Среди грабителей и убийц. Воспоминания начальника сыскной полиции - Иван Дмитриевич Путилин

непорочных и беспокоишь правительство.

– Правительство? Чем это?

– А что ж я, по-твоему, обыкновенный человек, что ли?

После сильнейшей нотации, когда потерпевшему становится ясно, что ему не миновать каторги, если только не большего, он начинает заискивающе поглядывать на пристава. Тот смягчается.

– Уж коли так… то, конечно… Бог с ним…

– Этого-с мало. Он так твоего облыжного заявления не оставит. Он тебя по судам затаскает.

– Что же мне делать?

– Откупиться надо…

Начинается торговля. После многих «скидок» и «надбавок» приходят к соглашению.

– Деньги эти оставь у меня. Я их ему передам и уговорю его не поднимать дела. Прощай. Да напередки будь внимательнее…

Потерпевший, кланяясь и рассыпаясь в благодарностях, удаляется. Тут же в кабинете появляется вор.

– Ах ты, мерзавец! – принимается кричать на него пристав, пряча в карман деньги. – Опять? Опять попался? На этой неделе уже в двенадцатый раз! Ну какой ты вор? Дурак ты, не больше. Тебе, кажется, скоро придется бросать воровство и приняться за работу. Никогда, брат, из тебя путного вора не будет!

– Нечайно-с… А вы бы, ваше скородие, приказали сторожам хоть один кошелек отдать мне, а то без гроша остаюсь…

– Чего? Назад отдать? Ах ты, каналья! Да разве я виноват, что ты попадаешься? С какой же это стати я тебе вещественные доказательства буду возвращать? Ведь я за это перед законом могу ответить! Вон!

Пристав этот нажил большое состояние и был уволен «без прощений». Впоследствии он жаловался на несправедливость начальства и любил хвастнуть, что его обожал весь околоток за порядок следствия и за умелое миротворение…

А как в старину производилась охранительная опись имущества?

Умер, например, богатый купец, оставивший много ценного имущества. Для охранной описи был назначен Иван Дмитриевич. Прибыв на квартиру покойного, Путилин приступил к тщательному осмотру и аккуратнейшим образом все переписал. Когда эта опись попала в руки ближайшего его начальства, последовал строгий выговор:

– Что это за нововведение? Что это за безобразная опись? Как могли найтись у него золотые и серебряные вещи, дорогие меха и редкости?

– Да ведь он богач.

– Знаю-с, что богач, но это не наше дело… Он мог быть богатым и в то же время скрягой… Он мог есть медными ложками, носить железную цепочку при высеребренных часах и кольца с фальшивыми камнями.

– Да, но у него нет ничего поддельного, все очень дорогое, несомненно настоящее.

– А вы почем знаете?

– Я все внимательно осмотрел; кроме того, на всех металлических вещах есть проба.

– Проба? Ха-ха! Какой вы наивный человек! А точно ли вы уверены, что эти пробы не фальшивые?

– Да, я уверен.

– Вы не знаете полицейской службы! Наш брат ни в чем не может быть уверен… Ведь эти ценности не в вашем кармане будут охраняться, а потому нельзя поручиться за то, что все это, теперь несомненно настоящее, через день не превратится в поддельное… Нужно оберегать прежде всего собственную шкуру, а поэтому предусмотрительно все обесценить, чтоб не было препирательств с наследниками. Представьте себе, что ложки, показавшиеся вам серебряными, или часы, которые вы нашли золотыми, при тщательном исследовании окажутся медными, что вы станете делать? Ведь того, что написано пером, не вырубишь топором.

Представьте себе, что ложки, показавшиеся вам серебряными, или часы, которые вы нашли золотыми, при тщательном исследовании окажутся медными, что вы станете делать? Ведь того, что написано пером, не вырубишь топором.

– Но как же это может случиться?

– Случалось, батенька… должно быть, ни одна подобная опись не обходилась без курьезов и превращений.

– Что же мне делать?

– А то, что пока бумага не подписана понятыми, поскорее перепишите ее. Я исправлю ваши ошибки, как старый и опытный служака.

Путилин принужден был приняться за переписку. Опись, оказавшуюся непригодной, начальник взял в руки и стал ее перефразировать:

– …Иконы в золотых ризах… Гм… это рискованно… быть может, ризы-то только вызолочены? Пишите «в позлащенных ризах…». Затем: «серебряный чайный сервиз». Это вещь дорогая, упаси боже, если она окажется ненастоящей. Нужно быть осторожным и скромно пометить сервиз «старым, белого металла, похожего на серебро».

– Чего там похоже! Настоящее серебро.

– Уж не воображаете ли вы себя чиновником Пробирной палаты? Откуда у вас такие знания? Вы говорите серебро, а я утверждаю – медь! И вы не спорьте, я лучше знаю, потому что третий десяток лет в полиции служу.

– Ну, все равно, пусть будет белого металла, похожего на серебро…

– Так-то вернее. Нагрянут наследники, наткнутся на медь, олово, железо – и пикнуть не посмеют, потому что все своевременно удостоверено… Ну-с, дальше: «шейная для часов цепь червонного золота… Это что за глупость? Почем вы знаете, что червонного золота, а не пикового… то есть такого, из которого пики для казаков куются?

– Опять-таки проба.

– Вздор-с! Я вам таких проб на меди наставлю, что вы ошалеете от удивления. Пишите проще: «шейная цепочка какого-то дешевого металла, вызолоченная…» А это что: «камчатский бобер»?

– Мех.

– Знаю, что мех, а не ананас! Но как вы узнали, что бобер камчатский, а не иной какой-либо?

– Это сразу видно.

– Видно?! Что вы – зоолог? Это даже уж возмутительно! Ведь вы на Камчатке не бывали?

– Нет!

– Так откуда ж вы тамошнего бобра знаете? Мех-то, может быть, от дворовой собаки, а вы его в камчатский бобер возводите… Пишите короче: «потертый, линялый мех, по старости неузнаваемый, какой именно».

И все было переправлено и перемечено таким же образом. Ничего не подозревавший Путилин поверил, что это делается исключительно из предосторожности, чтобы действительно отвлечь от себя нарицания, очень возможные со стороны наследников в случае обнаружения каких-либо неточностей в описи. В этом очень хорошо убедил его начальник, горячо ссылавшийся на свой многолетний опыт.

Через установленный срок наследники купца явились за получением имущества. Иван Дмитриевич присутствовал при этом как представитель полиции и охранительной власти. Он пристально приглядывался к вещам, еще недавно им виденным и подробно отмеченным в первоначальной описи, но не узнавал их. Почти ни один предмет не имел надлежащего вида – все превосходно соответствовало другой, то есть переделанной, описи… Только тут понял неопытный квартальный надзиратель, как опытен его начальник.

Маскарадный роман

В то время, когда клуб шахматистов помещался в Демидовом переулке, Путилин был частым его посетителем и охотно играл в шахматы.

Однажды он заигрался до четырех часов утра. Перед самым концом игры подходит к нему дворецкий клуба и, передавая визитную карточку, говорит:

– Вас желают видеть по экстренному делу.

Иван Дмитриевич поспешно вышел в швейцарскую, где встретил знакомого молодого человека, имевшего испуганный вид.

– Что