Ургайя - Татьяна Николаевна Зубачева

громко даже не шурша, а шлёпая по траве босыми ногами, подошёл сержант в нижнем, липнущем к мокрому телу белье и, присев на корточки с другой стороны, молча протянул над сучьями руку с зажигалкой, повернув её так, чтобы была видна храмовая эмблема — знак Огня. Гаор кивнул, соглашаясь, взял зажигалку, поджёг сушняк со своей стороны и вернул сержанту. Так же молча подошли и присели у костра полуголыми оба молодых, по очереди взяли у сержанта зажигалку, так же щёлкнули и коснулись шахора маленьким, но светлым до белизны язычком пламени. Костёр загорелся с четырёх сторон, и сержант погнал всех чистить и приводить оружие в порядок, а Гаор остался хлопотать с варевом, сам не понимая, как ему удалось сохранить спокойствие, увидев вдавленные полосы — следы «бранзулеток» на запястьях сержанта.

Разобрать, протереть, собрать… Заученные до полного автоматизма движения не мешают ни смотреть по сторонам, ни думать о своём. Любой приказ отменяется только следующим приказом. Сержант приказал: «Делай, как я», — значит, так и будет. Риарр осторожно — сержант не любит, когда от оружия отвлекаются, может врезать — покосился на возящегося у костра лохмача. Ну, с одной стороны, так и положено, мы с оружием, а лохмач со жратвой, нам ведь прислуживает, а оружие одни руки любит, всё правильно, но зачем сержант огонь общим сделал? Ведь у такого — совместного, общего, сообща зажжённого огня, да ещё от храмового, всем вместе сидеть придётся, совместно хлеб ломать и из одного котелка есть, это уже по-братски, а ни в одном кабаке со штафиркой, да что там, даже со своими, но из другого взвода не положено, а уж с лохмачом… но, может, лохмач всё-таки цивилизованный, раз машину водит, сообразит отлить себе и сесть отдельно. А запахи от костра… и есть хочется, аж кишки в клубок сворачиваются.

Перспектива общей трапезы с лохмачом, конечно, не радовала и даже немного пугала: а ну как узнают, ведь тогда… это же «утрату стойкости» могут впаять. Ангур невольно поёжился. Ну, сержант будет молчать: сам затеял, так, если что, то пойдёт зачинщиком, а вот молодой… Если валить пацана, то прямо сейчас. После «общего Огня» они все повязаны огненной клятвой, за её нарушение не трибунал, а «гнев Огня».

Арг, искоса присматривая за молодыми, молчал: всё правильно салага с пацаном делают, придраться пока не к чему. А вот дальше… Поймут, зачем и для чего он общую трапезу затеял? Не поймут — обоих тут и оставлю. А то дурачки каждый шаг по отдельности понимают, а вместе в цепочку — молоды ещё — не сцепляют. Клятва выше приказа, её и другой клятвой не всегда можно пересилить. Лохмач их не просто от смерти забрал, а переступил через них, взял власть над ними, а как поедят вместе у костра от храмового огня, так уже вровень станут, снимет общий огонь его власть над ними. А лохмач это знает и понимает, интересно, где нахватался только? Да, видно, там же, где машину водить выучился и капральских оборотов набрался. Ну, вот и всё, оружие в порядке, теперь одеваемся и к костру.

Пока они возились с оружием, а Гаор с готовкой, стемнело, и огонь казался особенно ярким. Расселись вчетвером: Арг напротив, Ангур справа от него, Риарр, как и положено младшему, слева, а что они оба оказались рядом с лохмачом… ну, так, может, это и к лучшему. Гаор еле заметно усмехнулся, поправил закатанные рукава рубашки — а, чтобы манжеты не припалить, зачем же ещё, а заодно посмотреть, знают ли молодые, что это такое: вдавленные полоски на запястьях, и по обычаю положено показать, что ничего в рукаве не спрятано — и первым, по праву хозяина, древним ритуальным жестом показав, что ни отравы, ни чего другого в общем котле нет, зачерпнул варева. Ложка, как и положено и по обычаю, и по Уставам, писаному и неписаному, у солдата всегда своя с собой. Черпали по старшинству, подставляя под ложку ломти хлеба и соблюдая ритуальное молчание.

Разваренная рыба с «солдатским жемчугом» — не самое изысканное блюдо, но горячее, а голод — лучший повар. Есть из одного котелка не по Уставу, конечно, у каждого своя миска или котелок должны быть, но личные ранцы в машине остались, так что… Риарр старался черпать вровень со старшими, хотя положена ему меньшая доля, но это ж не еда, а трапеза, тут по Огненному Завету все равны. Сержант, конечно, рискует, но, если что, то сам он чист: выполнял приказ, за все нарушения старший отвечает. И хорошо, что лохмач молчит, а то если опять болботнёт, то ведь не сдержится, врежет за дикарство, а это уже нарушение серьёзное… Риарр облизал ложку и вздохнул: в котелке оставалось меньше четырёх ложек, их наверняка себе сержант заберёт.

Ангур заметил устремлённый на остаток варева жадный взгляд младшего и усмехнулся: сам был таким, всегда наестся не мог, сейчас уже полегче, говорят, как метки зарастают, так и голод, и… многое другое отпускать начинает. Ну, со жратвой, это даже не сержанту, а лохмачу решать — его костёр, хоть и сообща зажигали, его и еда.

С каждой ложкой, даже жестом, тем, как нарезан хлеб, как сидит лохмач, Арг убеждался: армеец, войсковик, и запястья открыл не случайно, знает и понимает, так «бранзулетки» получил до или после клейма, или одновременно, тогда за что? Придётся в открытую играть, сам ведь не скажет, а знать надо, чтобы дальнейшее решить. И начать придётся… да, иначе разговора не будет. И молодых придётся подключить, у общего костра не врут и не отмалчиваются.

— Я Арг.

Гаор невольно даже вздрогнул, настолько внезапно и резко прозвучал голос сержанта. И подчиняясь его взгляду-приказу, назвались младшие, как и положено у общего огня только именами.

— Ангур.

— Риарр.

Гаор еле заметно дёрнул в улыбке углом рта.

— Рыжий.

— А до? — сержант щёлкнул себя по воротнику.

Гаор усмехнулся более явно и более зло.

— Гаор.

— И за что?

— Бастард, продан отцом за долги наследника.

Гаор приподнял надо лбом волосы, показывая клеймо.

— Это кто ж такой отец? — не сдержал удивления Риарр.

— Генерал спецвойск Яржанг Юрденал.

Ангур озадаченно выругался, а сержант присвистнул и кивнул.

— Так вот за что его в отставку выкинули. Хотя… это ж, когда было?

Гаор мгновение промедлил с ответом, прикидывая в уме даты.

— Шестой год заканчивается.

— Тогда точно, — кивнул сержант и взглядом показал на его руки. — А это за что?

— Много знающие недолговечны, — спокойно ответил Гаор. — Я ж