Единственный истинный король - Соман Чайнани

– Мне кажется, ты преследуешь меня, – выдохнул Артур. – Или только кажется?

Вот теперь леди Гримлейн резко повернулась к нему, расплескав свой бокал.

– Три месяца, Артур. Три месяца, как ты не говоришь мне ни слова. Каждую ночь я прислушиваюсь, жду, что ты постучишь из гостевой спальни. Жду, но напрасно. А когда мы встречаемся в замке, ты отворачиваешься в сторону и молчишь. Так что ещё мне остаётся делать? – сказала она.

– Прости, что я не стучусь к тебе, Гризелла, – отпил из её бокала король. – Просто, знаешь ли, меня как-то больше не тянет заходить в ту комнату.

– Я знаю, ты меня ненавидишь, – покраснела леди Гримлейн. – Понимаю, что ты охотно посадил бы меня в тюрьму или даже убил, если бы только сумел сделать так, чтобы Гиневра не докопалась до того, почему ты это сделал. Поэтому ты избегаешь меня. Пытаешься выжить меня из замка. С позором. Но я не хочу. И не уйду, не попытавшись восстановить наши отношения.

– Не думай, что я ненавижу тебя, Гризелла, вовсе нет. Просто не знаю, что тебе сказать. – Артур немного помолчал, разглядывая свои руки. – Никакого зла на тебя я не держу. Напротив, я очень благодарен тебе. Мы же с тобой дружим с шести лет. С той поры, когда я был Бородавкой, а ты моей Гризли-Мызли. Ты знаешь меня таким, какой я есть на самом деле – резкий, нетерпеливый, далеко не безупречный, – но при этом ты никогда не заставляла меня почувствовать себя недостойным моего нового положения. Если бы не ты, я не чувствовал бы себя в своём замке как дома. Не чувствовал бы себя самим собой, а уж тем более королём. И если бы не ты, эта ведьма Садер была бы сейчас беременна моим наследником, но вместо этого она теперь прячется где-то в глуши. Я ей сказал, что если она приблизится к Камелоту ближе чем на сотню километров, мои стражники изрешетят её стрелами, причём без какого-либо предупреждения. Объявил также на Совете королей, что на их землях её появление крайне нежелательно. Очень скоро Эвелин Садер поняла, что нигде в наших Лесах ей не рады, и пропала. С тех пор её больше никто не видел.

– Но это я втянула Эвелин в ту историю. Я! Это мне захотелось использовать то заклятие! – сказала леди Гримлейн. – Это я хотела от тебя ребёнка, Артур. Потому что я… очень любила тебя.

– Это моя вина, что ты меня любила, – вздохнул Артур. – Потому что я тоже любил тебя.

– Что? – удивлённо вскинула брови Гризелла.

– Просто мальчики лучше умеют скрывать свои чувства, – криво усмехнулся Артур. – Я полюбил тебя раньше, чем вообще узнал, что такое любовь. Возможно, что по своей сути мы с тобой одинаковы – счастливы были бы довольствоваться скромной, обычной жизнью с её маленькими радостями, но судьба уготовила нам совершенно иную жизнь. Почему, как ты думаешь, я писал тебе каждую неделю, когда учился в Школе? Потому что ты напоминала мне о том, кем я был, но никогда уже не смогу больше стать. Настоящим Артуром. Ты не представляешь, как я скучал по тебе, пока тебя не было рядом со мной, Гризелла! Как я тосковал по былым временам, тем, что закончились в тот день, когда я вытащил волшебный меч из камня. Возможно, ты сумела почувствовать в тех письмах мою любовь, точно так же, как я чувствовал её в твоих письмах. И наша любовь становилась всё крепче, сильней… – Где-то в зале с грохотом разбилась глиняная пивная кружка и сразу возбуждённо загудели голоса. Артур набрал в грудь воздуха. – Но потом я вернулся с Гиневрой, своей будущей женой. Представляю, как сильно ты была огорчена и смущена этим. Почти четыре года нашего с тобой обмена письмами. Почти четыре года ты ждала меня. И дождалась. Я вернулся в замок с красивой, обладающей сильным характером всегдашницей, которая при первой же встрече унизила тебя перед твоими же подчинёнными. Неудивительно, что ты возненавидела её. Нет, неудивительно, что вы обе возненавидели друг друга. Она, должно быть, догадалась о наших с тобой взаимных чувствах. Но в этом нет ни её вины, ни твоей. Это моя вина, потому что я не сказал тебе правды.

