Первый король Шаннары - Терри Брукс

Темные глаза Бремана, усталые и отсутствующие, мигнули.

— Вся правда, которую они нашли в жизни, заключена теперь в клинке, которым ты владеешь, и ты должен заставить это неоценимое наследие служить тебе. Это будет нелегко. Не так просто, как кажется на первый взгляд. Ты выйдешь с мечом на бой против Чародея-Владыки. Вызовешь его на поединок. Коснешься мечом, и магия уничтожит его. Все будет так. Но лишь в том случае, если твоя решимость крепче, дух выше, а сердце чище и добрее, чем у него.

Король эльфов покачал головой:

— Как я могу добиться всего этого? Даже прими я на веру все сказанное тобою, мне все равно даже подумать страшно, что я могу оказаться сильнее существа, способного уничтожить даже тебя.

Старик потянулся к руке, сжимавшей меч, и поднял ее так, что клинок оказался между ними.

— Для начала обрати силу меча на себя!

В глазах эльфийского короля мелькнул страх.

— На себя? Магию друидов?

— Послушай меня, Ярл, — принялся успокаивать старик, покрепче стискивая руку короля, чтобы меч не выпал. Клинок связывал их яркой сияющей серебряной нитью. — Я уже говорил тебе: то, что от тебя требуется, непросто. Но это возможно. Ты должен обратить всю силу меча на себя. Магия наполнит тебя и откроет всю правду твоей жизни. Ты должен предстать перед ней нагим, незащищенным. Правда может оказаться суровой, с ней нелегко встретиться лицом к лицу. Мы постоянно заново переосмысливаем себя и свою жизнь, чтобы пережить совершенные нами ошибки, смириться с неудачами. Часто именно это делает нас уязвимыми для таких, как Брона. Но если ты устоишь перед испытанием, которого от тебя потребует меч, то выйдешь из него сильнее своего врага и сразишь его. А все потому, король эльфов, что он не может подвергнуть такому испытанию свою жизнь, поскольку без лжи и полуправды, без обмана он ничто!

Наступила долгая тишина. Двое мужчин смотрели друг на друга, не отводя взгляда. Каждый оценивал другого.

— Правда, — наконец произнес эльфийский король так тихо, что друид едва расслышал его. — Какое хрупкое оружие.

— Нет, — тут же возразил его собеседник. — Правда не хрупка. Это самое грозное оружие из всех известных.

— Так ли? Я воин, боец. Все, что я знаю, — это оружие, оружие из металла в руках сильных мужчин. Ты говоришь, что оно не годится и нужно отказаться от него. Ты велишь мне стать тем, кем я никогда не был. — Он медленно покачал головой. — Не знаю, смогу ли это сделать.

Старик отпустил его руку, и меч упал между ними. Сухие пергаментные ладони легли на могучие плечи короля, сжимая их. Неожиданная сила проснулась в древнем теле. В глазах горела свирепая решимость.

— Не забывай, кто ты такой, — прошептал друид. — Вспомни, ты никогда не отказывался принять вызов. Никогда не прятался от ответственности. Ты не знал страха и выживал там, где другие гибли. Вот каково твое прошлое. Вот кто ты, вот каков ты. — Руки сдавили плечи короля еще сильнее. — Ты мужественный человек, Ярл. У тебя храброе сердце. Но перед лицом смерти Тэя Трефенвида ты принижаешь свою жизнь. Нет, не сердись. Я вовсе не намерен приуменьшить значимость этой потери для всех нас. Просто хочу тебе напомнить, что решают всегда те, кто жив. Всегда. Цени свою жизнь по достоинству, король эльфов. Не умаляй своих шансов выстоять против Чародея-Владыки лишь потому, что тебе предлагают драться незнакомым оружием. Ему оно тоже неведомо. Он знает только клинки, сделанные руками людей, сочтет твой одним из них. Удиви его. Дай ему попробовать иной металл.

Ярл Шаннара отошел в сторону, недоверчиво качая головой и с сомнением поглядывая на меч.

