Джек, который построил дом - Елена Катишонок

…Но все-таки: беременна или нет? И как это будет, если родится ребенок? Ее даже на свадьбу не пригласили; внука тоже не покажут?.. Девочка виделась похожей на эту, внучка не вписывалась в организованную жизнь Ады, как и внук; и вообще, у этой наверняка родители есть, вот пускай и нянчатся.

Только… он будет и мой внук?!

10

Ошиблась Ада, что простительно женщине нашего возраста: внук родился у Юли. В другом она оказалась права – Шлыковы радостно возились с малышом: «Он такой сладенький!»

Яна передергивало от кондитерского слова.

– С ума посходили, что ли? Как ребенок может быть «сладеньким»?

– Успокойся: они просто переводят с английского. Тут все так говорят.

Откуда это сладкое слово у матери? Ян помнил себя жиртрестом, пельменем, но сладеньким?..

– Я буду с ним самолетики пускать. Отличные видел недавно, с пружинным мотором!

Юлька хохотала до изнеможения: самолетики! Только что юному наследнику исполнился месяц. Она с удовольствием оставалась с младенцем, если Лора с Антошкой уходили; иногда вместе с Яном они катали в парке коляску. Взрослое имя Лоуренс обоих очень смешило по отношению к пузатому щекастому младенцу. Лорины родители называли внука почему-то Пусенька.

– Спи, Чижик, – Юля поправила шапочку. Малыш открыл глаза и улыбнулся. – Чижик, – повторила она.

Ян улыбался, глядя на нее, но мысли в последнее время были невеселыми. После долгой агонии закрылась компания, где он работал последние годы. Не хотелось ничего менять, да кто же спрашивает? Обновил резюме для интервью; вот и костюм пригодился. Стоял июль, и страшно было облачаться в плотную шерсть, как бы элегантно он ни выглядел в костюме. Рискнул – поехал в легких полотняных брюках и рубашке с закатанными рукавами: гори огнем. Ответа не последовало. Где те времена, когда встречали не только по одежке?.. Придется напялить костюм.

К счастью, через несколько дней получил два предложения сразу и выбрал компанию, где задачи обещали быть интересными. Можно было перевести дух от нервотрепки – безденежье не прибавляет оптимизма. Позвонил Юльке: «Встречу, жди!»

Раньше они с удовольствием заезжали в любимое кафе, но это было давно. Вначале закрылись их кафе в центре, потом опустели другие точки. Какое-то время знакомые буквы «The Coffee Connection» еще светились на окраинах, но бойкий «Starbucks» уверенно вытеснил и последние. К тому же в «Starbucks», как и в других местах, началась остервенелая борьба с курением – эта борьба вот-вот охватит всю планету, и хоть бы кто заикнулся о дискриминации…

В университетском дворике народу было мало. К осени кампус заполнится, студенты будут сидеть и лежать на траве; то тут, то там потянет горелой травой, но не от оброненной сигареты – молодые предпочитают именно травку.

– Заглянем в подвальчик около церкви – вроде там кофе приличный был?

Он всегда клал в чашку четыре ложки сахару. Раньше здесь курили, теперь об этом можно забыть. Юлька доела круассан.

– Знаешь, где самые вкусные круассаны? – спросила.

– Здесь?

– В Париже. Вот когда Алеша будет выставляться, попробуешь.

– А как же Чижик?

– Очень просто, там семь нянек. И Лора прекрасно справляется.

– Думаешь, в Париже можно курить?

– И снимать Нотр-Дам, и пить, и любить женщин. Антошку спроси.

– К черту подробности, едем!

Июль плавно перешел в август, а в октябре Миха сообщил о триумфе Лилианы: выставка назначена на февраль.

Значит, я тоже старею, подумал Ян. И подпись в этот раз не «Алексей», как раньше, а «Миха».

…Всем хороша была новая работа, но Ян приживался – притирался – медленно. Задача была трудная и тем интересная – бери и решай. Над программой уже работали двое молодых парней; оба встретили нового системного программиста доброжелательно, без особого любопытства – привыкли к выходцам из Союза. В течение рабочего дня многолюдность не была заметна: каждый сидел в своей ячейке. В полдень одни уходили на ланч, другие съедали его на рабочем месте, которое в течение дня покидали, чтобы нацедить кофе, сходить в туалет или выкурить сигарету в «специально отведенном месте». Последнее обстоятельство больше всего раздражало Яна – в прежней компании формальности не соблюдали, курили почти все, да и кофе был вкуснее. Раздражала надменность недавних выпускников колледжей – молодых, громкоголосых и не очень сильных в математике, что не мешало им вести себя высокомерно, но были они именно такими – заносчивыми, самоуверенными. За хлипкой условной стенкой ячейки можно было не видеть их лиц, но слышны были громкие реплики, которыми они перебрасывались. Он сам не заметил, когда вернулась защитная капсула – непроницаемая, привычная, как любимая одежда, и надежно отгородила от всего лишнего, позволив сосредоточиться на работе. Когда стрелки настенных часов показывали пять, он выключал компьютер и шел к двери, на ходу вынимая сигареты, чтобы на улице с наслаждением закурить и ехать за Юлькой. С нею капсула становилась ненужной, а потому невидимой – или просто оставалась внутри здания, как врачебный халат на крючке в пустом кабинете поликлиники.