Обреченный царевич - Михаил Попов

Апоп медленно подошел к все еще сидящему на табурете Мериптаху, вытер краем одежды лоб, покрывшийся громадными каплями, и улыбнулся. Мягко, даже ласково, но при улыбке обнажились многочисленные, самостоятельно угрожающего вида зубы.

– Ну, теперь ты перестал меня бояться?

– А мои друзья? Их ведь зарезали.

– Зарезали. И я сейчас тебе объясню почему. Потому что я ненавижу кровопролитие. Да, кровь иногда отводит кровь. Убийство номарха, да еще такое убийство, надо было скрыть. Любой ценой, иначе – бунт. Весь Мемфис столпился у дворца, и хмель горячил толпы. Празднующий народ легко берется за оружие. Бунт мои всадники подавили бы. Но пришлось бы снести очень много голов. Всякая война отвратительна для Авариса, он не для того стоит на земле. Но как скрыть убийство? Под рукою двойник князя. Надо его предъявить вместо Бакенсети. При этом важно, чтобы не поползло по городу никаких слухов, что князь подставной. Слухи эти могли поползти только из дворца. Надо было отделить слуг, которые станут сомневаться и болтать, от тех, кто увидит в двойнике Бакенсети. Как это сделать, да еще быстро? Я посадил Реха рядом с собой и велел вводить домочадцев по одному. Я заговаривал с ними и следил, как они будут смотреть на двойника. Подслеповатые ничего особенного не увидели, а умные сделали вид, что ничего не увидели, и те и другие сохранили себе жизнь. Те, кто выдавал себя, умирали. К сожалению, пришлось убить и всех твоих друзей. Дети непосредственны, и им бесполезно приказывать. Они могли все испортить. Чтобы избежать большой крови, я пролил малую. Собственно, в этом и состоит искусство управления. Ты слушаешь меня, Мериптах? Ты понял мой ответ?

Мальчик быстро глянул снизу вверх:

– А тогда, перед тем как вошел Бакенсети, ты велел мне разоблачиться, чтобы посмотреть на родимое пятно? Как Аменемхет?

Апоп затянул веками глазные яблоки:

– Я думал, ты раньше об этом спросишь. Я обещал рассказать тебе всю правду и не обману. Не затем, чтобы рассмотреть пятно на твоем бедре, я раздел тебя. Но это была вспышка души. Стыд сотрясал меня при воспоминании о ней все последующие дни. Конечно, и ты верь мне, Мериптах, такое не может повториться никогда!!! Ведь тут все так хрупко, и я чуть не разрушил своим варварским порывом то, о чем так мучительно мечтал. Дальше все будет по-другому, совсем по-другому. Я открою тебе настоящие сокровищницы, и ты сам, именно сам, только в этом случае все обретает смысл, решишь, как нам быть. Я очень надеюсь, яростно надеюсь, но, поверь, лишь надеюсь. Большего права нет даже у меня, хотя я силен, как никто под солнцем.

67

В эту ночь Хека спал не как всегда, спал без тревог и ночных вскакиваний, не слыша надрывных любовных криков, и госпожа Бесора ему не снилась. Проснувшись и вспомнив о своем вчерашнем походе в храм-дворец над прудом, он посмеялся над собой и отчитал себя – с какой такой стати он вел себя, как слуга, перед этой, без сомнения, величественной женщиной, но ведь лишенной всякой настоящей власти. Скорее он мог считаться для нее господином, чем она для него госпожой. Он мужчина, он носитель синих одежд и зеленого пояса, он не заключенный здесь!

