Костяной склеп - Линда Фэйрстайн

Продвигаясь впереди меня, Чепмен и Сокаридес уже ушли достаточно далеко по заброшенному проходу, которым, судя по всему, не пользовались много лет. Они разбивали окно за окном, чтобы проникнуть в кладовки, бегло осматривали их, и мне казалось, что этому не будет конца.

— Следующая галерея последняя. Наверное, все хранилось именно там! — крикнул нам Сокаридес.

Вернувшись в главный коридор, мы спустились по безлюдному крылу хранилища, которое еще не успели осмотреть.

Под натиском Сокаридеса и Майка поддались двери еще четырех сумрачных каморок, забитых шкафами с чучелами птиц. Всюду, куда ни глянь, лежали перья, клювы, хрупкие маленькие кости.

Майк выбил дверь последней комнаты и остановился, чтобы немного отдышаться.

— Здесь, детектив. Точно, — обнадежил Сокаридес.

Мы с Майком оказались перед небольшой квадратной комнаткой и разом шагнули в нее.

Прямо у входа мы наткнулись на человеческие скелеты, шесть из которых возвышались в полный рост. Каждый участник этого жуткого секстета крепился блестящей медной проволокой, продетой сквозь основание черепа, к балке под потолком.

Перед моими глазами болтались длинные костяшки пальцев, принадлежавшие каким-то забытым душам. И я на миг вдруг представила себе, как они начинают двигаться, поднимаются и тянутся к моему горлу.

На полках позади подвешенных скелетов и на стеллажах вдоль стен этой изолированной от всего мира каморки покоились груды костей. Слева от меня Майк лучом фонарика шарил по стене в поисках выключателя. И тут я заметила ряд мумифицированных людских голов с выпяченными зубами, запавшими щеками и черными отверстиями, откуда когда-то прежде лучились чьи-то глаза.

— Зачем мы тут? Ты что-то узнала? — спросил Майк.

— Виллем Ван дер Пост — отец Эрика Поста, — ответила я ему.

Обшаривая полки лучами трех фонарей, мы невольно нагнетали в каморке атмосферу еще большего ужаса. Когда я направила свой фонарик в самый дальний угол, то увидела череп с истлевшими остатками волос.

— Тут далеко не все принадлежало лично ему. Пост собрал огромную коллекцию предметов материальной культуры африканских народов. Но занимался он этим в основном по поручению богатых клиентов. Был кем-то вроде великого белого зверобоя.

— Это его частный склеп?

— Нет, что вы. У него для этого не было средств.

Сокаридес оставил дверь открытой и повел нас в соседнюю комнату. Вламываться в нее он предоставил Майку, а сам продолжил рассказ:

— Богатые попечители и друзья музея в двадцатых-тридцатых годах любили путешествовать по странам Темного континента. Одни туда ехали ради охоты, другие ради ярких впечатлений, а третьи ради возможности вывезти побольше слоновой кости, золота и каучука.

И еще кости. Похоже, это кости от скелетов, что прежде составляли целое с головами из предыдущей комнаты. Кости хранились в ящиках, на которых было аккуратно выведено имя человека, или название племени, или вопросительный знак в случае отсутствия информации.

Отец Виллема был буром. В Южную Африку он переехал в начале прошлого столетия. Вскоре приобрел репутацию самого меткого стрелка в тех землях. Он один повалил половину тех животных, что заложили основу самой первой коллекции этого музея. Таких людей поискать. В Африке.

Мы перешли в третью комнату, тоже доверху заваленную человеческими останками. Майк выглянул в коридор и, сложив ладони рупором, подозвал подкрепление, а после спросил:

— За кем числятся эти комнаты?

— Да ни за кем они не закреплены. Эти… эти вещи просто ждут своего часа, когда кто-нибудь решит, что с ними делать в наш век политкорректности. Гляньте сюда, детектив, наверх!

Сокаридес навел фонарь на что-то тускло поблескивающее в темном углу. Майк подтащил один из шкафов и прислонил его к стене, при этом черепа слетели с него и рассыпались по полу. Забравшись на него, он смог дотянуться до верхних полок.

И нащупал там ружья. Целый комплект охотничьих ружей.

— Восемь стволов, — доложил Майк. — Но, похоже, совсем недавно тут было как минимум на два больше, если считать, что полка была забита до упора.

Майк провел по полке рукой, обследуя слой пыли, скопившейся в промежутках между ружьями. На второй сверху полке хранились пистолеты, но было невозможно понять, сколько их тут лежало всего, и не брали ли их отсюда в последнее время.

Майк поднялся на цыпочки и пошарил за пистолетами, которые я и сама теперь отчетливо видела, когда, пытаясь добавить ему света, навела туда луч своего фонаря.

— Это ваши? — спросил Майк, держась одной рукой за крепкую деревянную полку, а другой протянув мне пару пистолетов, прежде заслонявших верхушки слоновьих бивней, каждый из которых был фута четыре в длину.

— Слоновья кость, детектив. Страховой полис Виллема Ван дер Поста, если я правильно понимаю. У каждого охотника есть что-то вроде заначки, а бивни эти он, должно быть, отложил на тот случай, когда по возвращению в Штаты ему могло понадобиться немного наличных. Толкнул бы их на черном рынке.

Майк спрыгнул со шкафа.

— Парочку уже толкнул. И почем?

— Пятнадцать-двадцать тысяч за каждый. Может, и больше.

— Там нет никого, Чепмен, — раздался голос полицейского, осматривавшего комнату, смежную с этой.

— Каждую проверь. Каждую щелочку! — И полицейский тут же бросился выполнять приказ Майка. — Куда теперь?

Но у Сокаридеса уже иссякли идеи.

— Может, он вывел Клем из музея. Может, они не…

— Блестяще, — хмыкнул Майк. — Я вам дам знать, когда шеф поставит меня об этом в известность. В таких делах мне патологически не везет. Где еще тут можно спрятаться?

— В подвале. Точнее, подвалах, потому что на уровне фундамента здание разделено на несколько…

— Да знаю я. Наши люди и там все осматривают.

— Над нами чердак. Громадные помещения и сплошь запертые кладовки. Туда бессмысленно забираться отсюда, если уж они там, то заперты наглухо.

— А по лестнице из кабинета Мамдубы туда можно попасть? — поинтересовалась я.

— Признаться, я в первый раз слышу о какой-то лестнице из его кабинета. И, разумеется, не знаю, куда она ведет.

Мы вернулись в главный коридор. Майк, обогнавший нас с Сокаридесом, крикнул музейным охранникам, чтобы те показали ему выход на чердак. В конце коридора стоял начальник службы безопасности музея, которого происходящее, очевидно, так выбило из привычной колеи, что его руки не слушались, когда он попытался открыть своим ключом массивную дверь. Я попросила дать связку мне, и он с видимым облегчением подчинился. Когда я нашла подходящий ключ, Майк распахнул пинком дверь и бросился наверх.

Снова погоня. Как и прежде в сумерках. Я пыталась сориентироваться в пространстве, но это было затруднительно после долгого кружения по сплошным лабиринтам. Под огромными мрачными сводами за нами бежали полицейские. Если что-то и могло потревожить покой мертвых, чьи останки хранились здесь без всякого к ним почтения, то это топот множества людей в форме. Наши парни чувствовали себя как дома на городских улицах, станциях метро, в многоквартирных домах и парках, но в этом музейном хаосе из потайных комнат и бесконечных коридоров они действительно путались.