Юность - Александр Сергеевич Омельянюк

Надо было сварить обломившийся штык лопаты — между полотном и тулейкой образовалась большая, расходящаяся к краю трещина.

Молотком сначала сузив трещину, Володя лихо приварил тулейку к полотну, попросив заказчика длинным напильником лишь через тулейку прижимать к столу полотно штыковой лопаты. Работой Володи Кочет остался доволен, сказав ему, что теперь его должник.

— «Да ладно, должник!? Это я твой должник! Приходи ещё, если что надо сварить!? Для тебя всегда, пожалуйста!» — вслед Кочету бросил он.

— А здесь, видимо, не обошлось без Володи Серенкова? — понял Платон.

Затем Кочет выточил из дюралевого прутка две лёгкие ажурные заглушки разной длины на дачный водопроводный кран, сделав снаружи накатку под пальцы. Он уже давно научился легко растачивать внутренние диаметры и нарезать внутреннюю резьбу резцом, как в данном случае под трубный дюйм. Потом он сделал из самой ходовой у них стали марки 30ХГСА пару простейших строительных отвесов разных размеров и диаметров, представлявших собой конус, цилиндр и ушко с отверстием под верёвку, которые ему отфрезеровал и просверлил Володя Лазаренко.

За ними последовал ключ для межвагонных дверей в тамбуре электрички. Платон заранее сделал там слепок треугольника, торчащего из отверстия замка. В цехе проточив заготовку снаружи, просверлив сквозное отверстие, обрезав и отторцевав заготовку в размер, Кочету пришлось дальше самому вручную тонким трёхгранным напильником и надфилями растачивать круглое отверстие под внутренний треугольник, зажав заготовку в тиски, на время предоставленные ему Володей Серенковым.

А вот следующий его заказ касался только фрезерных работ. Надо было сделать пару металлических ворот для настольного футбола на бильярдном столе. Заказ был не из лёгких. Предстояло из обрезка прутка из стали Х18Н9Т диаметром 40 миллиметров сначала сделать параллелепипед нужного размера, а потом выбрать его внутренности, придавая ему форму футбольных ворот с сеткой и горизонтальными нижними упорами.

Платон сделал эскиз и поставил размеры. Ворота по всему контуру должны были быть толщиной два миллиметра, внутренней шириной в пятьдесят пять миллиметров и высотой в двадцать. Ширину же их «сетки», являвшуюся частью глубины ворот, он наметил в восемнадцать миллиметров. Поэтому штанги теперь представляли собой пластины, от которых внизу по горизонтальной плоскости ещё шли опорные рёбра, которыми ворота упирались под торцевой борт бильярдного стола.

Поначалу Кочет естественно обратился к своему другу Володе Лазаренко, хорошо знавшего и понимавшего, для чего это, обрезав и отторцевав для него две заготовки. И тот принялся за дело, успев сформировать два параллелепипеда.

Но вскоре мастер Воробьёв дал ему срочный заказ, и заготовки пришлось отложить.

Но тут свои услуги безотказному Платону предложил их бывший одноклассник Миша Ветров, взявшийся завершить работу.

А когда ворота были готовы, Платон обработал их надфилем и шкуркой, пока в одиночестве испытав их на практике. Получилось очень хорошо. Ворота оказались пропорциональными полю, но не маленькие. Мяч (пуговица) влетал в них с лёгким тонким звоном, придавая забитому голу дополнительное звучание. И уже следующим вечером они с Володей Лазаренко испытали их в деле, получив удовольствие, так как ворота не падали и не сдвигались от случайного прикосновения.

А уже после Володи Платон играл вечерами один сам с собой, своей командой выберя Белградский «Партизан». Он играл правой рукой против левой, поэтому чаще щёлкал большими пальцами. А в игре он вслух называл фамилии некоторых игроков.

Когда мама случайно услышала фамилию Галич, то с любопытством переспросила сына.

— «Да, Галич! Милан Галич! Нападающий югославской команды «Партизан»!» — удивлённо объяснил тот.

— «А-а! Понятно! А то и у нас тоже есть Галич! Он под гитару поёт свои песни!» — объяснила и мама.

На следующий день он поблагодарил Михаила за качественно выполненную им работу.

— «Миш! Провели испытания! Детали работают как часы!» — скрыл он от него их истинное назначение.

Во время всей их совместной работы в цехе Платон сблизился и интеллигентным Мишей Ветровым больше, чем в школе, вернее позволил тому сблизиться с собой.

После ухода Володи Смирнова Миша переключил свою дружбу на Платона, став откровенничать с ним, делясь проблемами и самым насущным.

От него Платон узнал, что в детстве Миша переболел Свинкой, получив осложнение в виде возможного бесплодия.

Но Платон утешил и успокоил друга:

— «Миш! Так тебе можно сказать в чём-то и повезло! Ты теперь можешь не предохраняться, и твои подружки не будут бояться беременности! Так пользуйся этим! А если кто вдруг и забеременеет, то это будет для тебя счастье!».

Такое не ко времени счастье, слава богу, пока обошло стороной Настю Кочет.

Её отношения с Павлом Олыпиным продолжали развиваться. Из-за этого тот, после окончания в июне своей срочной службы, остался на сверхсрочную службу, сразу получив звание старшины. Теперь он стал более свободным в телефонных звонках с работы и, главное для него, вольным в месте своего ночного пребывания.

И, по просьбе Насти, мать разрешила ему иногда ночевать у Кочетов.

Она, будучи опытной и мудрой женщиной, всё же уступила настойчивым просьбы дочери не портить ей жизнь и лишать выпавшего шанса, и «пустила козла в огород».

С учётом того, что в Реутове иногда ночевал и Пётр Петрович, а бабушка пока жила в деревне, Олыпину отвели её кровать в общей комнате Платона и Насти.

И Павел ночевал довольно часто, усыпляя бдительность всех членов семьи Кочетов, но не ещё более опытного в жизни Петра Петровича, выражавшего сомнение такой позиции своих женщин.

Тем временем 6 июля федеральная армия Нигерии по приказу Якубу Говона начала операцию «Единорог» по ликвидации «Республики Биафра». И в Нигерии разгорелась Гражданская война.

А Настя и Платон стали собирать документы для поступления в институты.

Платону предстояло взять две характеристики — с места работы от четырёхугольника цеха и ещё отдельно комсомольскую характеристику.

И выигрыш производственного спора у Афиногенова был сейчас как раз кстати. А о качестве комсомольской характеристики от Якова Родина Платон совершенно не сомневался. Единственное, что всех сейчас удивило, так это отчисление Кочета из Плехановского института, о котором они узнали только сейчас.

Сорокапятилетие Алевтины Сергеевны Кочеты в воскресенье 9 июля отметили на даче, куда впервые пригласили и Павла Олыпина, угостив его и уже сходившей клубникой. А, не поскупившийся на расходы, Павел привёз своей будущей тёще в подарок набор дорогих духов, чем приятно удивил и растрогал её, добившись нужного дополнительного расположения, как надёжного жениха.

— Что-то он слишком мягко стелет?! Видимо готовится к чему-то? — неожиданно пронеслось в голове Платона что-то задиристо-петушиное.

Олыпину очень понравилась дача, но Алевтина Сергеевна пока не стала спугивать потенциального жениха дочери своими заботами и задачами по ремонту фундамента