Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки - Леонид Терушкин

Также признаю себя виновным в том, что я с окончанием полицейской школы войск «СС» по апрель 1945 года включительно находился на службе у немцев в лагерях смерти в гор. Люблине (Польша), Львове и м. Бухенвальд (Германия), нес караульную службу по охране заключённых, конвоировал их на работы, выезжал на облавы и погромы еврейского населения.

Кроме того, в период моего нахождения в названных мною лагерях смерти я принимал непосредственное активное участие в проводимых немцами массовых расстрелах заключенных в лагерях смерти: русских военнопленных, евреев, поляков и других.

До начала Отечественной войны я каких-либо враждебных чувств по отношению к Советской власти не питал, однако, с первых дней войны, видя усиление в то время наступления немецких, решил, что Советская власть будет разбита.

Германией, поэтому 2 июля 1941 года изменил Родине — сдался в плен немцам, поступил к ним на службу и стал перед ними выслуживаться, невзирая при этом на тяжесть совершаемых мною преступлений. В этих целях, я при поступлении в полицейскую школу войск «СС» в м. Травники при беседе с капитаном немецкой армии заявил ему, что я враждебен по отношению к Советской власти и изъявил свое желание бороться против Советской власти.

Протокол мне прочитан, с моих слов записан правильно. Подпись. Тарасов

Допросил: мл[адший] следователь Следотдела МГБ ТАСССР

Капитан (Аминов). Подпись

Документ № 3. Протокол допроса обвиняемого Тарасова Ивана Андреевича. Город Казань. 26 сентября 1947 г. Допрос начат в 21.00, окончен в 2.00 [Л. 112–116; каждая страница подписана И.А. Тарасовым]

Вопрос: Расскажите подробно, при каких обстоятельствах вы были направлены в полицейскую школу войск «СС» в м. Травники (Польша)?

Ответ: Примерно в сентябре 1941 года в Винницкий лагерь военнопленных, где в то время содержался и я, как военнопленный, приехал немецкий офицер в чине капитана. По его указанию, все военнопленные лагеря, примерно около 500 человек, были выстроены. Немецкий офицер и сопровождавшие его другие двое офицеров ходили перед строем военнопленных и из строя выводили высоких, рослых и здоровых военнопленных. В числе выведенных ими был и я. Присутствовавший здесь же немец-враг осмотрел нас всех, после этого.

Каждый прошедший медицинский осмотр через переводчика был допрошен капитаном немецкой армии, который в основном интересовался только[541] биографическими данными допрашиваемого. После такого маленького допроса, каждому отобранному военнопленному, в том числе и мне, было объявлено, что мы все направляемся для обучения в полицейскую школу войск «СС» в м. Травники (Польша). Таким образом, из всего числа выстроенных военнопленных, нас было отобрано всего 21 человек. Все отобранные военнопленные составляли в основном физически здоровую молодежь, все, за исключением 2–3 человек, были высокого роста, плотного телосложения. В этот же день после отбора мы были погружены на автомашины и направлены в м. Травники.

Вопрос: Значит, ещё будучи в Винницком лагере военнопленных, вы знали, что вас направляют обучаться в полицейскую школу войск «СС»?

Ответ: Да, находясь еще в Винницком лагере военнопленных, я знал, что меня направляют обучаться в полицейскую школу войск «СС». Об этом мне объявил немецкий офицер, который допрашивал меня после проведения моего медицинского осмотра.

Вопрос: Почему же вы на допросе от 21 августа 1947 года показали, что вы не знали о вашем направлении в полицейскую школу войск «СС», а, якобы вам тогда сказали немцы, что вас берут просто на работу?

Ответ: В начале следствия я пытался скрыть отдельные моменты своей преступной деятельности, боясь в сурового наказания, а поэтому этот факт скрыл. Тогда же я скрыл, но на прошлом допросе уже показал о том, что по прибытии в м. Травники мне был присвоен номер. Однако, и сегодня я никак не могу вспомнить, какой именно у меня был номер.

Вопрос: В Травниковской школе полицейских войск «СС» в период вашего обучения находилась только ваша группа в 21 человек, или же были и другие слушатели?

Ответ: В период моего обучения в данной школе, вместе со мной проходили обучение отобранные в Винницком лагере 21 человек военнопленных. Однако, перед нашим приездом в м. Травники, там находилось около 50 человек, очевидно, уже окончивших школу полицейских, так как все они были одеты в форму полицейских-эсэсовцев и через 2 дня после нашего приезда были куда-то отправлены.

Вопрос: На допросе от 15 августа 1947 года вы показали, что вы начали заниматься в данной школе совместно с группой русских военнопленных 50 человек, а на данном допросе показываете, что они окончили школу полицейских до вашего приезда.

Уточните это противоречие.

Ответ: На допросе от 15 августа 1947 года я не точно показал, что в школе полицейских я начал заниматься вместе с группой русских военнопленных в 50 человек. Правильным надо считать мое показание, данное на сегодняшнем допросе. После прибытия в м. Травники нашей группы в 21 человек, эти 50 человек дня через два были куда-то отправлены, и я вместе с ними никогда не обучался.

Вопрос: Назовите, кого вы знаете из этой группы пятидесяти человек полицейских?

Ответ: Из данной группы полицейских я никого не знаю, так как немцы нас к ним не допускали, а они к нам также не подходили.

Протокол мне прочитан, с моих слов записан правильно.

Допросили: ст[арший] следователь Следотдела МГБ ТАССР

лейтенант Подпись (Гурок).

мл[адщий]следователь Следотдела МГБ ТАССР

капитан Подпись (Аминов)

Документ № 4. Выписка из протокола допроса Тихонова Александра Петровича от 11 сентября 1946 г. Допрос начат в 20 часов [Л. 134]

Вопрос: Расскажите об этом подробно, когда и как это было?

Ответ: Я не знаю, известно ли для следствия, что из себя представляет лагерь в Травниках, это не просто учебный лагерь, но это, вместе с тем, являлся в лагерь смерти.

До поступления нас на работу в качестве охранников лагерей, как я уже давал показания, мы проходили учёбу, за время этой учёбы нас систематически воспитывали в антисоветском духе и особую ненависть прививали в отношении евреев, в результате чего мы действительно начали питать ненависть к еврейскому населению.

После окончания учебы мы получили оружие — винтовки, точно дату не помню, но так в начале ноября месяца 1942 года 10 человек немецкий офицер взял с собой, мы вышли за пределы лагеря, где примерно метрах в 300 от лагеря расположен барак, там содержались заключенные евреи. Подойдя к бараку, нас остановили, а потом по одному человеку заводили в этот барак и предлагали расстреливать каждому по одному человеку, то же предложили мне, когда я пришел в этот барак, то уже был выведен и стоял очевидно ожидающий смерти один еврей, офицер мне предложил расстрелять его, и я из своей винтовки этого еврея расстрелял, то же самое проделали и остальные курсанты, все без исключения. Вскоре после того, как все курсанты прошли это «испытание», наша группа в составе примерно 150 человек, в том числе были и немцы, направили в город Петряково[542] (Польша), где мы по распоряжению немецкого офицера сгоняли евреев в гетто и там их охраняли.