— Я не так глуп, чтобы не верить в то, что мне тяжело принять, — сказал он, повернувшись к окну и глядя на дождь. — И все-таки сделать это трудно. — Его губы сжались в твердую линию. — Почему выбрали именно меня? Мне этого не понять. Есть много людей, гораздо более подходящих для такого оружия. Я понимаю толк в металле и грубой силе. А это… хитроумное изделие слишком сложно для меня. Правда — действенное оружие только на советах да в политике. На поле битвы, по-моему, она бесполезна. — Он повернулся к друиду. — Я без колебаний выйду против Чародея-Владыки, если буду относиться к этому мечу, как к обычному клинку, выкованному из металла мастером-кузнецом. Без единого слова приму его как оружие, если буду видеть в нем лишь то, что вижу. — В его синих глазах пульсировала злость. — Но это! Нет, я не гожусь для этого, Бреман. Друид медленно кивнул, не столько соглашаясь, сколько понимая его:

— Но кроме тебя, у нас никого нет, Ярл. Мы не знаем, почему выбор пал на тебя. Возможно, потому, что тебе было суждено стать королем эльфов. А может быть, причина находится за пределами нашего понимания. Мертвые знают то, что неведомо нам. Вероятно, они могли бы рассказать об этом, но решили поступить иначе. Нам надлежит принять их волю и идти дальше. Изменить что-либо не в нашей власти. Ты пойдешь с этим мечом на битву. Это предрешено. У нас нет выбора. Мы должны сделать все, что можем.

Голос понизился до шепота и замер. С улицы по-прежнему доносилось негромкое постукивание дождя, окутавшего окрестные леса серебристой дымкой. Спустились сумерки. День отступил на запад вместе с солнцем. Арборлон лежал под сенью своего лесного убежища, притихший и промокший, и не спеша натягивал на себя покрывало ночи. В кабинете стояла тишина. Тихо было во всем летнем доме, словно в мире не осталось больше никого, кроме двух мужчин, стоявших друг против друга в тусклом мерцании свечей.

— Но почему никто, кроме меня, не должен знать тайны меча? — негромко спросил Ярл Шаннара. Старик печально улыбнулся.

— Ты сам сможешь ответить на этот вопрос, если захочешь, король эльфов. Все проще простого — никто этому не поверит. Если твои сомнения в возможностях меча столь велики, подумай, каково будет недоверие людей. Возможно, даже Преи. Сила меча заключена в правде. Кто поверит, что такая на первый взгляд безделица способна превзойти мощь Чародея-Владыки?

«И в самом деле, кто? » — подумал король.

— Ты же говорил, Ярл, меч — это боевое оружие. — За улыбкой последовал усталый вздох. — Пусть эльфы довольствуются этим. Покажи им меч, с которым пойдешь в бой, оружие, завещанное тебе, и пообещай лишь, что он славно послужит им. Большего они не потребуют.

Ярл Шаннара молча кивнул. Он подумал, что друид прав. Самая сильная вера — та, что не обременена лишними размышлениями.

В тот горький отчаянный миг сомнений и страха, когда он молчаливо подписывал договор, который не мог ни принять, ни отвергнуть, ему нестерпимо хотелось обрести эту простую веру.

На следующий день часов в пять пополудни Ярл Шаннара приближался к долине Ринн, а значит, и к схватке, предназначенной ему судьбой. Он выехал вскоре после восхода в сопровождении Преи, Бремана и небольшой группы советников и офицеров, взяв с собой три отряда Эльфийских Охотников: два пеших и один конный. Четыре отряда уже находились на месте, у входа в долину, а два должны были последовать за ними утром. Позади остались все прочие члены Большого Совета во главе с первым министром Берном Эридденом, три отряда резерва, горожане и беженцы, покинувшие родные места в страхе перед неминуемым вторжением. Позади остались все споры относительно дальнейших действий и политической мудрости. Выбор был невелик, да и времени оставалось мало. И то и другое в значительной степени зависело от поведения приближавшейся армии врага.