Катарсис-1. Подноготная любви. Психоаналитическая эпопея - Алексей Меняйлов

Подсмотрев процесс близости (или почувствовав его), девочка, разумеется (по мнению психоаналитиков), желает заняться с отцом тем же самым. Не только желает, но и пытается, как это несложно наблюдать в жизни. Но ей отказывают, конечно. И вот в этом-то и катастрофа. Девочка впервые убеждается, что ей в её потребностях могут отказать, что она в этой жизни не главная, что в борьбе за мужчину другая женщина её побеждает. Победа другой порождает у девочки ряд эмоций, которые укореняются у абсолютного большинства женщин на всю их последующую жизнь, влияя постоянно и бурно оживая в некоторые особенные моменты. Одно из чувств — чувство неполноценности, которое заключается в ощущении того, что все остальные женщины лучше её. И действительно, в ситуации, в которой, борясь за отца, побеждает мать, она и есть «все остальные женщины». Чувство это остаётся на всю жизнь: комплекс неполноценности в большей или меньшей степени знаком каждому. Следующее чувство — чувство несдерживаемой ярости по отношению к победительнице, именно несдерживаемой, ведь у маленького ребёнка ещё не было возможности научиться сдерживаться. Это чувство также проявляется и в последующей жизни, когда человек в какой-либо ситуации чувствует, что его в безусловной любви обделили, он приходит на обидчика в ярость такой силы, которая совершенно неадекватна проступку объекта ярости. Реакция же неадекватна потому, что решивший, что его обидели, ситуацию не осмысливает, но проваливается в прошлое, в тот случай, когда он в эту ярость впал впервые, — и на нём зафиксировался.

Таким образом, ярость, скажем, тридцатичетырёхлетней женщины на свою сотрудницу, получившую чуть б`ольшую от начальника премию, на самом деле направлена против своей матери, отбившей у неё отца. Естественный, казалось бы, выход ярости — это убийство матери, и именно такие по отношению к матери стремления в процессе психоанализа и выявляются. Но такого рода убийства происходят редко, потому что мешает чувство привязанности, зафиксировавшееся в предыдущем возрастном слое, тоже неадекватное. В девочке возникает внутренний конфликт, комплекс противоположно направленных желаний, который не только обессиливает, но и лишает возможности мыслить корректно, и т. д. Вы замечали, что женщины ненавидят всех прочих женщин? Это не случайно. Они дружат между собой, пока они девочки, но стоит им только стать женщинами…

Итак, девочка в ярости, доступа к отцу не получает, мать (все остальные женщины) победила, она, девочка, ясное дело, хуже, неполноценнее всех остальных женщин, убить же мать невозможно. С таким конфликтом в душе жить трудно. Его надо каким-то образом разрешить (развязать). Можно, например, прийти к выводу, что ты не женщина. И действительно, пока ты женщина, то худшая в этом роде, а ежели ты мужчина — то ещё ничего. А если так, если не женщина, то, следовательно, тяги к отцу нет, нет и полового к нему влечения, потому что быть не может, нет и проигрыша в соревновании с остальными женщинами. Девочка на психическом уровне становится мальчиком, начинает мальчикам подражать, что проявляется не только в манерах, стрижке и одежде, но и в отрицании своих половых органов. Их стараются не замечать, а если неприятную действительность не заметить не удаётся, то отрицается их чувствительность. Это — фригидность. Фригидность, приобретённая по этому механизму, может сохраниться на всю жизнь, что мы и наблюдаем у окружающих нас женщин.

