кандидатом сгустились тучи:

«В период подготовки к выборам академиков в стране возникла острая политическая ситуация – было вскрыто “ленинградское дело”. Академика Н. А. Вознесенского вывели из состава Политбюро ЦК ВКП(б), освободили от должности председателя Госплана СССР, а затем и арестовали. К. В. Островитянов был близок с Н. А. Вознесенским, и, по-видимому, угроза нависла и над ним. За два дня до общих собраний двух отделений С. И. Вавилову позвонил секретарь ЦК ВКП(б) Г. М. Маленков и сообщил, что по решению И. В. Сталина выборы отменяются. Легко было представить, каково было состояние А. В. Топчиева и особенно К. В. Островитянова. Однако для Александра Васильевича, как оказалось, еще не все было потеряно. Он долго обсуждал ситуацию с П. А. Борисовым (начальником Управления кадров АН СССР. – П.Д.), который затем пошел к С. И. Вавилову и уговорил позвонить по кремлевскому телефону Г. М. Маленкову, чтобы уточнить, распространяется ли запрет на избрание Александра Васильевича. В тот же день Маленков сообщил, что А. В. Топчиева можно избирать. Через день – 4 июня 1949 г. – состоялось Общее собрание Академии наук СССР»[843].

Как оказалось впоследствии, отстранение от академических выборов стало самым серьезным наказанием для К. В. Островитянова, а выборы А. В. Топчиева в Академию наук стали уникальным примером[844]. Окончательно тучи над К. В. Островитяновым рассеялись в 1952 г. – когда сразу после публикации в «Правде» статей Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР» сам автор позвонил экономисту и спросил его мнение о прочитанном; на выборах 1953 г. Островитянов был избран академиком[845].

Еще одним, намного более близким к Н. А. Вознесенскому человеком был Василий Васильевич Колотов – выпускник Ленинградского промышленного института, затем сотрудник Госплана. С 1938 по 1939 гг. он заведовал Секретариатом председателя Госплана СССР, а с 1939 по 1949 г. – Секретариатом заместителя Председателя Совета министров СССР. То есть более десяти лет он оставался в служебном отношении едва ли не самым близким к Н. А. Вознесенскому, был в курсе большинства его дел, в том числе секретной переписки. Именно В. В. Колотов впоследствии стал автором единственной биографической книги о Н. А. Вознесенском, выдержавшей два издания.

Когда Н. А. Вознесенский был снят с государственных должностей, то его секретариат и заместители также потеряли свои места, но не были арестованы, не вызывались на допросы, и даже в связи с фактами пропажи в Госплане секретных документов для них не было сколько-нибудь серьезных последствий. В. В. Колотова перевели на работу в Главное управление по делам полиграфической промышленности, издательств и книжной торговли при Совете министров СССР на должность заместителя начальника планового отдела. Конечно, это было серьезное понижение, но он оставался в Москве и, главное, на свободе. Чтобы исключить всякие кривотолки, его было решено убрать из Москвы. Но В. В. Колотов, вполне осознавая происходящее, не робеет и 1 июля 1949 г. пишет письмо секретарю ЦК Г. М. Маленкову, с которым, несомненно, был знаком по службе, сделав вверху листа пометку «Личное»:

«После освобождения меня т. Помазневым от работы в аппарате Совета Министров СССР я поступил на работу в Главное управление полиграфической промышленности в качестве зам[естителя] начальника планово-экономического отдела, где сейчас и работаю.

Отдел плановых кадров ЦК ВКП(б) (т. Сазонов) не известно по какой причине рекомендует мне поехать на статистическую или плановую работу в одну из областей.

Убедительно прошу Вас тов. Маленков дать мне возможность трудиться по своей специальности там, где я сейчас работаю.

Я был бы счастлив т. Маленков, если бы вы смогли меня принять и выслушать»[846].

Маленков не стал с ним встречаться, поручив заведующему Планово-финансово-торговым отделом ЦК ВКП(б) С. В. Сазонову (который занимался в тот момент также и вопросом пропажи в