Дэниел Мартин - Джон Фаулз
Шрифт:
Интервал:
— Знаешь, Каро, отношения моего он не изменил. Мы остались на прежних позициях… впрочем, он тебе, видимо, рассказал. Только бы тебе было хорошо…
— Он сказал, что слишком разговорился.
— Да нет. Мне было интересно.
Она фыркнула:
— Вижу, с тобой тоже каши не сваришь, как и с ним.
— Мне просто нечего добавить — ты и так всё знаешь.
— Ну да.
— Вот те крест!
— А потом ты весь вечер рвал на себе волосы, скажешь — нет?
— Самую малость. Не из-за тебя. Из-за квартиры. — Она устремила на меня вопрошающий взгляд. — Понадобится ли она тебе когда-нибудь? Может, стоит её продать и найти что-нибудь поменьше?
— Из-за того, что я…
— Вовсе нет. Я собираюсь удалиться от дел, Каро. На годик. Вот только кончу этот сценарий. Буду жить в Торнкуме.
— В Торнкуме? — Она вскинула голову. — Что происходит?
— Ничего. Просто хочу выяснить, что ты думаешь: стоит сохранять за нами квартиру или нет? А то можно её подсдать кому-нибудь, пока она тебе не нужна.
Теперь она что-то заподозрила.
— А это не потому, что я сбежала, как крыса с корабля? Ты уверен?
— Не глупи.
Она глянула на меня исподлобья:
— С ума сойдёшь от скуки.
— Вполне возможно.
— Что-то случилось в Оксфорде?
— Эта мысль меня уже давно увлекает. Ну и Оксфорд сыграл свою роль — небольшую. И даже Бернард — чуть-чуть.
— А Бернард при чём?
— Мечта о творческом отпуске? Мы выяснили, что оба именно в этом завидуем университетским профессорам.
— Абсурд какой-то. Он же помрёт без своей работы.
— Вот я и почувствовал, что надо поторопиться, пока ещё остаётся шанс не помереть. Тем более что ты у нас теперь такая изысканная и эмансипированная молодая женщина.
Она пристально меня разглядывала.
— Знаешь, это хамство. Ты что-то от меня скрываешь.
— Я не уеду, если ты не позволишь.
Она всё смотрела на меня, потом встала и налила в кружку ещё кофе; потом решила подогреть себе тосты. И произнесла, нарезая хлеб:
— Не понимаю, как Дженни Макнил тебя терпит.
— И Дженни Макнил не терпит. Иногда.
Она положила ломтик хлеба в тостер.
— С меня вполне хватает, когда один из родителей стонет, что вынужден жить в сибирской глуши.
— Обещаю не стонать.
Из-за стойки, отделяющей рабочую часть кухни, она состроила мне рожицу:
— Ты, кажется, не видишь, какие вы все странные. Ходите, ноете, притворяетесь ужасными неудачниками. Честно, эта пьеса вчера — просто кошмар. Мне она показалась ужасно глупой. Все эти разговоры о том, что они по-настоящему и не жили вовсе. В депрессию загоняет. — Она продолжала, прежде чем я успел ответить: — А твой отец, из его слов тоже можно было заключить, что вся его жизнь — сплошная ошибка?
— Нет.
— Вот тебе, пожалуйста..
— Но первым его правилом было никогда не выражать своих истинных чувств. Ты это предпочитаешь?
— Нет, если это единственная альтернатива. — Она рассматривала тостер. — Вот почему я так люблю тётю Джейн. Единственная из взрослых в моей жизни, которая хоть что-то сделала по этому поводу.
— По какому поводу?
Горячий хлебец выскочил из тостера, и Каро вернулась с ним к столу.
— Про что ты сам только что говорил. — Она намазала хлебец маслом, я подтолкнул к ней джем. — Она мне на днях кое-что про тебя сказала. Когда она меня на ленч пригласила. Я тогда ей рассказывала, как ты всегда хотел убедить меня, чтоб я стыдилась твоей работы.
— И что же она сказала?
— Она сказала, ей кажется, ты всегда уходил от прошлого, отрезал себя от него гораздо резче, чем кто бы то ни было. Даже когда ещё в университете был.
— Видишь ли, Каро, у меня было типично викторианское детство. Необходимо было от него избавиться.
— Ещё она сказала, что ты так же поступил и с Оксфордом. Когда окончил университет.
— В этом нет ничего необычного. Все выпускники так поступают.
— С мамой тоже.
— И так бывает.
— Она вовсе тебя ни в чём не обвиняла.
— Не сомневаюсь.
Каро неоправданно долго и старательно намазывала джем на хлебец: подыскивала слова.
— Она пыталась объяснить мне, почему, как она предполагает, я для тебя — проблема. Что-то такое, от чего ты не можешь уйти, оставить позади. Как всё остальное.
— Милая моя девочка, я уезжаю в Торнкум вовсе не потому, что мне надо «оставить тебя позади». Да я такой скандал устрою — всё вверх дном переверну, если ты не будешь приезжать туда хотя бы раз в месяц.
Она принялась за еду, поставив на стол локти.
— А ты считаешь, она права?
— Я не совсем уверен, что мне так уж по душе наш психоаналитический завтрак.
Она посмотрела мне прямо в глаза:
— Ну пожалуйста.
— Конечно, я мог бы больше вовлекать тебя в свои рабочие дела. Только мне не хотелось, чтобы ты за это меня любила.
— Ты говоришь, дедушка запрещал всякие эмоции, зато ты… — Она покачала головой.
— Что — я?
— Если б ты побольше со мной разговаривал. О себе. А не только обо мне. — Она помахала в мою сторону хлебцем. — Вдруг выпаливаешь мне про квартиру и про Торнкум, и опять я оказываюсь там, откуда начинала. С этим таинственным незнакомцем, который то появляется, то исчезает из моей жизни. И никак не поймёт, что мне без него теперь одиноко. Когда его тут нет. — Она вдруг положила хлебец на тарелку и принялась пристально его рассматривать, руки её легли на колени. — На самом-то деле я пытаюсь объяснить тебе, почему я просила, чтоб ты повидался с Бернардом. Почему тебе рассказала. Тётя Джейн не поняла тогда — то, что она сказала, было для меня, в общем-то, потрясением. Ну, я хочу сказать, я почувствовала… ты ведь понимаешь? О чём мы в машине говорили.
— Продолжай, Каро.
Она взяла хлебец с тарелки и словно выдохнула:
— Ну, просто у меня тоже много такого прошлого, от которого необходимо избавиться.
— И я мог бы тебе в этом помочь?
— Теперь я чувствую — ты мне ближе, чем Эндрю. И прямо абсурд какой-то, но с ним мне и сейчас говорить легче, чем с тобой. — Она слегка кивнула — самой себе. — Думаю, потому, что его я знаю, а тебя — нет… чувство такое, что я тебя не знаю. Что ты сам где-то в глубине не хочешь, чтоб я тебя знала.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!