КГБ против СССР. 17 мгновений измены - Александр Шевякин

Далее, как известно, на трагедии народа политиканы нажились сполна. На I Съезде народных депутатов была образована комиссия во главе с юристом A.A. Собчаком. Разумеется и тогда, и по сию пору все стремятся свалить на ему подобных записных демократов. Это делается с той целью, чтобы мы забыли о неблаговидных делах других предателей. В число членов комиссии попали от армии — генерал армии Говоров, от МВД — заместитель председателя Советского комитета ветеранов войны ген.-л-нт А.И. Голяков (бывший работник отдела административных органов), от КГБ — ген.-л-нт В.М. Мирошник. Все они подписали клеветническую бумажку на армию и органы. Впрочем, не они первые, не они последние. Читаешь вот про таких генералов и думаешь: как все же хорошо, что я — рядовой! Как говорили у нас, чистые погоны — чистая совесть!..

Фергана: скоро запылает!

Первый замминистравнутридел Узбекистана Э. Дидоренко еще за 3 месяца предупредил о надвигающейся катастрофе. Потом — национальный конфликт, вводится 9000 человек военнослужащих с техникой, они всех усмиряют, но дело сделано — на карте пылающего СССР еще одна «горячая точка». Вопрос: где был наш «идеальный» КГБ? — задают себе все, и особенно журналисты: «Нельзя не затронуть здесь функцию КГБ. Размышляя над событиями в Фергане, спецкор „Труда“ В. Белых писал „…вполне правомерно поставить вопрос о профессиональном компетенции местных органов внутренних дел и государственной безопасности. Как от их зорких глаз укрылась подготовка к столь грандиозным событиям? А в том, что они были организованы заранее, сомневаться не приходится. Четкий план действий, общий почерк во всех местах, география выступлений, тактика экстремистов — все говорит о том, что за бандитскими группами чувствуется направляющая группа. Кстати, накануне погромов на воротах почти всех домов, где проживают семьи узбеков, были вывешены цветные платки… Значит, какие-то сведения до людей доходили, и они готовились“. (Белых В. Фергана: Вчера и завтра. // Труд. 1989, 20 июня). И далее — множество фактов, свидетельствовавших, что погромы являлись хорошо подготовленной акцией. Стало известно также, что именно сотрудники МВД помогали определить адреса турок-месхетинцев, чьи дома потом заполыхали один за другим. (Ардеев В. Фергана: Найти корни трагедии // Известия. 1989, 18 июня).

Из всего этого мы делаем вывод: от „зорких глаз“ КГБ такие события укрыться, конечно же, не могли. Следовательно — знали. Следовательно, докладывали наверх. Следовательно, именно на уровне руководства КГБ (республиканского? союзного?) отдана была команда, согласованная с политическим руководством, к бездействию, с полным представлением о последствиях»[519].

Баку: главарей — из тюрьмы… Народ — под огонь! Московское начальство — в стороне…

В столице солнечного Азербайджана КГБ был представлен УОО по Южному стратегическому направлению, Комитетом Азербайджана, ОО по Каспийской флотилии, после начала беспорядков был сформирован и временный ОО. В Баку находилось военное училище, где был очень большой контингент военнослужащих, обучающихся из стран «третьего мира». Военная контрразведка постоянно выявляла здесь шпионов. Кроме того, было и много иностранных студентов, которые грешили фарцовкой.

