Площадь и башня. Cети и власть от масонов до Facebook - Ниал Фергюсон

Террористы и сами образовывали сеть. Кливлендский консультант Валдис Кребс сразу же после терактов провел самостоятельное расследование при помощи компьютерной программы InFlow, разработанной для анализа корпоративных сетей, и выяснил, что Мухаммед Атта являлся ключевым узлом в сети, причастной к терактам 11 сентября (см. вкл. № 24). Именно Атта поддерживал связь с шестнадцатью из девятнадцати авиаугонщиков, а также с пятнадцатью другими лицами, связанными с теми. Из всех людей, входивших в эту сеть, Атта обладал наибольшей центральностью по посредничеству, а также самой высокой активностью (то есть чаще всего контактировал с другими) и центральностью по близости (способностью связываться с остальными напрямую, без посредников). Наваф Альхазми, один из угонщиков рейса 77 American Airlines, уступал в центральности по посредничеству одному только Атте, из чего можно сделать вывод, что он тоже мог быть одним из организаторов теракта. А если бы Атту вдруг арестовали до 11 сентября, то роль лидера ячейки легко мог бы взять на себя Марван аль-Шеххи[1138]. Однако, как заметил Кребс, отличительной чертой сети организаторов терактов 11 сентября было отсутствие социальных связей с внешним миром. Многие из заговорщиков знали друг друга по тренировочным лагерям в Афганистане, и их тесно спаянная группа почти не имела слабых связей, которые характерны для нормальных социальных сетей. Кроме того, заговорщики не слишком часто контактировали друг с другом после приезда в США: сеть была неплотной, связь поддерживалась лишь на минимальном уровне. Таким образом, это была по-настоящему антисоциальная сеть – почти невидимая. Именно такими и необходимо быть тайным сетям, чтобы их не обнаружили[1139].

Кребсу постфактум стало ясно, что происходило. Но можно ли было все это выявить заблаговременно? “Чтобы победить в этой битве с терроризмом, – писал Кребс, – похоже, «хорошие парни» должны создать лучшую сеть обмена информацией и знаниями, чем «плохие парни»”[1140]. В 2001 году существовало нечто вроде такой сети – это была секретная армейская программа Able Danger (“Умелая опасность”), призванная засечь “Аль-Каиду”, “устанавливая связи и закономерности путем обработки больших объемов данных”. Но, увы, из-за проблемы “Кевина Бейкона”[1141] – то есть из-за того, что теперь в США людей разделяет уже менее шести рукопожатий, – количество людей, на которых можно было бы указать как на потенциальных террористов, исчисляется уже сотнями тысяч, если не миллионами[1142]. Некоторые сетевые графики, построенные при помощи Able Danger, имели в длину около шести метров, и на них почти невозможно было ничего разобрать из-за слишком мелкого шрифта[1143]. Сам Кребс заключил, что в войне с терроризмом никакой искусственной замены человеческому интеллекту нет: альтернатива – просто утонуть в больших массивах данных[1144].

Вскоре после терактов 11 сентября, когда паника стала понемногу утихать, некоторые специалисты по сетям начали утверждать, что “Аль-Каида” в действительности – довольно слабая организация. Из-за своего подпольного, антисоциального характера ей не так-то легко вербовать и тренировать новых людей[1145]. Можно, конечно, говорить, что сила “Аль-Каиды” – отчасти именно в ее децентрализации[1146], но если Усама бен Ладен не способен заказать вторую массированную атаку на США, то много ли ему пользы от такого устройства сети?[1147] И если после вторжения американцев в Афганистан и свержения режима “Талибан”♦ руководители “Аль-Каиды” сидят где-то в Пакистане в полной изоляции, то все, что нужно, – это просто выследить их и окончательно обезглавить террористическую организацию[1148]. Некоторые исследователи проводили аналогии с подпольными преступными сообществами вроде “Икры” – монреальской банды, торговавшей марихуаной и кокаином в 1990-х годах, – хотя и отмечали, что в преступных сообществах централизация выражена заметно сильнее, чем в террористических сетях[1149]. Еще более важное различие состояло в том, что преступные банды не имели какой-либо общей идеологии – в отличие от членов “Аль-Каиды”. Хотя ни один из смертников, совершивших теракты 11 сентября, не обнаруживал заметных связей с более широкой салафитской сетью, все они тем не менее принадлежали ей душой и сердцем и готовы были умереть за свою веру. Иными словами, существовала гораздо более крупная джихадистская сеть, а “Аль-Каида” являлась лишь ее частью, поддерживавшей чрезвычайно слабые связи с остальными частями. В эту более широкую сеть входили бывшие моджахеды, которые познакомились и сдружились на советско-афганской войне; жившие в Юго-Восточной Азии члены организации “Джемаа Исламия”; и, наконец, единомышленники из арабских общин в Европе и на Ближнем Востоке[1150]. Больше всего западных лидеров сбивало с толку то, что их ответная война с террором требовала сосредоточения лишь на тех исламистах, кто сам был замечен в насилии. Но все дело в том, что малые сети активных террористов были неприметно внедрены в более широкие сети – сообщества людей, которые симпатизировали террористам, но сами не участвовали в подготовке терактов[1151]. Молодежь не идет в террористы просто так. Для этого нужно подолгу слушать экстремистские проповеди, а еще и состоять в сети, ведущей салафитскую деятельность[1152].