Вера - Джон Лав

— Ты так убедительно выглядишь, прямо как тот, другой. Кожа, детальки, все.

— Что за другой?

— Ты же знаешь, что тебя сделала и послала сюда Она?

— Разумеется, знаю. О каком другом ты говоришь?

Сбоку что-то мелькнуло, и обе тут же обернулись. Это Тахл на всякий случай предусмотрительно перевел управление орудиями на себя.

Женщины снова встретились взглядами.

— По крайней мере, — сказала Кир, — другой был копией человека, который существовал в прошлом. Ты же возникнешь только через шестьдесят лет. Ты — копия того, кто еще даже не существует.

— Думаешь, удивила меня? Я же сама тебе сказала.

— Не сказала, но я поняла… Тебя послали сюда побеседовать со мной?

— А, вижу. Как того, другого. Я тут уже какая, вторая? Значит, еще трое будут. Или четверо, если Она решит сделать Джосера.

— И что «Вера» приказала сказать? Что-нибудь, вроде «будущее не предрешено»?

— Извини, не поняла?

— Ну, знаешь, будущее неопределенно, его можно изменить, у меня еще есть шанс не превратиться в тебя, и мое лицо может не стать похожим на гигиеническую прокладку. Но сначала я должна измениться. Измениться с большой буквы. То, за что мне платит Содружество, то, что я делаю лучше всех, оружие, убийства — все это я должна разлюбить. Именно из-за них я — одиночка, неудачница, посторонняя даже на «аутсайдере». Я должна Измениться. Сейчас-то я красива, но меня переполняет яд, и, если я не изменюсь, нутро вылезет наружу. Как в случае с тобой. Но я все еще могу измениться; повернуть жизнь в другое русло, обрести иное будущее… Она тебе так сказала?

— В твоей тираде неверно каждое слово, — отрезала Сюзанна Кир, — включая союзы и предлоги. Твое будущее неизбежно. Ты не сможешь измениться. Не сможешь повернуть жизнь в другое русло. Ты станешь мной. И ты — одиночка и неудачница, ты — аутсайдер, потому…

— Что слишком все это люблю?

— Потому что тебя никто не хочет. Будущее неизменно. Тебя никто не захочет: ни как любовницу, ни как партнершу, ни как компаньона. Никто не захочет стать твоим другом. У тебя есть только коллеги. Большинство из них тебя боится. А тех, кто не боится, — вроде вот этих, здесь — от тебя тошнит.

Кир хотела взглянуть на команду вокруг, но не смогла.

— Иногда, — продолжила Сюзанна, — тебе кажется, что Фурд хочет тебя так же сильно, как ты хочешь его. Иногда так и есть. Он считает тебя самой красивой женщиной, которую когда-либо видел, но и самой тошнотворной. С равным успехом ты можешь заставить его кончить или блевануть… Да, кончить. Иногда он сидит в своей каюте, думает о тебе и мастурбирует.

Сюзанна замолчала и захохотала знакомым смехом Кир, от которого та всегда казалась уродливой.

— Старый добрый Фурд. Никогда не может ничем поделиться, даже с тобой. Лучше все заберет и пойдет куда-нибудь уединиться. Иногда он не может кончить. Знаешь, почему? Он думает о том, что у тебя между ушей, а не между ног.

Тахл ринулся к Кир, но то ли засомневался, то ли в первый раз за всю свою жизнь оказался недостаточно быстр. Кир выпустила в Сюзанну всю обойму. Пули вырвали куски пергаментной кожи, осколки костей, пропитанные кровью обрывки темной ткани из живота, груди, плеч и бедер старухи: все они были настоящими, а не серебряными. Сюзанна согнулась, но быстро выпрямилась, даже не упав, несмотря на артрит. Ошметки ее тела застыли в воздухе, как только покинули хозяина, и теперь неподвижно парили в белом свете. Женщина походила на взорвавшуюся голограмму и улыбалась.

— А почему ты просто не выстрелила мне в лицо?

Кир не смогла ответить, не смогла даже пошевелить головой. Когти Тахла микроманипуляторами сомкнулись вокруг шеи стрелка, почти вонзаясь в кожу. Как только Кир выронила оружие, шахранин втянул их и отпустил ее.

— Это, в общем-то, неважно, — сказала Сюзанна. — Я уже закончила. Увидимся через шестьдесят лет. Будущее неизменно. Твоя жизнь будет длинной и бессмысленной. Я знаю. Я ее прожила.

Кир упала на колени. Тахл все еще стоял позади. Он протянул руку, попытался дотронуться до ее плеча, но она отшатнулась, хотя когти шахранин не выпустил.

Тело Сюзанны опустело. Когда вырванные куски вернулись обратно, оно смыло с себя все черты, утратило индивидуальность, выпрямилось, вновь превратившись в чистый лист.

— Призрак будущего Рождества, — прошипела Кир. Она встретилась взглядом с Фурдом. Странно, но оба не чувствовали смущения.

— А вы действительно так делаете? В уединении?

— Да.

— Почему?

— Привычка.

Тахл посмотрел сначала на одну, потом на другого. Он лишь отчасти понимал человеческую сексуальную динамику, но прекрасно разбирался в нюансах речи и чувствовал то, что оставалось несказанным.

— Каанг, — сказал Фурд, — уводите нас отсюда. Лево руля, восемьдесят процентов. Возможно, сигнал ослабнет с расстоянием.

Та подчинилась, хотя и не поверила ему. Никто не поверил.

Они обратились в бегство. «Вера» не пыталась их преследовать, но белый свет по-прежнему заливал мостик, и всем было холодно.

В первый раз со смерти Джосера в отсеке находилось шестеро членов экипажа, а не пятеро, только шестой был пустым, неподвижным и чистым. Кир прекрасно знала, насколько важно сохранять видимость спокойствия, а потому нашла достаточно злорадный выход, решив назвать полую фигуру Джосером. После того как исчезла Сюзанна, а Фурд приказал бежать, Кир неуверенно встала на ноги и ткнула пальцем в сторону сияющего объекта. С беспечностью, которая далась ей немалым трудом, она спросила Тахла:

— Кто из нас заполнит Джосера следующим? Вы?

Когда тот не ответил, Кир продолжила уже со всей серьезностью:

— Не забывайте, что моя реакция оказалась для вас слишком быстрой. И, пожалуйста, верните мне управление орудиями.

Шахранин взглянул на Фурда, тот кивнул.

Кир, не сводя глаз с Тахла, заметила:

— Он не приказывал вам взять управление на себя. И чтобы передать его обратно, вам также не нужны его распоряжения.

— Ваш контроль над орудийными системами восстановлен.

— Спасибо.

— Я бы ни за что не убил вас, Кир.

— Знаю. Но вы пытались остановить меня и не дать сделать то, что я хочу.

«Аутсайдер» по-прежнему летел прочь от «Веры», на мостике воцарилась деловитая тишина, прерываемая лишь по необходимости, но тут Кир повернулась к Фурду и спросила:

— А Джосер все еще твердый? Или уже начинает превращаться в пар?

Судя по данным на экране, противник находился в сотнях миль от «Чарльза Мэнсона»; скоро сотни могли превратиться в тысячи. Теперь «Вера» больше походила на точку. В отсутствие приказов экран не счел целесообразным увеличивать изображение.