Безымянная Колючка - Айя Субботина

дружков Дэмоса, которые с удовольствием меня третировали, когда оказывались поблизости. Только теперь вся эта шайка толпится вокруг него, потому что предыдущему их «главарю», мягко говоря, не повезло. - Пока проклятая рабыня снова не сбежала!

— Она хотела убить всех нас! - А вот этот голос мне уже знаком - это одна из тех, которые несколько минут назад торчали в библиотеке. - Она такая же как и ее сестра - сумасшедшая убийца!

Кстати, сейчас я действительно не отказала бы себе в удовольствии разбить парочку бестолковых голов, чтобы сосватанными глазами увидеть, что их содержимое пусто и покрыто плесенью. Никому из них даже в голову не пришло, что если бы я действительно пыталась устроить здесь бойню, то выбрала бы для этого более людное место, чем башню, в которой кроме меня больше вообще нет намека на разумную жизнь!

Но как бы я не храбрилась, мне впервые за очень долгое время действительно страшно. Потому что все эти горлопаны уже окружили меня плотным кольцом, даже если им и не хватает духу подойти ближе, чем на несколько метров, и как бы я не старалась - мне никак не скрыться и не вырваться. Возможно, «копия» Дэймоса недостаточно смел, чтобы подойти ко мне вплотную, но ему точно хватит «отваги» поставить мне подножку или запустить мне в голову чем-то тяжелым, как только я попытаюсь проскочить между ними. Да и куда бежать, если теперь на меня будут показывать пальцами даже каменные статуи?

Интересно, а если я скорчу страшную рожу и как-то по-дурацки скрещу пальцы, изображая страшное колдовство - это заставит их разбежаться?

— У тебя слишком длинный язык, - слышу тихий и совершенно спокойный голос за спинами шайки «нового Дэймоса», и только потом вижу макушку белых волос, которая возвышается над улюлюкающей толпой.

Только этого мне еще и не хватало для полного счастья.

Кайлер, собственной персоной.

Не слишком ли часто мы с ним сталкиваемся в последнее время и не начинается ли у меня паранойя на этот счет? Хотя, какая к черту разница, если его появление уже все равно никак не ухудшит мое плачевное положение. И вряд ли любая из его острот заставит меня злиться еще сильнее, потому что я и так максимально зла на саму себя.

— Как думаешь… - Кайлер становится рядом с «новым Дэймосом», кладет ладонь ему на плечо и как будто абсолютно легко сжимает пальцы. Но этот смельчак неожиданно корчится от боли, вопит и падает на колени. - Может тебе стоит держать рот на замке, раз ты все равно не умеешь использовать свое помело по назначению?

Только в короткий миг, когда Кайлер убирает руку с его плеча, я успеваю заметить маленькое черное облачко между его пальцами, и оно тут же исчезает. Чего нельзя сказать о валяющемся на полу «храбреце», потому что он продолжает громко стонать и просить позвать к нему лекаря.

Кайлер, между тем, беспрепятственно проходит внутрь круга - студенты разбегаются от него в разные стороны - и становится напротив меня. Снова слишком близко, как будто каждую нашу встречу я должна непременно расплющивать нос об его грудь-колесом.

— Ты в порядке? - интересуется сухо и безэмоционально. - Они тебя не трогали?

Отрицательно мотаю головой, от шока все же теряя дар речи. Я-то была уверена, что первый брошенный в меня камень - точнее, крепкая оплеуха - прилетит именно от него.

— Что здесь, черт подери, происходит?! - громыхает голос ректора, и картина становится максимально полной.

Он появляется в компании четырех тощих, как солома, таумати. Темные балахоны болтаются на них словно ветошь на огородных пугалах, а лица спрятаны в тени капюшонов. И от этого просто мороз по коже.

— Безымянная? - Он смотрит на меня так, словно мой несчастный труп уже достали из-под камней, сунули в могилу, а он вдруг материализовался целый и невредимый, и даже подающий признаки жизни. - Какого…

— У нас к тебе множество вопросов, мерзавка! - бросается ко мне один из таумати.

Он протягивает обе костлявых руки с крючковатыми пальцами и я, кажется, даже почти чувствую, как они цепляются мне в волосы и инстинктивно жмурюсь, но даже сквозь сомкнутые веки вижу тень, которая загораживает меня от этого ужаса. А когда трусливо приоткрываю глаз, чтобы посмотреть, кто этот безумец, рискнувший встать между императорским таумати и его жертвой, вижу, что это по-прежнему Кайлер. И он не просто «рискнул» - он еще и отмахнулся от его мерзкой руки, да так ловко, что того занесло в сторону и бросило в толпу хором вдохнувших студентов.

Летописи Шида огромны и многотомны, потому что ведутся многие тысячи лет, но я абсолютно уверена, что и там не найдется ни одного упоминания подобного отчаянного безумства. Потому что сменяется все - правящие династии, Императоры, времена года и даже некоторые из девяти лун Шида иногда поворачивали вспять, но таумати - вечны. Как и те наросты, которые называются Каменными садами. Они были, кажется, еще до того, как мы все обрели разум и начали осваивать наскальную клинопись.

То, что сделал Кайлер - верх безумства.

— Тебе так хочется смотреть на то, как мою голову отсекут от тела, что ради этого ты готов положить свою на соседнюю плаху? - шиплю ему в спину.

— Плаха? Йоэль, ради Взошедших, когда я разберусь с этой маленькой неприятностью, мы с тобой позавтракаем мясом с кровью и запьем это все сладким ягодным вином из моих личных виноградников.

Кажется, это первый раз, когда я готова восхищаться проявлением настолько безрассудной отваги.

Если бы небеса разверзлись и Взошедшие сказали, что у меня осталась только эта минута жизни и предложили воспользоваться случаем, и задать последний вопрос, я бы спросила: «Что сейчас происходит?!» Потому что на все остальные мои вопросы, они все равно не отвечают уже давно.

— Кайлер та-гар’эрд’Айтран, ты становишься на пути императорского таумати? - громыхает ректор, и его взгляд - такой же оранжевый, как и у моего милого Ашеса - становится буквально раскаленно красным.

— Да, становлюсь, - в голосе белобрысого аристократа слышна спокойная и холодная уверенность в том, что правда, по какой-то абсолютно непонятной и идущей в разрез с законами Шида логике, на его стороне. - А если кто-то из вас собирается мне помешать, то прошу взять в руки любое подходящее оружие - мне все равно какое - потому