Запросы плоти. Еда и секс в жизни людей - Кирилл Резников

Тут есть свои тонкости. Арабы всегда плохо относились к сексу между взрослыми мужчинами. Другое дело – любовь между мужчинами и мальчиками – педерастия. Здесь, кстати, арабы мало чем отличаются от эллинов, римлян и древних народов Западной Азии. Мухаммед не менял арабские обычаи, а их узаконил, отбросив явные нелепицы и безобразия. Ислам не предписывает любить мальчиков, но о месте педерастии в жизни арабов свидетельствуют описания мусульманского Рая, где красивые мальчики вместе с гуриями прислуживают праведникам: «И они будут иметь мальчиков находящихся среди них, как будто они были скрытым жемчугом» (Коран, 52:17–29); «и темноглазые, подобные скрытому жемчугу (Коран, 56:22–23); «И бессмертные мальчики будут находиться среди них, когда Вы видите их, Вы будете считать их рассеянным жемчугом» (Коран, 76:19); «И они должны иметь безупречных партнеров в [садах]…» (Коран, 2:25); «И они должны иметь безупречных партнеров в них …» (Коран, 4:57).

В «Сахихе аль-Бухари» есть хадис о запрете женитьбы мужчины на женщине, сын которой был его любовником: «Что касается того, (кто) играет с мальчиком: если он входил в него, то он не должен жениться на его матери».[272] Здесь нет возмущения «игрой» с мальчиком; очевидно она не считалась мужеложстве. Любовь к мальчикам чрезвычайно устойчива. Их желанность пугала исламских богословов. Они делали заявления такого типа: «Мужчина никогда не должен проводить ночь в доме с безбородыми мальчиками, ибо они еще более соблазняют чем женщины».[273] О педерастии в арабских странах, пишут местные социологи, отмечая, что «вид симпатичных мальчиков расценивается здесь, как сильно возбуждающий».[274] Еще шире распространен секс между самими мальчиками, подростками и юношами. Тут тоже есть разница в возрасте (и физической силе) – старшие ребята насилуют младших, но сексом занимаются и сверстники. Однополую любовь любят практиковать в банях – хаммамах, где многие начинают половую жизнь.[275]

В исламе нет запрета на секс мужчин с евнухами. У аль-Бухари есть хадис о воинах Мухаммеда, хотевших использовать пленных мужчин для секса: «Мы имели обыкновение бороться [в сражениях] вместе с Пророком. Не было никаких женщин с нами. Мы сказали: «O Посланник, можем ли мы использовать некоторых, как евнухов?». Он запретил нам делать это».[276] Иное дело евнухи. Секс с ними даже поощрялся, ведь он отвлекал мужчин от гомосексуальной похоти. Но евнухов на всех нехватало, и в арабском мире процветала (и процветает по сей день) проституция подростков и юношей. Арабский язык содержит огромный словарь гомосексуальной терминологии: только для описания различных типов мужских проституток существует множествами терминов. Эротическое обращение одного мужчины к другому – стандартный прием арабской любовной поэзии; даже в поэмах о женщинах встречаются мужские местоимения и метафоры мужской красоты.

Сирийский юноша. Миниатюра из «Хубаннаме» (Книги Красивых) – сборника гомо-эротической поэзии турецкого поэта Фазиля бин Тахир Эндеруни. 1793. Университетская библиотека, Стамбул, Турция. Hubanname: GNU Free Documentation License.

Гомосексуальной любви посвящены жемчужины арабской и персидской поэзии. Среди поэтов, пишущих по-арабски, прославился Абу-Нувас (756–814), живший в Багдаде эпикуреец и вольнодумец, прославлявший радости чувственной жизни – охоту, вино и плотскую любовь к женщинам и, особенно, к юношам. Сам Абу-Нувас бисексуален, но явно предпочитал мальчиков. Одно из его стихотворений так и называется: «Мальчик стоит большего, чем девушка».[277] Абу-Нувас стал героем одной из сказок Шахразады в «Тысяче и одной ночи». В ней рассказано, как Абу-Нувас приготовил роскошные покои, расставил разные блюда и отправился на поиски возлюбленного. Вскоре он встретил трех безбородых красавцев, «подобных юношам райских садов». Он молвил им: «Влюбился я в вас», а юноши спросили: «И деньги есть?». Он ответил: «Есть и щедрость». Тогда они сказали: «Дело близко». Потом они хотели уйти, но Абу-Нувас удержал их стихами:

Юноши пошли к нему, ели и пили, наслаждались и веселились. Абу-Нувас их целовал и каждому читал стихи о его красоте. Вроде таких: «Я душу за родинку отдам на щеке его, || Откуда мне денег взять, чтоб родинку ту купить?». Когда опьянение одолело Абу-Нуваса «и он не мог отличить руки от головы, он склонился к юношам, целуя их и обнимая и свивая ноги с ногами, не задумываясь о грехе и позоре».[279] В это время в дверь постучали и в дом вошел повелитель правоверных Харун ар-Рашид. Увидев что творится, халиф сказал, что назначает Абу-Нуваса кади[280] сводников. На что тот ответил: ««О повелитель правоверных, нет ли у тебя прошения, которое ты мне предъявишь?». Халиф разгневался и ушел, а Абу-Нувас веселился всю ночь. Утром он отпустил юношей, а сам пошел во дворец. Харун ар-Рашид к этому времени созывал поэтов, сотрапезников и музыкантов, и каждый садился на свое место. Абу-Нувас тоже хотел сесть, но халиф велел снять с Абу-Нуваса одежду, привязать на спину ослиное седло, на голову надеть повод, на зад подхвостник и водить по комнатам невольниц, а потом отрубить голову. Когда Абу-Нуваса водили по комнатам дворца, то все смеялись и давали ему деньги. В это время во дворец вернулся визир Джафар Бармакид – он ездил по важному делу халифа, и увидев Абу-Нуваса, спросил его: «Какой ты совершил грех, что тебе досталось такое наказание?». «Я не совершил греха, – ответил Абу-Нувас, – я подарил владыке халифу прекраснейшие из моих стихов, а он подарил мне прекраснейшую из своих одежд». Услышав эти слова, повелитель правоверных рассмеялся, простил поэта и велел дать ему кошелек денег.