Великий уравнитель - Вальтер Шайдель

Различные последствия Черной смерти для благосостояния работников и сохранение неравенства во время повторных волн чумы в Италии XVII века говорят о том, что даже самые разрушительные эпидемии не могут сами по себе выровнять распределение богатства или доходов. Институциональные приспособления были способны смягчить силу демографических потрясений и управлять рынком труда посредством принудительных мер. Одна форма насилия могла сдерживать другую: если на атаку со стороны микробов бросались достаточные людские силы, то элиты могли поддерживать или быстро восстанавливать высокие уровни неравенства. Это означает, что выравнивающие эффекты чумы сдерживались двумя способами: постепенным восстановлением популяции, которое почти неизменно возвращалось к прежней численности, и социально-политической средой, в которой проходили такие потрясения. Эпидемические заболевания значительно сокращали неравенство только в некоторых случаях и на некоторое время.

«Мы рождены, чтобы умереть»: новые мировые пандемии

Черная смерть XIV века, вместе с ее периодическими повторными вспышками до XVII века в Европе и до XIX века на Ближнем Востоке, – возможно, самая известная историческая пандемия, но далеко не единственная. К тому времени, когда она начала затухать в Европе, испанское завоевание Нового Света запустило серию столь же масштабных и, возможно, еще более катастрофических пандемий по ту сторону Атлантики.

С тех пор как уровень моря в конце последнего ледникового периода повысился и Берингов пролив отрезал Аляску от Сибири, популяции Старого и Нового Света – а также их болезни – развивались независимо друг от друга. Обитатели Афроевразии контактировали со значительно бо́льшим числом животных, зараженных патогенными микроорганизмами и вирусами, и потому у них был большой опыт таких летальных заболеваний, как оспа, корь, грипп, чума, малярия, желтая лихорадка и тиф. К концу Средневековья благодаря торговым и военным контактам региональные очаги болезней перемешались и их возбудители стали эндемичными. Коренное же американское население обитало в менее суровой среде и не контактировало с этими летальными болезнями. Исследователи и завоеватели установили, по выражению Альфреда Кросби, так называемый колумбовый обмен и занесли в американские земли множество новых инфекций. И хотя Новый Свет отплатил Европе сифилисом, патогенный вклад Европы в Америку был несравнимо более разнообразным и катастрофическим[423].

Самыми опасными болезнями, привезенными европейцами, были оспа и корь: в Старом Свете ими болели в основном в раннем детстве, но в обе Америки эти заболевания пришли в виде масштабных эпидемических вспышек. Хотя большинство европейских моряков успело переболеть оспой и/или корью в детстве и у них уже выработался иммунитет, в экспедициях все же иногда оказывались случайные взрослые носители. Грипп, третий великий убийца, и вовсе не давал иммунитета переболевшим взрослым. Эти три инфекции были весьма заразными и передавались воздушно-капельным путем или при физическом контакте. Другие тяжелые заболевания, такие как малярия, тиф или чума, требовали для своей передачи переносчиков – комаров, вшей и блох соответственно. Но эта передача тоже была лишь вопросом времени.

Всего через год после первого плавания Колумба инфекции стали выкашивать население первого плацдарма европейцев, острова Эспаньола. Его аборигенное население сократилось примерно с нескольких сотен тысяч до 60 000 в 1508 году, 33 000 в 1510-м, 18 000 в 1519 году и менее 2000 в 1542-м. Множественные эпидемии, прокатившись по островам Карибского моря, добрались до материка. Первая пандемия оспы разразилась в 1518 году, опустошив острова, и в 1519 году унесла невероятное число жертв среди ацтеков и майя Мезоамерики. Смертность была настолько велика, что выжившие индейцы позже считали эпидемию началом новой эры ужасов и потрясений. Оспа передавалась при контакте, и лекарств от нее не было; она набросилась на лишенное иммунитета население с максимально возможной силой. Как поведал очевидец из числа ацтеков,

Ничем не сдерживаемая эпидемия проложила дорогу испанскому завоеванию. Бернардино де Саагун писал о захвате могущественной столицы ацтеков Теночтитлане:

Через несколько лет, в 1520-х, оспа добралась до империи инков в Андах, где снова принялась губить людей в огромных количествах; ее жертвой, предположительно, стал и сам правитель, Уайна Капак. Вторая великая пандемия разразилась в 1532 году, на этот раз это была корь. И снова потери на территории от Мексики до Анд были огромными. Особенно жестокая эпидемия (предположительно тиф) опустошала Центральную Америку в 1545–1548 годах. Позже несколько болезней бушевали совместно, как в конце 1550-х и начале 1560-х, когда главную роль, предположительно, сыграл грипп. Размах эпидемий нарастал, пока по региону с 1576 по 1591 год не прокатилась целая волна вспышек, проредившая оставшееся население. Сначала это был тиф, а позже совместно оспа и корь (1585–1591) – одна из самых жестоких пандемий в истории.

Вспышки продолжались всю первую половину XVII века, возможно уже с меньшей силой и с большой региональной вариативностью, но тем не менее с серьезными последствиями. Хотя массовая смертность и сопутствующие потрясения и помогли испанцам в их завоеваниях, новые правители вскоре попытались сократить размах эпидемий и к концу 1660-х привлекли больше врачей и установили многочисленные карантины в надежде сохранить для эксплуатации местные трудовые ресурсы. Эффект таких мер в лучшем случае был незначительным: эпидемии продолжали приходить волнами, примерно раз в поколение, и за первые 150 лет колонизации смертность уменьшилась лишь незначительно. Более того, жестокость самих завоеваний, бесконечные экономические, социальные и политические потрясения в среде местного населения вряд ли способствовали уменьшению общего кризиса смертности.

Совокупный демографический итог, несомненно, было катастрофическим. Единственный реальный вопрос касается только масштаба потерь – проблема, занимавшая не одно поколение ученых, – но этот масштаб трудно оценить точно из-за отсутствия надежной информации о численности населения до контакта. Только для одной Мексики в литературе предполагались общие потери от 20 до 90 % жителей. В большинстве оценок говорится о половине населения. Кажется вполне разумным предположение о том, что средние уровни смертности при Черной смерти можно считать минимальными для Нового Света. Для Мексики действительно кажется правдоподобной потеря половины населения, а по крайней мере в некоторых областях этот уровень должен быть еще выше[425].