Поддержкою этим мыслям послужил ранний визит Сэба и Нанны, они пришли похвалить торговца благовониями. Собрав отзывы молодых «царских друзей», забиравшихся накануне на деревья гарема, обработанные новым порошком, они пришли к выводу, что друг их Сетмос ведет свои разыскания в правильном направлении. Запах женщины, это омерзительное препятствие, положенное самой косной природой на пути обретения Аварисом своего продолжения, был, можно сказать, одолен. Это доказывает несомненные способности нового ученого друга. Оставалось доделать самую малость. Тошнотворный женорыбий дух скрыт и изведен, но зато выступил на первый план дух самого порошка. От него у молодых львов Авариса немного слезятся глаза и першит в горле. Но, думается, с этим можно покончить, если применить все умения.

Львиногривый и мокроносый писцы разговаривали с другом Сетмосом с нескрываемой приязнью. Теперь он был равным среди избранных. Он был теперь в разряде полностью уважаемых, и ему полагались блага. Ему позволялось завести слуг (в данном случае служанок, ибо он служил в гареме). Ему будет позволено посещать собрания Рехи-Хет, ибо теперь он член этого важнейшего сообщества, опоры Авариса. И ученые мужи великого города будут держаться с ним как с равным.

Сетмос спросил у них: а позволено ли ему покидать гарем, чтобы осмотреть город, о котором столько слышал и к которому питает глубочайшее почтение?

Оказалось, что нет. Пока еще нет. Вернее, в одиночку нет. В сопровождении трех стражников – пожалуйста. Стражники проводят его и на собрание ученой корпорации, и в храм Сета, чтобы он мог совершить подношение. Разумеется, он будет участником всех официальных празднеств, и не в самых последних рядах. Его, возможно, готов будет принять «царский друг» Камт, один из состоящих при «царском брате» Эгне, первом помощнике того, кто ведает всеми научными делами в царстве. Может быть, и сам «царский брат» удостоит его разговором, такое тоже случается, но на это лучше не рассчитывать. Чаще всего видеться он будет с ними, с Сэбом и Нанной. Они состоят в распоряжении Камта, они его «уши, пальцы и язык». И он, простой торговец благовониями Сетмос, должен радоваться, ибо и так уж вознесен очень высоко в сравнении с прежним своим положением и всеми торговцами любых городов мира. Он служит Аварису, и не телом своим, не здоровьем, но умом и знанием. Ученые мужи во всех краях обитаемого мира мечтают о том, чтобы оказаться в его положении. Для того, кто не рожден здесь, в Аварисе, это высшая ступень.

Помощники неведомого Камта сказали, что он может сейчас потребовать все, что ему нужно для продолжения работы. Если испрошенное есть в пределах города, будет доставлено немедленно, если его нет, за ним будет послано в любой конец мира. Хотя бы пришлось снаряжать корабль на самый крайний запад, к самим башням Сета, или столпам Мелькарта, как их называют сидоняне. Там земля последний раз пытается обнять море, там начинается океан, не имеющий границ.

– Так что тебе нужно, говори!

Нанна развернул папирусовый свиток и обмакнул кончик тростниковой палочки в чернила.

– Говори. Не собираешься же ты тайно и с неизвестными веществами варить свои снадобья, – строго произнес Сэб.

Ну, конечно, конечно, надо было об этом подумать! Хека чуть было не ударил себя ладонью по лбу. Конечно, тут известен каждый его шаг. Скрывать что-либо бессмысленно. И Сетмос заявил, что для продолжения работы ему необходимо дозволение испытывать свои составы. На ком-нибудь. Проще на женщинах, для них ведь, собственно, он и готовит свои снадобья.

Сэб и Нанна переглянулись.

Они бы не против, но у них вызывает сожаление, что в дело уже замешалась госпожа Бесора. Слишком тесное общение с нею если уж впрямую и не считается предосудительным, то не поощряется. Ей вообще-то дан совет воздерживаться от организации в своем доме сборищ, слишком горячащих воображение других женщин. Полностью оставить жительниц сада без развлечений нельзя, но и нельзя допускать, чтобы из этих развлечений возникло какое-нибудь опасное волнение на безмятежной глади лесной жизни.