Жития святых на русском языке, изложенные по руководству Четьих-Миней святого Димитрия Ростовского. Книга четвертая. Декабрь - Святитель Димитрий Ростовский

таить долее горевший в душе его пламень ревности и не захотел более скрывать исповедуемую им истинную веру. Неожиданно явился он к правителю и сказал:

— Зачем, Кумврикий, вооружаешься ты, несчастный, на свою собственную душу, почитая бесчувственных и глухих идолов, и увлекаешь за собою к тому же печальному заблуждению множество других людей? Такие люди представляются более бесчувственными, чем камни и деревья, ибо не хотят познать своего истинного Бога и Спасителя и не желают ходить во свете, покинув тьму заблуждений.

Безумный правитель, не вынося высказываемой ему истины, пришел в ярость от этих слов, и тотчас же, без всякого допроса велел подвергнуть Левкия биению. Но Левкий, добровольно принимая мучения, благодарил Бога и тем привел мучителя в еще большую ярость, за что и был подвергнут истязаниям до тех пор, пока не обессилели бившие. Тело его, сокрушенное побоями, изнемогло, и он молился о полном освобождении своем от тела, желая преставиться ко Господу. Исполнению сего желания способствовал сам правитель, который велел вывести мученика за город и отсечь ему голову. Когда мучители вели святого на казнь, он шел без всякого страха и смущения, ничем не обнаруживая в лице своем боли и муки, но весь сиял радостью и блаженством, как будто его вели не на казнь, а на венчание. Далеко за городом ему отсекли голову, и он отошел на небеса принять за подвиг свой венец нетленный.

Слух о жестокости Кумврикия скоро распространился по всем окрестным странам, и христиане стали скрываться из страха пред его свирепостью. Но блаженный Фирс (хотя он и не был еще крещен, а только состоял в числе оглашенных), вооружившись ревностью по Боге, явился к мучителю и сказал: «Привет тебе, светлейший правитель!»

И когда тот отвечал ему взаимным приветствием, Фирс продолжал:

— Можно ли каждому пред вами, судьями, говорить — что он хочет, или же должно дожидаться вашего приказания и без того не произносить ни одного звука?

Правитель, как бы забыв, что он сделал с Левкием, отвечал:

— Можно, и до сего дня эта свобода говорить не отнималась ни у кого, особенно если предстоит сказать что-либо, клонящееся к общей пользе.

Тогда Фирс сказал:

— Что же можно сказать полезнее того, что полезно для души? И вот, я вижу, что ты многих утесняешь и лишаешь спасения, отвлекая их от истинной веры и по злобе своей привлекая к служению идолам. Чрез сие ты на свою душу разжигаешь всю геенну огненную. Посему я решился смело и свободно говорить с тобою и узнать от тебя, ради чего ты поставил законом — оставив Создателя неба и земли и всех людей, — поклоняться делу рук человеческих, как бы говоря дереву: «Ты мой отец» (как обличает идолопоклонников и святой пророк Иеремия (Иер.2:27)) и камню: «Ты меня родил»? И ради чего вся забота твоя о том, чтобы убедить всех людей (если бы это было возможно) разделить с тобою твой пагубный образ мыслей?

На это правитель сказал:

— Твоя несвоевременная и неуместная речь показывает, что ты заражен христианством. Впрочем, предоставь эти суетные вопросы и их ложные решения тем людям, которые занимаются в школах и не преданы попечениям о делах народных, а теперь повинуйся императорскому приказанию и принеси жертву богам. Если же не исполнишь сего, то получишь от нас возмездие за свои слова — в приготовленных для тебя мучениях.

— Так как вы — разумные создания Божии, — отвечал святой, — то вам не должно совершать что-либо неразумно и без тщательного расследования. Но если ты хочешь повиноваться безумному повелению твоего царя, то делай, что тебе повелено.

Кумврикий сказал:

— Я думаю, что тебя делает таким заносчивым наша снисходительность. Но, видя, что ты человек рассудительный и умный, я советую тебе оказать послушание и тем избежать мучений. Итак, ступай к жертвеннику и воздай должное богам, ибо таким образом ты получишь прощения прежней своей вины, сделаешься другом великого царя и всю остальную жизнь свою проведешь с нами в великой чести.

— Много размышлял я о настоящем деле, — отвечал блаженный, — и не думай, что ты застал меня неподготовленным и не обдумавшим всего заранее. Ведь я сначала долгое время обсуждал всё сам с собою и после тщательного исследования убедился, что ваши боги суть бездушные идолы и храмы их — нечисты; и я посмеялся над ними и избрал чистую и истинную христианскую веру. Итак, не медли исполнить то, что тебе приказано царем относительно нас, христиан.

Эти слова святого привели мучителя в ярость, и он тотчас же велел некоторым из своих слуг, отличавшимся силою, крепко бить святого кулаками, а затем — привязать к его рукам и ногам ремни и тянуть его изо всех сил в разные стороны. Когда это было сделано, члены тела его выходили и вырывались из суставов, но мученик терпеливо и с светлым взором переносил это. Мучитель приказал выколоть ему гвоздями глаза, перебить челюсти и выбить зубы медными молотками. Святой же и среди мучений смеялся над мучителем и тем еще более раздражал его. Кумврикий приказал растопить олово, приготовить железный одр и положить на нем мученика лицом вниз, а сам призвал своих волхвов и увещателей, дабы они обольстили мученика словами. Они стали уговаривать святого, чтобы он, хотя бы только на время и наружно, оказал повиновение правителю.

— Чрез это, — говорили они, — ты избавишься от лютых мучений и получишь многие блага, а твой Бог простит тебя, зная немощь человеческой природы, и не прогневается, будучи, как мы слышали, благ и многомилостив.

Мученик отвечал:

— Потому-то я и терплю муки за Бога моего, что Он благ и многомилостив: ибо, если вы, хотя и слышите о бесконечных мучениях, вас ожидающих, однако, не обращаетесь от заблуждений на путь истинный, то почему же мне не претерпеть мужественно временных страданий, воздаянием за которые будет Царство Небесное.

После таких слов мученика, его стали поливать кипящим оловом. Но принесенное в котле олово мгновенно разлилось потоком, обожгло и погубило многих из язычников, стоявших около. Святой же встал с ложа невредимым и совершенно здравым, и глаза его снова стали видеть по-прежнему. При виде сего чуда, все пришли в ужас, и сам правитель был крайне изумлен. Однако, хотя ему и должно было бы познать Того, Кто сотворил всё бывшее, он по своей вине пребывал в ослеплении ума; так сбылись над ним слова Писания: «Ты видел многое, но не замечал; уши были открыты, но не слышал» (Ис. 42:20).

И еще более разгневался он на мученика и, назвавши его волхвом