Карта времени - Феликс Х. Пальма

— Начало времен? — переспросил Стокер.

Маркус кивнул.

— Олигоцен, третья из пяти эпох третичного периода в кайнозойской эре, чтобы быть точным, когда на земле еще не было и следа человека — на ней хозяйничали носороги, мастодонты, волки и нечто отдаленно похожее на приматов. Чтобы попасть в ту эпоху, путешественнику пришлось бы совершить один за другим множество прыжков, а это очень рискованно. Кроме того, никто не горел желанием туда попасть, так как там невозможно было что-нибудь изменить. И вот правительство, параллельно с планом тренировок путешественников во времени, в большой тайне организовало некую, так сказать, элитную группу, составленную из наиболее одаренных и верных людей. Перед ними стояла задача — переправить память мира в олигоцен. В результате многочисленных путешествий члены группы, к которой и я имею честь принадлежать, построили святилище для хранения памяти универсума, но ему же надлежало стать и нашим домом, так как в той эпохе будет протекать большая часть нашей жизни. Там мы будем жить и производить на свет детей, которым мы передадим свои навыки, чтобы и они могли перемещаться во времени, охраняя Историю, отрезок времени, который начинался в той эпохе и кончался в тот миг, когда правительство отказалось от Плана реставрации. Да, джентльмены, там пролегает граница нашей юрисдикции. Время, протянувшееся за этой точкой, никто не охраняет, ведь очевидно, что коль скоро оно наступит после начала путешествий во времени, его картина может претерпеть любые изменения, с ними связанные. А вот прошлое считается священным и должно оставаться неприкосновенным. Всякое посягательство на его ткань является преступлением против естественного порядка вещей.

Пришелец скрестил руки на груди и замолчал, с симпатией поглядывая на своих гостей. Потом он произнес не без пафоса:

— Место, где хранится память мира, мы называем Библиотекой правды, и я являюсь одним из библиотекарей, несущих ответственность за девятнадцатый век. В силу своих обязанностей я нередко бываю здесь, посещаю разные десятилетия и слежу, чтобы все было в порядке. Но подобные перемещения — труд изнурительный, даже для меня, хотя мне подвластны прыжки длиной в десятки веков. Тут же мне приходится одолевать двадцать миллионов лет, а библиотекари, наблюдающие за тем, что для вас является будущим, совершают еще более длительные прогулки. Вот почему по тому отрезку времени, который мы призваны охранять, словно вехи, поставлены дома, так называемые гнезда, куда мы можем причалить, дабы сделать более сносными наши путешествия. И этот дом, как вы, надеюсь, догадались, — одно из таких прибежищ. В здании уже несколько десятилетий никто не живет, и оно будет пустовать до конца века, кроме того, за ним водится дурная слава, будто его облюбовало привидение, что отпугивает любопытных. Можно ли найти лучшее место?

Маркус замолчал, давая понять, что его объяснения исчерпаны.

— Ну и как вам понравился наш мир? Все здесь в порядке? Или вы насчитали больше мух, чем положено? — не без насмешки спросил Стокер.

Пришелец посмеялся над шуткой ирландца, но смех его почему-то прозвучал печально.

— Как правило, я всегда нахожу какой-нибудь беспорядок, — заявил он мрачным тоном. — По правде сказать, моя работа не дает скучать: девятнадцатый век — это эпоха, где мы с коллегами работаем с наибольшим удовольствием, возможно, потому что во многих случаях наши действия влекут за собой самые невероятные последствия. И сколько бы я ни пытался исправить те или иные неполадки, по возвращении всегда вижу, что дела идут вовсе не так, как мне бы того хотелось. И я не ропщу. На сей раз, естественно, та же картина.

— А что именно идет здесь не так? — поинтересовался Джеймс.

От Уэллса не укрылась некоторая опаска в тоне американца, словно он сам не был уверен, что желает услышать ответ. А вдруг речь пойдет о тех клубах, тех роскошных редутах, где он привык спасаться от одиночества, которое словно родимое пятно присутствует в его жизни с детских лет? А если раньше они не существовали, пока пара путешественников во времени не решила основать первый, и вот теперь возникла необходимость закрыть их, чтобы мир обрел первоначальную форму?

— Думаю, вам будет странно услышать такое, джентльмены, но не следовало арестовывать Джека Потрошителя.

— Вы это серьезно? — спросил Стокер.

Маркус кивнул:

— Вполне серьезно. На самом деле задержать его помог путешественник во времени: он известил Комитет бдительности Уайтчепела, и только благодаря этому свидетелю, который постарался сохранить свое имя в секрете, удалось выйти на след Джека Потрошителя, чего не должно было случиться. Если бы в дело не вмешался пришелец из будущего, после убийства проститутки, совершенного седьмого ноября тысяча восемьсот восемьдесят восьмого года, Брайан Риз, матрос, известный как Джек Потрошитель, сел бы на корабль и отправился бы на нем в Карибское море, как это и предполагалось. Там он продолжил бы свои кровавые преступления, убив несколько человек в Манагуа, но расстояние помешало бы связать их с убийствами проституток в Ист-Энде, поэтому в историческом плане Джек Потрошитель исчез бы с карты и личность его осталась бы тайной. И этой тайне суждено было стать одной из самых знаменитых в мире — вокруг нее пролилось бы не меньше чернил, чем пролил крови нож злодея. Это дело превратилось бы в излюбленную забаву исследователей и детективов следующего века, и они стали бы рыться в архивах Скотленд-Ярда, и каждый мечтал бы первым придать конкретное лицо этой тени, которую время превратило в чудовищный миф. Наверное, вас удивит, что некоторые расследования приведут непосредственно к королевскому дому. По всей видимости, много у кого могли найтись причины, чтобы выпустить кишки нескольким проституткам. Но в данном случае народное воображение превзошло реальность. Кажется, пришелец, изменивший ход событий, не мог побороть искушения узнать, кем же было на самом деле это чудовище. Но подмену никто не заметил — благодаря все тому же эффекту волн. Правда, ее очень легко ликвидировать. Достаточно попасть в ночь седьмого ноября и помешать пришельцу связаться с Комитетом бдительности Уайтчепела, возглавляемым Джорджем Ласком, — и правильный ход Истории восстановится. Вряд ли вам придется по душе то, что я намерен сделать, но это мой долг, поскольку, как я уже сказал, любое воздействие на прошлое — преступление.

— Но не значит ли это, что мы находимся в некоем… параллельном мире? — спросил Уэллс.

Маркус посмотрел на него с удивлением, но потом кивнул:

— Вы правы, мистер Уэллс.

— Что это еще, черт возьми, за параллельный мир? — взорвался Стокер.

— Речь идет о понятии, которое не приживется до будущего века, пока путешествия во времени останутся всего лишь фантазией писателей и физиков, — пояснил пришелец, все еще недоверчиво поглядывая на Уэллса. — Можно сказать, что параллельные миры — это способ избежать временных парадоксов, которые могли бы возникнуть, когда прошлое оказывается незащищенным. Представьте такую ситуацию, к примеру: некто попадает в прошлое и убивает свою собственную бабушку, прежде чем она производит на свет его мать…