Но на этом пути побега от проблемы влечения к отцу девочку, ставшую мальчиком, ожидает одна серьёзная неприятность: при сравнении себя с другими мальчиками она вдруг обнаруживает, что у неё недостаёт одной на первый взгляд несущественной штучки. Из этого, естественно, делается — на уровне подсознания, конечно, — вывод, что или же она, девочка, ставшая мальчиком, по сравнению с обыкновенными мальчиками неполноценна, или же столь важный фрагмент утрачен после рождения, то есть её злая мама кастрировала. Это открытие порождает ещё ряд чувств, которые впоследствии значимы в течение всей жизни. В частности, к представителям мужского пола появляется злая зависть, являющая себя в стремлении к соперничеству, к доминированию вообще и в семье в том числе, — в особенности после выхода замуж. Возникший комплекс проявляется также и в пассивных фантазиях о кастрации, в активных же порождает мстительное отношение к мужчине, который, сволочь, находится в более привилегированном положении, чем она. Отсюда и поведенческий образ мегеры, жены, болезненно стремящейся к доминированию над мужем, но естество которой таково, что психоэнергетические травмы она наносить не может. Комплекс кастрации проявляется и буквально. Скажем, психоаналитиков не удивляет поведение женщин, во время психоаналитического сеанса стряхнувших с себя маску благополучия, которую они, не снимая, стараются носить в обычной жизни, и заявляющих нечто подобное: «Если бы я могла просить подарок у Провидения, я бы попросила хоть разочек поп`исать по-мужски».

Комплекс кастрации также порождает чувство вины и разнообразные страхи. Что касается чувства вины, то это очень понятно: а как иначе должен ребёнок реагировать на сильнейшее желание убить свою любимую мамочку? С чувством вины необходимо каким-то образом справляться, потому что иначе жить тяжело. Чувство вины можно подавить и вести себя естественно, то есть враждебно по отношению к матери. С чувством вины можно свыкнуться и вести себя с матерью «как все» на публике. Можно встать на путь сверхкомпенсации, то есть «отрабатывать» свой грех. Скажем, мама просит помыть одну тарелку, но делать этого не хочется, потому что мамка — гадина, следовательно, ребёнок по «доброму желанию» сам моет три тарелки, пусть никому не нужные. Какой из этих путей лучше, здесь утверждать не берёмся, поскольку каждый из них есть неадекватность. Наилучший же путь — это обретение нового сердца, следовательно, любви, обретение свободы от всех и всяческих комплексов, то есть тот путь, на который безуспешно приглашает людей Христос.

Комплекс кастрации своими многоразличными проявлениями опутывает практически все стороны жизни, и, в частности, супружескую. При описании семейных неурядиц вместо термина «комплекс кастрации» употребляют его синонимы. Чаще других употребляют термин «комплекс Эдипа». Название произошло от известной трагедии Софокла «Эдип». Напомним её содержание: царь древнегреческого города Фивы получает оракул, в котором предсказывается, что он, царь, падёт от руки собственного сына. Царь пытается обмануть судьбу и приказывает слуге отнести своего сына Эдипа в горы и там его умертвить. Слуга приказание господина выполняет, но лишь отчасти: сына в горы он относит, но не умерщвляет, а просто бросает в надежде, что тот погибнет сам. Но судьба позаботилась об Эдипе: его подобрала семья пастуха и на воспитание передала в другую царскую семью, в город Коринф. Эдип возмужал, и, узнав от прорицателей, что его отец падёт от его руки, решает судьбу обмануть и царский дом в Коринфе покидает. На дороге с проезжавшей мимо колесницы его хлестнул кнутом возничий, добавил и пассажир, чего Эдип не стерпел и ударом посоха убил сидящего в колеснице почтенного вида седовласого старца. Разумеется, Эдип не знал, что этот старец — истинный его отец, возвращавшийся от прорицателей, которые подтвердили, что он от руки собственного сына всё-таки погибнет. Убив отца, Эдип идёт дальше, освобождает родной город Фивы (он ещё не знает, что это его родной город) от поработившей его Сфинкс и в награду за это получает Фивы и вдовствующую царицу, то есть свою мать, в жёны. От этого кровосмесительного союза рождаются дети. И хотя рождение детей, казалось бы, свидетельствует о благоволении богов, на Фивы обрушиваются одно за одним несчастья, что вынуждает царя Эдипа вновь обратиться к прорицателям. И те открывают ему, что причина несчастий города в гневе богов на кровосмешение. Эдип в отчаянии выкалывает себе глаза и с дочерью уходит в изгнание.