Эта больная любовь - Джесси Холл

в ванную, я слышу шепот разговора, ведущегося снаружи дома через ширму задней двери. Скользя вдоль стены в полумраке, я выглядываю в коридор, чтобы убедиться, что за мной никто не наблюдает, и наклоняюсь поближе, чтобы послушать.

— Я трахнул ее. Я трахнул ее отца. С меня хватит. Все кончено.

Это голос Сэйнта. В ноздри ударяет запах сигаретного дыма, и я вижу тени обоих мужчин, стоящих на заднем дворике у края кустов.

— Ну и что? Это не имеет значения. Все это не имеет значения. Мы удалили твое видео и неудачные попытки. Важно то, что мы снова контролируем ситуацию, в которую ты угодил. Он у нас под стражей, и никто не должен больше ничего об этом знать. Барет последует нашему примеру, если поймет, что ему выгодно.

Сэйнт пытался записать меня? Эроу должен был знать, поэтому он так холодно вмешался и взял все на себя.

— А если она забеременеет? Я не смогу стать тем, кем должен стать, если…

— Как будто это нас когда-нибудь останавливало, — со смехом перебивает Кэллум. — Мы установим свои правила, а она будет подчиняться. Она в долгу перед тобой. — Я слышу, как меня шлепают по спине. — Будь благодарен, сынок. Ты получил отличную киску и гребаный почетный знак перед индукцией. Теперь прихожане будут более чем довольны единогласным голосованием.

— Я облажался. Я не смог этого сделать, — говорит он с поражением в голосе.

Мой пульс бьется в голове, переполненный яростью.

— Вот почему ты должен оставить все на меня и не пытаться взять все в свои руки. Ты уже достаточно наворотил.

— Она была у меня. Она была у меня наготове, готовая все сделать, чтобы уличить себя. Я был так близок, но потом он пришел и сказал, что это испытание. То самое, о котором вы со старейшинами всегда говорили. Он залез мне в голову.

Мой кулак сжимается в кулак, ногти вонзаются в плоть.

— Что? — спрашивает Кэллум с ядом на языке.

— Он назвал ее моим любимым пятном. Ты единственный, кто когда-либо называл ее так.

— Тебя разыграли, сынок. Разыграли, как проклятого дурака. Я не хотел, чтобы она запятнала твою репутацию, но ты просто не мог остаться в стороне. Ты не мог удержать свой член в штанах, не так ли? — он насмехается, затягиваясь сигаретой. — Тебе повезло, что ты позвал меня навести порядок.

Раздается тяжелый вздох и шарканье ног. Я упираюсь всем весом в раму двери, и она трескается. Я задерживаю дыхание и плотно закрываю глаза, прежде чем услышать продолжение их разговора.

— Так куда они его везут? — тихо спрашивает Сэйнт, и я навостряю уши. — Ты приказал его убить?

При одной только мысли об этом мою грудь словно пронзает нож. От боли становится невозможно дышать.

— Нет, — спокойно отвечает Кэл. — Пока нет. Несколько старых друзей хотели сначала навестить его. — Он хихикает.

Возникает небольшая пауза.

— О, не будь неженкой. Он не твоей крови. Его кровь запятнана и испорчена ДНК шлюхи. Он не чист, как мы.

Чист, как мы. Ярость заполняет мое зрение, угрожая вырваться из кончиков пальцев, но я вспоминаю слова Эроу, сказанные во время моих уроков в лесу: Возьми его в руки. Держи его в своих руках и превращай в оружие, используя его только тогда, когда будешь готова.

— Что они с ним сделают? — спрашивает Сэйнт.

— Уничтожат его, — спокойно отвечает он, и я слышу, как он выдыхает дым. — Они заберут у него все надежды, которые он когда-либо производил. Украдут любую крупицу решимости, которую он когда-либо культивировал, и уничтожат его, пока он жив, чтобы почувствовать это.

— Хорошо, — говорит Сэйнт, и мой желудок сводит от тошнотворного ощущения.

Эроу знал все это время. Он всегда пытался заставить меня увидеть свет. Правду, скрывающуюся в темных углах. Но я не теряла надежды на Сэйнта. Думала, что он тоже невиновен во всем этом. Но он хуже их всех. Он играл роль хорошего парня. Гнусный змей, пробравшийся в сердце женщины, которая пыталась увидеть лучшее в худших людях.

— Он не часть этого института, а инфекция, которая угрожает уничтожить наше место в этом мире. Мы должны держаться вместе, оставаться сильными и перерезать путы, которые нас сковывают.

— Да, я это уже слышал, — насмехается Сэйнт. — И все же он каким-то образом вышел из тюрьмы. Даже после того, как убил ее.

Убил ее? Кого?

— Да, я оказал Аластору большую услугу. Эта женщина была готова рискнуть всем, чтобы уничтожить его ради своего ребенка. Забавный поворот событий, когда Брайони так погрузилась в ту самую церковь, против которой выступала ее мать. Но у него острое чувство юмора, у этого черта. В итоге я неосознанно нанял свою собственную плоть и кровь, чтобы покончить с нашим маленьким решительным бродягой.

Этот поток информации впитывается в мое сознание, но кусочки головоломки лежат на расстоянии дюйма друг от друга. Аластор. Ребенок. Мать. Церковь. Бродяга.

Нет…

— Ему повезло, что он согласился продвигать мои предложения, иначе я бы перевел свои деньги на его политического противника.

— Но как вы узнали, что он будет здесь? — спрашивает Сэйнт, явно возвращая разговор к Эроу. — С ней? Ты же не думаешь, что она в этом замешана?

Паника поднимается вверх

— Не будь глупцом, сынок. Эта женщина может думать, что намерена занять место в церкви, но месть не в ее крови. Она слишком мягкая. Кроме того, она даже не знает своего отца. У нее нет причин играть роль в твоей погибели. Ее вера никогда бы этого не позволила. Это все подстроил печально известный Эроу Вествуд, — драматично говорит он. — Он использовал ее, чтобы добраться до нас, но все пошло наперекосяк.

— Как?

— Его так называемый друг рассказал нам о его местонахождении и его больной одержимости своей «маленькой куклой», как он ее называет. Владелец ночного клуба, о котором я вам рассказывал? Того самого, который ты посетишь, когда станешь епископом. Да, он работает на нас. Именно туда его сейчас и везут.

Нокс. Этот кусок дерьма продал его. Я отрежу ему член. Клянусь.

— Епископ Колдуэлл очень рад, что снова удостоил его своим присутствием, — продолжает Кэллум, в его тоне слышится веселье. — У них есть история, у этих двоих.

Мои внутренности содрогаются при упоминании его имени. Этот человек делал ужасные вещи с Эроу в детстве, а теперь его собираются запереть в одной комнате с ними? Демоны, которые свободно бегают по земле, используя свою святость как пропуск для насилия над другими. На ум приходит Брэди, и мое сердце бешено колотится, а кровь,