Время дикой орхидеи - Николь Фосселер

На следующее утро мне принесла утешение река Сингапур. На ее берегу, с видом на пестрые склады и небоскребы на другой стороне, было спокойно, почти созерцательно, и мне понравилась поездка на лодке по этой реке. Один из типичных для Сингапура ливней заставил нас искать укрытия в музее Азиатской цивилизации, который я так и так намеревалась посетить, чтобы увидеть несколько экспонатов для романа «Сердце огненного острова». И там я столкнулась со старым, историческим Сингапуром.

В тот день он повстречался мне еще несколько раз, и на следующий, и на наших путях по городу я открывала уголки, в которые тотчас влюблялась. Музей Перанакан. Маленькая Индия. Чайна-таун. Сент-Андрус. Но мне по-прежнему было в этом городе слишком громко, слишком огромно, слишком модерново, просто слишком избыточно, все раздражало, и я чувствовала себя изможденной.

С двойственными чувствами я поднималась в самолет в Германию, радуясь главным образом тому, что оставляю этот город позади. Но я так и не смогла выкинуть Сингапур из головы.

Пока я писала «Пылающее сердце Эдема», меня подгоняло любопытство узнать о Сингапуре побольше, в первую очередь об истории города. Все еще с двойственным чувством, но с нарастающей очарованностью я вчитывалась в книги и статьи, и очень постепенно, очень медленно во мне зарождалось желание писать о Сингапуре.

Через разыскания, через первую работу над романом я немного примирилась с Сингапуром. И когда в прошлом году вернулась туда, чтобы на месте провести разыскания для этой книги, мы с Сингапуром начали друг за другом ухаживать. Каждый день, что я проводила там, идя по следам Георгины и Рахарио, встав утром и глядя из окна отеля на Форт Кэнинг, я все больше влюблялась в этот город. Не только в его старое, историческое лицо, но и в новое, современное.

На сей раз я сожалела о прощании с этим городом, который в первую встречу сказался на мне так тяжело и который потом – под громы и молнии ливней – все-таки завоевал мое сердце.

Я увезла оттуда домой одно чувство. Мои ощущения от города, мое восприятие. Определенную атмосферу. Представление о старом Сингапуре и о романе, который я хотела писать.

Из этого чувства и возникло «Время дикой орхидеи».

Моя книга о море.

Самое позднее в тот момент, когда я во время первых разысканий начала читать об оранг-лаут, Сингапур захватил меня как материал для романа. Я увлеклась этим народом, который понимал себя как изначальное население малайского мира и не представлял собой гомогенную группу, а состоял из множества подгрупп, не все из которых были родственны между собой.

Мы знаем немного об оранг-лаут старого Сингапура, едва ли что-то о их роли в части господства султана и теменгонга и в пиратстве. Когда этим народом начали интересоваться первые европейцы – с середины XIX века, – он как раз начал отказываться от традиционного образа жизни, становясь оседлым и входя в малайское население.

Но они существуют и поныне, оранг-лаут, на просторах Нусантары. Антропологические работы Синтии Чаус Indonesian Sea Nomads: Money, Magic, and Fear of the Orang Suku Laut (2003) и Theorang Suku Laut of Riau, Indonesia: The Inalienable Gift of Territory (2010) были моими важнейшими источниками, чтобы напитать меня моим персонажем, Рахарио, и его народом. Большим подспорьем для меня был при этом Malay Heritage Centre в Сингапуре, который не только расширил мои представления о мире оранг-лаут, но и открыл двери в старый Сингапур по ту сторону Чайна-тауна, складов и британских колониальных строений.

Цитаты и стихотворения в начале романа и перед отдельными частями даются в моем переводе на немецкий. Особая история со стихотворением автора «J.H.B.», которое предваряет эпилог.

Я нашла его в The Sun in the Morning (1992), первом томе автобиографии Share of Summer М.М. Кей. Сама она, по ее словам, нашла это стихотворение очень давно в ежемесячном журнале, который давно не существует, тогда же переписала его и с тех пор хранила в издании Киплинга Kim – на тот случай, если она, дожив до старости, однажды действительно возьмется написать историю своей жизни. Когда же дело действительно дошло до этого, она уже не смогла разыскать автора; казалось, никто не знал, кто такой был «J.H.B.». Мои поиски тоже не увенчались успехом, но и я, как и М.М. Кей, благодарна «J.H.B.» за эти строки.

Моя благодарность обращена также в первую очередь к Йоргу, моему спутнику, которому тогда пришла в голову идея задержаться в Сингапуре. Он потом облетал со мной полмира не только ради нас двоих, но и ради книги, и исходил со мной все дороги в Сингапуре, и позаботился о том, чтобы Форт Кэнинг был у меня перед окном, а Сент-Андрус перед дверью. Карина и Анке, прошедшие со мной весь путь этого романа и придававшие мне мужества, спасибо вам. АК и Занне – вы знаете, за что! Е.Л., которая подтолкнула меня покинуть исхоженную тропу, пуститься в неизведанное и новое. Мариам и Томасу М. Монтассер спасибо за великолепную работу и поддержку, книга за книгой, а также в промежутках. Моим читателям, снова и снова. Моей чудесной редакторше Леоноре, которая может не только читать мысли и исполнять тайные желания, но и колдовать – особенно над рукописью. И команде издательства «Голдман», которая сделала из всего этого книгу.

Терима казих баниак-баниак.

анг мо чар бор – (кит.) буквально: «рыжеволосая»; презрительное обозначение для белой женщины

арака — в Юго-Восточной Азии распространенный алкогольный напиток из сока пальмового сахара и сброженного рисового затора

гуттаперча – высушенное молочко гуттаперчевого дерева; предшественник пластмассы

дал – индийское блюдо из стручковых

дал тадка — специфический вариант дала из различных стручковых и пряностей

Джалан Пантай — (мал.) Бич-роуд, от джалан – улица, пантай – пляж

доби-валлах – (БИ) стиральщик

Кантон – старинное название китайской провинции Гуандонг

кебайя – тонкая блуза свободного покроя

кембойя – (мал.) плюмерия

Конгси – (кит.) деловое партнерство; организация китайцев, которая оказывала помощь и поддержку новоприбывшим и зачастую преследовала благодетельные цели, правда, с незаметным перетеканием в тайные общества – такие как Триады

Кочинчина – обозначение XIX века для области вокруг Сайгона в южной оконечности Вьетнама

кули – китайский грузчик, носильщик или поденщик