Комитетчики работали на прогнозном уровне, с задачей отслеживать все процессы, проникнуть в глубокое подполье деструктивных сил. Прежде всего: боевое крыло Народного Фронта Азербайджана, боевые группы в Нагорном Карабахе, как с той, так и с другой стороны. Цель: вскрыть связи с западными разведками и в первую очередь спецслужбами Турции и Ирана. Решено внедрить человека туда, где сходились все эти нити. Кроме имеющихся местных подразделений на внедрение источника, его обеспечение и безопасность работали и обеспечивающие из Москвы: 3 группы НН, 2 группы технических средств. По окончании работы, когда были добыты материалы, имеющие хорошую судебную перспективу, было арестовано 27 чел., включая одного из лидеров Фронта Н. Панахова. Последний проходил обкатку в одном из иранских медресе, а на самом-то деле — это было прикрытие для разведшколы, где был подготовлен как пропагандист-психолог, умеющий «завести» толпу, и организатор разведывательно-диверсионных групп. Его часто называли профсоюзным активистом — как-никак пролетарий, видимо, тут разыгрывалась польская карта. Он стал куратором боевого крыла, выступал на митингах. Взяли его «тепленьким»: окружили общежитие, где он жил под охраной, отбили и вынесли запеленатого в одеяло, погрузили и убыли. При аресте и обыске были получены доказательства и документального характера, в частности полный план деятельности по отрыву республики от Союза.

Военные контрразведчики завладели информацией во всей полноте: явки, люди, структуры, пароли. К ним же поступала информация и о том, что уже после сумгаитского погрома состоялись конспиративные встречи установленных агентов из числа иностранцев с работниками ЦК КПА, КГБ, людьми, авторитетными в обществе. В ходе этих бесед без обиняков обсуждались вопросы о ситуации и о смене власти. Информация об этом докладывалась в адрес Председателя КГБ.

Толпа стала выходить из-под контроля. Осенью 1988 года активистам Фронта удавалось выводить на площадь до полумиллиона митингующих. При этом их снабжали всем самым необходимым и даже более того: когда несколько раз очищали площадь, то находили и использованные презервативы. На постах оцепления останавливали машины: «родственникам» везли целые туши баранов, продукты, палатки.

Местным спецслужбистам уже не было доверия: прибывавшие из Москвы спецназовцы действовали строго конспиративно, переодевались в милицейскую форму, но их все же «вычисляли». Еще сложнее было с московским и местным начальством, которых поддерживали ФД.Бобков и проч. Так, например. Панахова продержали только 30 суток, потом его отпустили. И он сразу стал национальным героем[520].

Требовалось же арестовать всех зачинщиков беспорядков, судебная перспектива их дел уже была: они хорошо поработали, судить вне Закавказья и отправить без исключения на Колыму, страна тогда была большая и сидеть было где… Вместо этого позволили распоясаться бандитам, убийцам и насильникам и благополучно довели ситуацию до погрома, которого еще не знала современная история. После этого грубой силой армии еще больше ухудшили положение: войска ввели ночью, и они стреляли направо и налево, стараясь, естественно, прежде всего уберечь себя же. Итог: масса убитых, настроение населения направлено против армии и единого государства. Д.Т. Язов в момент ввода требовал ареста зачинщиков беспорядков, но зампред Г.Е. Агеев проигнорировал этот приказ.

После ввода войск в местном КГБ состоялось совещание по типу «разбор полетов», на котором присутствовал зампред в. П. Пирожков. Возмущенные сотрудники спрашивали: почему не была дана санкция на арест провокаторов, руководителей фронта, ведь «без шума и пыли» можно было лишить бандитов их верхушки? В принципе, это и есть дело спецслужбы, и главное, все законно, как и полагается в правовом государстве? Данные на Панахова и Эльчибея указывали, что они работали на иранскую и турецкую разведки. Но лишь после узнали, что Эльчибей еще и агент 5-го управления. Замначальника местного 5-го управления Е.П. Карабаинов (потом было присвоено звание ген.-м-ра, с должности начальника управления был взят в Москву начальником пресс-центра) на встрече с начальником ОО по Каспийской флотилии Г.А. Угрюмовым, который представил данные о вербовке и обучении Панахова иранской разведкой, в ответ заявил: «Зря вы волнуетесь, я побеседовал с ним в изоляторе, он нормальный, рабочий парень. Ничего страшного, успокойтесь!»[521]. Что скажут нового, когда эти нормальные рабочие парни, которые понаехали в Москву, будут снова резать русских, что скажут генералы ФСБ? Наверное, они не изобретут ничего нового. А этот самый генерал был депутатом Госдумы от самой интернациональной из всех наших фракций.