Анна Болейн. Страсть короля - Элисон Уэйр

Вот и все, свершилось! Она стала королевой Англии.

Получив в руки золотой скипетр и жезл из слоновой кости с голубем на верхушке, Анна вспомнила слова Кристины Пизанской. Они очень подходили к этому моменту. Как жена могущественного человека, она постарается быть просвещенной и мудрой правительницей. Знание было силой, она научится проникать в суть всего, и ее влияние сделается заметным. А еще нужно обладать храбростью мужчины.

«И у меня есть эта храбрость», – сказала себе Анна, и сердце ее наполнилось восторгом.

Хор запел «Te Deum», после чего снова вперед вышел Кранмер и снял с головы Анны корону, заменив ее другой, отлитой специально для нее: красивым золотым обручем, усыпанным сапфирами, розово-красными рубинами и жемчугом, с золотыми крестами и геральдическими лилиями по краю. В ней Анна и сидела, пока служили мессу.

Она вошла в число великих королев и женщин-правительниц и поклялась себе, что своим правлением почтит память Маргариты Австрийской и Изабеллы Кастильской, будет вдохновляться их примерами и добьется такого же всеобщего уважения, как они.

Фанфары протрубили конец церемонии, отец и лорд Тальбот подошли к Анне и, поддерживая с обеих сторон, медленно повели к выходу из аббатства.

– Теперь благородная Анна носит священную корону! – пели дети из Королевской капеллы.

В Вестминстер-Холле фрейлины поднесли Анне розовой воды, чтобы освежиться, расправили юбки и поудобнее пристроили на голове корону. Готовая к коронационному пиру, Анна восседала одна за установленным на помосте роскошным столом, за спиной у нее стояли графини Оксфорд и Уорчестер. Одна держала салфетку, другая – чашу для омовения рук. Анна была так напряжена от переполнявшего ее возбуждения, что не могла есть. На самом деле ее тошнило, и графиням пришлось заслонять свою госпожу от посторонних глаз, когда ее рвало на подставленный кусок чистой ткани. Архиепископ Кранмер, сидевший на краю главного стола по правую руку от королевы, озабоченно смотрел на Анну.

– С вашей милостью все в порядке? – осведомился он.

– Лучше никогда не бывало! – заверила она. – Просто я пережила слишком много эмоций и переела жирной пищи. В моем положении это не лучшая комбинация. О нет, опять еда! – Она поморщилась.

Затрубили трубы, и новоиспеченные рыцари Бата внесли в зал очередную смену блюд.

– Не выпьет ли ваша милость немного вина? – Это говорил Том Уайетт, исполнявший роль главного виночерпия. Вид у него тоже был озабоченный, и что-то в выражении его лица было от того старого Тома, который когда-то так нравился Анне.

– Благодарю вас, Том, но нет ли тут ячменного отвара?

– Я принесу, – ответил виночерпий и торопливо удалился.

Через два часа Анна все еще сидела за столом и пила ячменную воду. Разместившиеся внизу за длинными столами гости продолжали угощаться, стоял оглушительный гул голосов, раздавались взрывы хохота. Из восьмидесяти предложенных блюд Анна отведала только три, и хотя сахарная фигура в виде сокола – ее эмблемы – вызвала восхищение, даже и от этого лакомства она отмахнулась.

За первым столом справа от себя Анна видела Марию, та отклонилась назад и разговаривала со стоявшим у нее за спиной мужчиной. Лицо кавалера Марии показалось знакомым. Ну конечно, это же Уильям Стаффорд, с которым сестра флиртовала в Кале. Судя по всему, они хорошо проводили время – до Анны доносился смех Марии. В противоположность этой паре Джордж и Джейн игнорировали друг друга, общаясь с соседями по столу.

Прием закончился поздно, гостям приказали подняться и стоять, пока Анна мыла руки и спускалась с помоста. Здесь ей подали вино и конфеты. Она съела пару штук, после чего подозвала к себе лорд-мэра, отдала ему золотой кубок и еще раз поблагодарила его и горожан за предпринятые ради нее старания. Бароны Пяти портов ждали с пологом в руках, готовые проводить Анну до дверей ее покоев, и она наконец покинула зал, уставшая, но переполненная радостными эмоциями. Это был самый замечательный день в ее жизни.

Торжества продолжались еще несколько дней. В честь новой королевы были устроены танцы, турниры, охоты и спортивные состязания. Генрих сиял от удовольствия, а его придворные старались перещеголять один другого в оказании почестей Анне. Хотя, как она подозревала, не оттого, что им так хотелось, а оттого, что король следил за ними ястребиным взглядом. И тем не менее все равно было приятно, что к ней проявляли столько внимания.

Генрих решил, что его наследник должен появиться на свет в Гринвиче – там, где родился он сам, – и подарил Анне для родов невероятно дорогую и роскошную кровать. Нечасто ей приходилось видеть подобные. Кровать была французская, с узорчатой резьбой и позолотой. Много лет назад она стала частью выкупа за одного герцога королевских кровей и с тех пор стояла без дела в королевской гардеробной.

«Это самое великолепное ложе, каким когда-либо владела королева», – думала Анна, блаженствуя на широченной постели.

Новость о смерти одной из ее главных критиков – Марии Тюдор – не тронула новоявленную королеву, но Генрих был опечален утратой сестры и полон сожалений, что она умерла, так и не помирившись с ним.

Лето продолжалось, Анна тяжелела от своей бесценной ноши. Бóльшую часть времени она отдыхала в личных покоях или наслаждалась обществом избранных придворных в зале для приемов. Гости старались развлечь ее музыкой, стихами, игрой в карты или кости и отчаянно флиртовали с ее дамами.

– Мне жаль Тома Уайетта и его товарищей по посольству: им приходится быть за морем в столь веселое время, – заметил Норрис, садясь рядом с Анной и наблюдая за любовными играми парочек.

– Они, наверное, думали, что нравятся этим леди и те страдают в разлуке со своими верными слугами. Да уж, посмотрели бы они на этих ветрениц сейчас, – со смехом проговорила Анна.

Норрис повернулся к ней и одарил милой улыбкой, которую она так любила:

– А как ваша милость? Надеюсь, с вами все хорошо.

– Скорей бы уже разродиться. Я становлюсь такой неуклюжей! Скоро придет пора затворяться в своих покоях.

– Если я могу что-нибудь сделать для вашей милости, распоряжайтесь мной без стеснения.

– Вы очень добры. А как вы сами, Норрис?

Он пожал плечами:

– Довольно хорошо. Работа в личных покоях короля не дает скучать.

– Вам нужно снова жениться, – задорным тоном произнесла Анна.

– Увы, мадам, мое сердце отдано одной необыкновенной женщине, имени которой я назвать не смею, так как она замужем.

Норрис многозначительно взглянул на нее полными обожания глазами, и сердце Анны дрогнуло. Ее жизнь была бы совсем другой, отдай она себя этому верному, благородному и милому джентльмену. И наверное, полюбила бы его так, как никогда не любила Генриха. Но она не сожалела, что выбрала корону. Достаточно было заручиться дружбой Норриса и греться в теплых лучах его доброты.