Большевики. Причины и последствия переворота 1917 года - Адам Б. Улам

Со своей стороны имперские власти в Вене смотрели сквозь пальцы на австрийские территории, ставшие базой для подрывной деятельности, направленной против России. Польские социалисты практически открыто, с молчаливого согласия австрийского Генерального штаба, формировали воинские соединения, готовясь к приближающейся войне между двумя империями. Русские принимали ответные меры, разжигая антиавстрийские и антипольские настроения среди украинцев Восточной Галиции. Так развлекались европейские державы в преддверии большой войны.

Два года Ленин прожил в Галиции среди поляков. Как уже говорилось ранее, он умудрился не выучить польский язык, несмотря на его сходство с русским, хотя временами гордо произносил одну или две фразы по-польски. Чем не доказательство глубоко сидящего в нем, пусть даже бессознательного, национализма? Краков, при всей его провинциальности, был центром культурной жизни. У Ленина это не вызывало никакого интереса. «Володя, – шутливо (но так и было на самом деле) писала Крупская свекрови, – страстный националист». Он не посещал выставок польских художников, а вот обычный каталог московского музея вызывал в нем ностальгические воспоминания. Краков, писал Ленин, «сонный, нецивилизованный город… почти напоминает Россию».[215]

Так уж он был устроен, что отсутствие культуры оказывало на него благотворное воздействие и вместе с тем приводило в ярость. Только благодаря полякам-социалистам у него появился круг общения, куда входили и лидеры польских социалистов, чьим гостеприимством и услугами он пользовался. Ленин вел себя довольно сдержанно и сухо. В первую очередь они были поляками, а уж во вторую социалистами. Короче говоря, к «мелким буржуа» он относился даже хуже, чем к меньшевикам. Лучшим отдыхом Ленин считал пешие прогулки и езду на велосипеде. Иногда он заставлял себя сходить на концерт, но от музыки, как правило, впадал в меланхолию.

Сходство с Россией, одновременно приятное и вызывающее раздражение, особенно явственно проявлялось в сельской местности. Надо признать, что здесь Ленин чувствовал твердую почву под ногами. Деревни в Галиции были бедные. Глядя на босых женщин и детей, можно было вообразить себя в окрестностях Самары и Симбирска. Неважное состояние здоровья Надежды Константиновны (у нее было заболевание щитовидной железы) заставило Ульяновых по рекомендации врачей переехать на лето в Поронин; по их мнению, горный воздух был лучшим лекарством для жены Ленина. Жизнь в Поронине, писала Крупская, очень напоминает сибирскую ссылку, только почта ходит быстрее.

На самом деле состояние здоровья Надежды не улучшалось, а вот Владимир Ильич чувствовал себя здесь превосходно. Он с удовольствием ходил в горы, как когда-то в Швейцарии. Спорт, физические нагрузки оказывали на него благотворное влияние; он стал другим человеком. Успокоился, стал более уравновешенным, шутил; молодые спутники уставали от его активности. Один из них вспоминал, как Ленин пришел на прогулку в костюме и с зонтом, в то время как остальные оделись так, чтобы было удобно лазить по горам. Ленин добродушно выслушал едкие замечания спутников, даже шел в некотором отдалении, чтобы не компрометировать их своим видом. Но он был отомщен: когда пошел дождь, все завидовали, что у него зонт. Стоя под зонтом, Владимир Ильич довольно смеялся, но когда порыв ветра вырвал зонт из его рук, он смеялся вместе со всеми.

Конечно, горный воздух не мог излечить Крупскую от болезни. Она быстро уставала, у нее случались приступы головокружения, аритмия. Подобно людям, с головой ушедшим в работу, она испытывала страх перед врачами, которые назначат отдых и длительное лечение. Долгое время Надежда Константиновна пыталась уверить мужа, что чувствует себя лучше и может заниматься привычной работой. Владимиру Ильичу пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы отправить жену к врачу. Надежда Константиновна продолжала упорствовать: сейчас надо заниматься партийной работой, а не своими болезнями и личными проблемами. Спустя несколько лет, уже после революции, Ленин пустился на невероятные ухищрения, чтобы убедить жену в необходимости отдыха для восстановления здоровья. его товарищ фактически похитил Крупскую и насильно увез ее в Швейцарию, где вдали от борьбы и эпидемий она провела несколько недель. Он со своей стороны сделал все, что мог, а теперь ее мать должна была уговорить Надежду на операцию. Ленин не доверял местным хирургам: операции на щитовидной железе были еще в новинку. В июне 1913 года Ульяновы поехали в Берн, где знаменитый доктор Кохер сделал Крупской операцию. Какое-то время Надежда Константиновна провела в больнице, но о длительном лечение в Швейцарии она не хотела даже слышать. Неотложные проблемы гнали Ульяновых в Краков.

Ленин вернулся к прежнему распорядку дня. С девяти утра он писал статьи в большевистские газеты, готовил выступления для своих думских представителей, занимался перепиской с партийными агентами в России и за границей. В середине дня приходила почта из России, редко с хорошими новостями. Несмотря на подъем стачечного движения, в России по-прежнему свирепствовала реакция. Теперь Ленин был бесспорным лидером большевиков в России. Находясь вдали от дома, ему было трудно оградить их от опасного заигрывания с не внушающими доверия ликвидаторами. У социалистов в России было почти бессознательное стремление объединиться перед лицом общих проблем и опасностей.

Между вспыльчивым лидером и его сторонниками возникало много конфликтов. Большевики дома не всегда могли уследить за причудливым ходом его мысли и порой неверно истолковывали полученные приказы. Реакция обычно была мгновенной и вселяла сильный страх: «Я получил глупое и дерзкое письмо от редакционной коллегии», – писал Ленин. Секретарем редакционной коллегии «Правды», которому адресовались эти строки, был молодой студент, будущий инженер Скрябин, больше известный как Молотов. Владимир Ильич преподал ему уроки смиренной покорности и молчаливого повиновения, которые помогли Молотову в течение длительного периода удерживаться рядом со Сталиным. Несмотря на требования, Ленин не получал из Петербурга необходимых газет, но главное, он не получал гонораров за свои статьи. Неужели они думают, что он может жить в Кракове без денег?

Поток посетителей из России не ослабевал. Члены большевистского ЦК и думские делегаты встречались в Кракове и Поронине, чтобы обсудить организационное строительство массовой партии. Предстояло многое сделать, но с Луначарскими, Богдановыми и Красиными удалось бы разве что создать партию интеллигентов из тех, что были под рукой. Ленин решил попробовать сделать теоретика из грубого кавказского революционера. Он отправил Сталина на несколько недель в Вену для ознакомления с трудами австрийских социалистов по национальному вопросу. Затем под руководством Ленина Сталин написал статью. Учитель остался доволен «замечательным грузином». Все это лишний раз доказывало, что можно прекрасно обойтись без буржуев и интеллигентов, ренегатов и негодяев. За несколько недель сын грузинского сапожника написал вполне удовлетворительную статью.

Зиновьев и Крупская составляли ближайшее окружение Ленина. Как ядовито написала меньшевистская газета: «Центр сосредоточения марксистской мудрости, очевидно, там, где Ленин совещается со своим заместителем «Гришкой» Зиновьевым». До революции Зиновьев был неизменным спутником Владимира Ильича. Много времени в Кракове проводил Лев Каменев, как, впрочем, и Инесса Арманд, не подозревавшая, что ее присутствие будет впоследствии возмущать биографов.