Восстание - Айя Сафина

– Покажите руки так, чтобы я их видела! – скомандовала Бриджит, держа Генерала на прицеле.

Его черные глаза на фоне белков с желтыми прожилками жгли нас ненавистью и бросали вызов нашему бесстрашию. Чувак, если ты вдруг хочешь в нем потягаться, то можешь сразу растягивать жопу ракетой, потому что размер моей кишки – это гигантский Аполлон.

Генерал медленно и даже манерно расправил плечи, облаченные в жесткий стоячий синий китель с медалями за храбрость и орденскими лентами с планкой на груди, чистота и наглаженность кителя ярко контрастировали с всеобщим угнетением и предчувствием скорой погибели вокруг. У нас подобные кителя только парадной формой служат, у него же – на каждый день. Хорек напыщенный! Его волосы-завитушки уже наполовину поседели, иссиня-черная кожа на лице начисто выбрита и пахнет чем-то сладким. Генерал себе в удовольствиях не отказывает, и ради этого удовольствия готов людей тысячами истребить. Ему уже седьмой десяток идет, он половину своей жизни руководил Желявой, и все же однообразное дерьмо ему не надоело, он всеми силами пытался его продлить.

Генерал медленно с достоинством потер ушиб на спине, а потом спросил:

– Чего вы хотите?

– Того же, чего и всегда – светлого будущего! – ответил я.

– Коды на дверях сменены, – доложил Антенна, выполнив свою задачу.

– Отлично! Теперь сюда никто не прорвется, и у нас с вами целая вечность для бесед! – Калеб сел на стул сбоку от Генерала.

– Что там снаружи? – спросила Вьетнам.

Антенна ответил не сразу.

– Наших всех повязали.

Я подпрыгнул к мониторам. На экранах царил хаос: куча пыли и ошметков летали в коридорах, стены осыпались целыми блоками, баррикады превратились в кучи мусора, Големы бегали туда-сюда, сразу и не поймешь, что происходит. А потом я увидел моих ребят. Ублюдки связали их и уложили лицом в пол, кого-то уже уносили под руки в тюремный отсек, других поставили на колени с руками на затылке. Вот четверо солдат Буддиста заламывают и пригибают к полу, а потом рывком ставят на ноги и волочат прочь. Вон Легавый еще пытается брыкаться, Голем не церемонится и ударяет сержанта по лицу, тут же кровь заливает все лицо гордого русского. Ляжка кинулась на защиту друга, ее свалили с ног и надавали пинков прямо в живот. Безжалостные ублюдки! А потом мое сердце остановилось, когда я увидел Рафаэлку на коленях с руками на затылке, как и остальные выжившие солдаты Васаби, Маяка и Теслы возле запасных ворот. Видно было, что Големы допрашивали их, наверное, пытались узнать коды блокировки дверей. Тупицы! Их никто не знает! Коды просто сбросили и заперли двери! Но это не помешало одному из бойцов пару раз врезать Рафу прямо в нос, тот едва устоял от такой силы удара, кровь тут же хлынула из носа. Я готов был выть.

Я выйду отсюда и всех вас прикончу, гниды!

– Так чего вы хотите? – Генерал повторил свой вопрос.

Он оценивал нас пятерых пристальным взглядом, как если бы искал изъяны и слабости, чтобы попытаться ими манипулировать. Но после того, что я сейчас увидел на мониторах, хрена лысого ты получишь от меня!

– Генерал, Желява требует перемен, – начал Калеб.

Генерал нахмурился.

– Я это уже понял. Что конкретно ты предлагаешь, командир?

Его хриплый низкий голос звучал устало. Меня это напрягло, он ничуть нас не боялся. Я-то представлял себе, что он бросится на колени и станет умолять не убивать его, а он тут сидит так, словно сам держит ситуацию под контролем и вообще все это предвидел. Он должен выть!

– Мы изменим административное управление базой, Генерал, – пояснил Калеб.

– Отныне базой будет руководить Cовет! – добавил я.

Генерал ухмыльнулся.

– Мы это проходили, – спокойно ответил он.

И мне не понравилась эта ухмылка.

– Пройдем еще раз!

– Почему ты думаешь, что этот раз будет другим?

– Потому что я не видел Вспышки.

Генерал уставился на Калеба, пытаясь понять смысл его слов.

– Я не страшусь того, что на поверхности. Я вырос в этих условиях. Они для меня, как «дано» в задаче. И решение этой задачи я вижу четко. Больше никакого заточения под землей, – объяснил Калеб.

Генерал продолжал хмуриться. Оно и понятно, может, у старика деменция уже давно развилась, и он едва понимает смысл звучащих слов.

– Мы уважаем Ваш опыт, Генерал, и благодарим за службу. Но мы устали бояться, – добавила Жижа.

– И из-за этой усталости вы готовы пожертвовать тысячами жизней? В таком случае съешьте таблетки от депрессии, – выплюнул Генерал.

– Мир снаружи больше не такой, как прежде, – сказал Калеб.

– Ваша последняя вылазка доказывает обратное!

Этого старика ничего не переубедит! Он как вцепился в свою правду, так и будет идти с ней под ручку до могилы. Вон там в уголочке, кстати, она будет неплохо смотреться.

– Там в деревне вы видели лишь верхушку айсберга! Вы понятия не имеете, на что способны полчища зараженных! Они сносили целые города, как торнадо! И если бы вы были свидетелями тех событий, то заперлись бы здесь на Желяве еще глубже! – африканский акцент стал просачиваться в его речи, это означало, что он нервничал.

Ну наконец-то!

– Этим Вы и занялись? Начали запирать нас под землей? – Калеб тоже терял терпение.

– О чем ты? – Генерал разыграл недоумение.

– О запрете миссий на поверхность!

Генерал нахмурился еще больше.

– Разумеется, необходимо приостановить миссии! Цепная миграция зараженных после событий в деревне до сих пор отзывается эхом! Надо подождать пару месяцев, пока все они снова не впадут в спячку! Так гласит Протокол!

– Да, тот же самый Протокол, из-за которого мы должны были истребить ту самую деревню, – усмехнулась Вьетнам.

– Тот же самый Протокол, из-за которого вы все до сих пор живы!

Глаза Вьетнама сверкнули гневом, но она не ответила.

– Падальщики всегда недовольны запретами миссий на поверхность, я вас понимаю, ведь это – ваша суть, ваша работа. И когда ее у вас отбирают, вы нервничаете. Но Протокол держится на одном единственном столпе: нам необходимо оставаться невидимыми для зараженных, а для этого надо дождаться окончания миграции! В конце концов, сколько раз мы уже проходили подобное? Не помню, чтобы Падальщики вламывались ко мне в штаб, только потому что им запретили выходить на поверхность! – Генерал наконец-то обзавелся гневом и стучал по столу кулаком, мол, расшалились детки.

– Триггер нам сообщил совсем иное! – выпалил Калеб.

– Что ты имеешь в виду?

– Что Ваш запрет бессрочный, потому что Вы готовы законсервировать Желяву.

Генерал сражено замотал головой.