Повелительница драконов - Вольфганг Хольбайн

Талли замолчала, заметив выражение лица Ангеллы.

Ангелла стала бледной как смерть. Отпечаток руки Талли горел на ее щеке. Рот ее был полуоткрыт, будто она хотела крикнуть, и ее глаза от ужаса едва не выскакивали из орбит.

— Ка… ран! — лишь пробормотала она.

Талли обернулась.

Сначала она увидела Хрхона, и, хотя она смотрела на него долю секунды, все же заметила, что впервые в жизни вага пребывал в полной растерянности. Он застыл от охватившего его невероятного ужаса.

Потом она увидела Карана.

Талли будто ощутила удар в лицо. Это было невыносимо.

Она сама видела, как лазерный луч попал в Карана. Она знала, какие разрушения могло вызвать это ужасное оружие, и она видела, как вспыхнуло его тело, будто кусок сухого древесного угля. Великий боже, она это видела!

Но Каран не умер.

Он сидел на корточках, правда с искаженным лицом и осоловелым взглядом, но невредимый, прижав правую руку к телу. Его фуфайка обуглилась, но кожа под ней была гладкой и неповрежденной, как кожа новорожденного, без единой раны, без малейшего следа адского жара, который опалил его тело на глазах у Талли.

И тогда до нее наконец дошло.

Все страхи оставили ее. Она вдруг успокоилась, сообразив, что тайна, с которой она столкнулась, была слишком велика для того, чтобы она могла осознать ее с помощью каких-либо человеческих чувств. Она содрогнулась. Глубина познания, открывшаяся ей, заставила что-то внутри нее благоговейно затрепетать. Ей было трудно говорить.

— Так вот оно что! — пробормотала Талли.

Каран кивнул. Он встал. Его рука, превратившаяся на глазах у Талли в черную головешку, поднялась, невредимая, полностью обновленная. «Нет, вновь созданная», — мысленно поправила себя Талли. Какой же дурой она была, не замечая этого с самого начала.

— Что… что это значит? — заикаясь, вскрикнула Ангелла. Голос ее был пронзительным и дрожал. Талли расслышала в его интонациях признаки начинающейся истерики. — Что это значит, Талли? — взвизгнула Ангелла.

— Помолчи, — мягко сказал Каран. — Твой страх понятен, но необоснован. Каран вам не враг. Он выведет вас отсюда, как обещал. — Он едва заметно запнулся. — Он покажет вам путь, и вы сможете выйти из леса. Но сначала он ответит на твой вопрос, Талли. — Он вздохнул. Когда он продолжил говорить, его голос изменился. Он стал ровным и глухим, как у человека, впавшего в транс.

— Там, внизу, пропасть, Талли, — сказал он. Рукой он указал вниз, на невидимое нечто, извивающееся под сетью. Талли, казалось, впервые поняла, насколько правильным было название, данное людьми миру под миром. — Жизнь.

— Жизнь? — Ангелла застонала. — У меня сложилось скорее обратное впечатление, Каран.

— Это жизнь, — упорствовал Каран. — Жизнь в ее чистейшей, изначальной форме. — Он снова обратился к Талли. — Каран однажды рассказал тебе историю пропасти, Талли, вернее, небольшую ее часть, которая известна ему самому, и то, что ему разрешено передать другим. Все здесь когда-то было морем, океаном, покрывавшим большую часть этого мира. В нем зародилась жизнь, и жизнь будет здесь, когда эта планета превратится в мертвый пыльный шар. Она всегда здесь и всегда здесь будет. Это великая мать, Гея, начало всей жизни.

— Великая мать? — Ангелла горько рассмеялась. — Довольно свирепая мать, тебе не кажется? — Ее голос дрожал все сильнее. Талли поняла, что она была на грани безумия.

— Ты все еще не понимаешь, — ответил Каран. — Пропасть — не существо, как ты, или Талли, или даже вага. Она не мыслит. Она не чувствует. Она живет. Вот и все.

— И поэтому она убивает?

— Смысл жизни — это жизнь, больше ничего, — мягко ответил Каран. — Вещи вроде добра и зла — выдумки людей. Пропасть не знает таких чувств. Они только мешают и не приносят никакой пользы. Пропасть — это жизнь в абсолютном смысле. Ничто не может уничтожить пропасть. Она не знает боли, не знает, что такое сомнения, совесть.

— Тогда пропасть не больше, чем комок протоплазмы, — сказала Ангелла. Она тихо постанывала. Талли быстро оглянулась на нее и увидела, что лицо Ангеллы по-прежнему было искажено. Ее глаза сверкали. Она не соображала, что говорит. Ее руки совершали монотонные движения, но Ангелла этого явно не замечала. — Всего лишь вещь, которая жрет и размножается.

— И тем самым исполняет смысл жизни, — упорствовал Каран. Он мягко улыбнулся. — Ты не понимаешь, Ангелла, да и как ты можешь понять? Тот, кто не узнал пропасть так, как Каран, не может понять, что она такое.

— Ты это знаешь, — сказала Талли. Внезапно ей стало холодно. Ужасно холодно. Она подошла вплотную к Карану и попыталась улыбнуться, но одна мысль о том, что в действительности стоит перед ней, превратила улыбку в гримасу. — Значит, ты поэтому так боялся возвращаться сюда, — продолжала она.

Каран кивнул.

— Да. Но этот страх был ложным, Каран теперь это знает. Ему нужно было вернуться сюда намного раньше. Он благодарит тебя за это, что ты заставила его так поступить.

— О чем, черт побери, вы говорите? — сказала Ангелла. Она смотрела то на Талли, то на Карана. — Что означает вся эта ерунда?

— Это не ерунда, — ответила Талли, не отводя взгляда от лица Карана. В глазах старика застыло выражение, от которого у нее мороз пошел по коже. То была боль, конечно, страх, а еще… да, еще счастье! Счастье и облегчение. — Ты спрашивала, Ангелла, как случилось, что на нас не напал ни один из обитателей этого леса, — продолжала она, все еще не глядя на Ангеллу. — Ты полагала, что это Каран нас защищает, не так ли? Но мы не знали, как он это делает.

— А теперь ты знаешь? — голос Ангеллы звучал неуверенно.

Талли кивнула.

— Да. Они боятся его, потому что они боятся пропасти. Правда, Каран? И потому что он — часть ее.

Талли очень медленно вынула из-за пояса нож, приставила острие к предплечью Карана и вопросительно посмотрела на него.

Каран кивнул.

— Что ты делаешь? — испуганно воскликнула Ангелла.

Но Талли не ответила. Вместо этого она быстрым, направленным вверх движением провела лезвием по руке Карана. Кожа на предплечье разошлась — Каран даже бровью не повел.

Рана не кровоточила.

Из нее проглядывала не живая плоть, а беловатая блестящая масса, состоящая из миллионов и миллионов микроскопических, переплетенных между собой волокон, копий человеческих костей, вен и мышц.

Ангелла с трудом перевела дух. Ее глаза расширились от ужаса.

— Что… — заикаясь, начала она.

— Ты не должна бояться, — мягко сказал Каран. — Каран вам не враг.

— А ты? — спросила Талли.

— Я часть его, — ответил Каран. — Так же, как Каран часть меня. Он вернется, раз он услышал зов праматери, но у него еще осталось немного времени. И он выведет вас отсюда в благодарность за то, что вы помогли ему вернуться туда, где он должен быть.