– Что любишь её больше, чем меня, – резко перебила его Гризелла. – Что твоя любовь ко мне оказалась совсем не такой глубокой, как тебе казалось, да?

– Нет, – ответил Артур. – Я не сказал, что не могу позволить себе любить тебя. Теперь я король Камелота. Лидер всего нашего мира. И та, на ком я женюсь, будет принадлежать не только – и не столько! – мне, сколько всем Лесам. У королевы Камелота особое место и особая роль в истории. Она – королева для всего народа.

– Это не я, – заметила Гризелла.

– Не ты, – согласился Артур. – А Гиневра родом из подходящей семьи, и воспитание у неё именно такое, как нужно. В Школе Добра она всегда была номером один в нашем классе. Видела бы ты, как на неё засматривались все мальчишки-всегдашники, включая Ланселота! Все знали, что Гвен должна стать королевой. Я должен был сделать её своей. Особенно в нынешней ситуации, когда очень многие сомневаются в моём праве быть королём. Но когда рядом со мной Гиневра, я выгляжу тем, кто, возможно, достоин того, чтобы вытащить Экскалибур из камня. Женитьба на ней означает, что я смогу правильно начать своё правление. Гиневра – это та королева, которая нужна моей стране и всем Лесам. Та королева, которая нужна мне.

– А ты любишь её? – спросила леди Гримлейн.

– Рядом с ней я верю в то, что я король, – ответил Артур.

Гризелла зарыдала.

– Прошу тебя, не плачь, – сказал Артур.

– Король ты или нет, а я вижу перед собой только мальчишку, которого знаю с детства. Твоя душа осталась такой же чистой, как прежде, – негромко сказала леди Гримлейн. – Спасибо тебе, Артур. За то, что сказал мне всю правду, спасибо. И за то, что был таким честным, когда я напропалую лгала и лицемерила.

– Твоя вина лишь в том, что ты человек, Гризелла, а эта роскошь недоступна ни королеве, ни королю, – сказал Артур, накрывая её руку своей ладонью. – Твоя жизнь ещё не окончена. Настанет день, когда ты найдёшь свою любовь.

– Ты моя жизнь, – покачала головой Гризелла. – Ты был моей единственной любовью. Вероятно, я оказалась недостойна тебя. Но с меня было достаточно просто любить тебя, Артур. Настоящего тебя.

– Это я тебя недостоин, – ответил Артур, и глаза его затуманились. – Я выбрал Гиневру и теперь должен забыть, стереть прежнего себя. Бородавка, которого ты знала, был никем и ничем, но ты любила его всем сердцем. И он – то есть я – так же сильно и нежно любил тебя. Но завтра тот, кого ты знала и любила, исчезнет. Навсегда. Сильнее всего на свете мне хочется, чтобы у нашей с тобой сказки был другой конец. Такой конец, который позволил бы нам всегда помнить о том, кем мы были друг для друга.

Артур глубоко вздохнул и замолчал, углубившись в свои мысли. Его ладонь, мягкая и тёплая, по-прежнему лежала на руке Гризеллы.

– Последняя ночь в жизни Бородавки и Гризли-Мызли, – негромко сказала она, осторожно снимая его руку. – Не надо грустить. Давай лучше наслаждаться тем, что мы вместе.

Сквозь пустой бокал Гризелла заметила, что Артур продолжает наблюдать за нею.