Река надежды - Соня Мармен

– Я с тобой не согласен. Габриель – мой сын. Теперь, когда его… вернее, когда твой муж умер, кто станет о нем заботиться? Кто даст ему все необходимое?

– Я, конечно! – Изабель горделиво расправила плечи. – Или ты думаешь, я такая дура, что не смогу позаботиться о сыне и правильно распорядиться его наследством?

– Прости, Изабель, я не это хотел сказать.

– Тогда объясни, чего ты, в конце концов, хочешь! Думаю, ты явился не за тем, чтобы отдать последний долг Пьеру или услышать из моих уст, что Габриель вне себя от горя, а я…

Она умолкла. В душе ее клокотал гнев. Вот он, стоит перед нею, в то время как Пьер в соседней комнате – на смертном одре, холодный как камень! Она готова была проклясть его за дерзость, с которой он явился справиться о ее душевном состоянии. Но стоит ли ради этого будить весь дом криком? Вряд ли…

– И что же ты?

Он подошел еще ближе. Она отступила назад и натолкнулась на письменный стол. Он был еще более соблазнительным, чем она помнила, и за это она тоже на него злилась. Аккуратно выбритый, волосы причесаны и собраны в «конский хвост», чистая рубашка заправлена в кожаные штаны с бахромой… Он был совсем не похож на того солдата в юбке из хайлендского полка, которого она когда-то знала. Не был он похож и на вояжера-новобранца, который пришел в этот кабинет три года назад, чтобы подписать свой первый контракт. Жизнь траппера преобразила его. От молодого мужчины, с которым она когда-то встретилась, остались только эти прекрасные глаза, этот изумительной формы рот и… такой знакомый запах.

– А ты, Изабель? – повторил он, осмеливаясь погладить ее по щеке.

Она опустила ресницы, испытывая острое желание укусить эту руку, чтобы больше она к ней не прикасалась, потом отвернулась. Она сама не понимала, что с ней происходит. Не успело тело Пьера остыть, как она уже млеет, глядя на губы другого мужчины!

Александер почувствовал, как она задрожала под его пальцами – совсем как раньше, когда он ласкал ее. На мгновение ему представилось, что все прожитые в разлуке годы испарились. Он не отнял руку, но Изабель не шевелилась. Тогда он пробежал пальцами по ее волосам, поднимаясь вверх, к гребешкам, которыми они были сколоты. Потом, не отдавая себе отчета в том, что делает, он стал вынимать их один за другим. Она вздрагивала всякий раз, когда очередной локон падал ей на плечи.

Забрав в руки пряди ее шелковистых золотых волос, Александер притянул Изабель к себе и крепко, но в то же время нежно прижался губами к ее лбу.

– Я не требую, чтобы ты ответила прямо сейчас, – прошептал он. – Я ни к чему тебя не принуждаю. Просто прошу, чтобы ты подумала. Временами в жизни случаются странные вещи… Но я уверен, что всему на свете есть причина. Может, то, что произошло, – это наш второй шанс, Изабель? В июле я вернусь… за тобой и Габриелем.

«За мной и Габриелем?» О чем это он? Но это же абсурд! Неужели он думает, что она вот так сорвется и побежит за ним следом? А дом? А ее упорядоченная спокойная жизнь? Нет! Она давно не та наивная и порывистая девчонка, которую он когда-то знал! Нет! Она повзрослела и сможет сама распорядиться своей жизнью. Изабель попыталась отодвинуться, но он с еще большим жаром приник к ней всем телом. Ощущения, которые порождали в ней эти объятия, всполошили Изабель не на шутку. «Нет, я не могу согласиться… Пьер ведь совсем рядом, за стеной!»

– Перестань! Не прикасайся ко мне! Никогда больше не подходи ко мне!

Этот тон, этот ледяной взгляд, это внезапно одеревеневшее тело… Ее отказ вызвал в Александере почти физическую боль. Однако он не собирался сдаваться. Он пойдет до конца! Приблизив губы к ее уху, он прошептал:

– Изабель, mo chridh’ àghmhor… Still love ye…

Он чувствовал, что она все еще колеблется, однако отталкивала она его все слабее. Он поднялся губами к ее виску, где дрожала жилка, потом поцеловал ее мокрые ресницы, соленые от пролитых слез. Провел губами по ее носу и нежно поцеловал его кончик… Приоткрыв глаза, он искал на ее лице отражение эмоций, которые дали бы ему силу продолжать. Напряжение по-прежнему ощущалось в ее теле. Несложно было догадаться, какая борьба происходит у нее внутри – здравый смысл сражается с сердцем… Он знал, что она желает его так же, как и тогда, и если она послушается сердца, то последует за ним хоть на край света. Юная и невинная, там, в Квебеке, Изабель легко забывала о предрассудках и приличиях и слепо следовала велениям своей души. Но как она поступит сейчас? Женщине, у которой недавно скончался супруг, следует соблюдать правила благопристойности. Но если в душе Изабель осталась верна себе… он просто-таки обязан попытать счастья!

– Перед Богом… я, Александер Колин Кэмпбелл Макдональд, ради жизни, которая течет в моей крови, и любви, которая живет в моем сердце, беру тебя, Изабель Лакруа, в супруги…

– Алекс, не надо! – вскричала Изабель, отталкивая его в порыве паники. – Не делай этого! С прошлым давно покончено! Слишком много времени утекло!

Однако Александер решил, что она должна выслушать его до конца. Поэтому он крепко прижал молодую женщину к себе, хотя она отбивалась и даже попыталась его оцарапать.

– Обещаю любить и жалеть тебя…

– Нет! Нет! Не говори этих слов!

Она начала отбиваться с силой, которой сама в себе не подозревала. Он между тем продолжал говорить, не обращая внимания на кулачки, осыпавшие его грудь ударами.

– …здоровую и недужную, в богатстве и в бедности, в этой жизни и в мире ином…

Она дотянулась в конце концов до его щеки, и на ней появились глубокие царапины. Перехватив ее запястье, Александер замер. Тяжело дыша, Изабель смотрела на красные следы своих ногтей. Вот на них появились капельки крови – словно слезы, которые сочатся прямо из сердца…

Из коридора донесся звук торопливых шагов, а вслед за ним – голос Луизетты. Служанка тихонько постучала в дверь кабинета. Изабель растерялась. Она никак не могла отдышаться. Александер, который по-прежнему крепко держал ее в объятиях, стиснул зубы. В его глазах застыла такая тоска…

– Все в порядке, Луизетта! Я ударилась о стул и закричала от боли.

– Мадам, вы не поранились?

– Нет, со мной все хорошо, не беспокойся. Возвращайся в кровать!

Последовало короткое молчание, потом удаляющиеся шаги. Изабель со стоном повисла на руках у Александера.

– Алекс, не надо! Почему? О, почему?

– Потому что я тебя люблю и знаю, что ты меня тоже до сих пор любишь. Потому что есть Габриель, и я – его отец. Потому что я хочу, чтобы вы были со мной. Хочу видеть, как растет мой сын, Изабель!

Она разрыдалась, окропляя слезами его приятно пахнущую мылом и лавандовым одеколоном рубашку.

– Ты не можешь так со мной поступить! Не можешь меня просить об этом… Я больше не принадлежу себе, Алекс! Ты должен понимать… Время…

– Посмотри на меня, Изабель! – приказал он, приподнимая ее подбородок. – Посмотри хорошенько! Помнишь, как все было там, на мельнице? Вечное движение жизни… Мы принадлежим друг другу навсегда.